Саймон Кларк - Ночь триффидов Страница 32

Добравшись до меня, она к этому приветствию присовокупила: «Бум-бум!»

— Итак, вы теперь для нас «Человек Бум-Бум», — улыбнулась Керрис.

Я кивнул, глядя на Кристину и не переставая изумляться тем изменениям, которые с ней произошли за столь короткое время.

— Она помнит, как я напугал ее выстрелами. Мне пришлось стрелять в триффида, приблизившегося к нам слишком близко. Шум обратил ее в паническое бегство.

— Это не повредило вашим отношениям, — улыбнулась Керрис. — Она снова поверила в вас. Человек Бум-Бум. И тут Кристина внезапно выбежала из комнаты. Мою улыбку как водой смыло.

— Может быть, вы поспешили с выводами, Керрис? — сказал я.

— Не тревожьтесь, — успокоила меня Ким. — Для нее все в новинку. Слишком много впечатлений для одного раза.

Я думал, что девочка убежала, чтобы спрятаться в своем гнезде из одеял в углу каюты, но она вскоре вернулась, сияя от гордости.

— Сохрани это, — сказала она, протягивая мне обеими руками портфель. — Сохрани... ты... ты!

— Ты хочешь, чтобы я сохранил его для тебя? — переспросил я, пожимая плечами. — Но он принадлежит тебе.

— Ты сделать! Ты сделать! — стояла она на своем, втискивая в мои руки портфель.

— Прости, Кристина, но я не понимаю... — Я обвел беспомощным взглядом присутствующих.

— Ты... сделать!

Присутствующие, судя по недоуменному виду, тоже были далеки от понимания.

— Ах! Ах! Ах! — Этот звук больше походил на собачий лай, чем на человеческую речь. — Ах! Ах!

Она схватила лист бумаги, на котором писал Гэбриэл, и принялась двигать его перед своим лицом. У меня поначалу даже сложилось впечатление, что девочка вытирает глаза.

— Ты сделать! Ты сделать! — повторяла она. И тут меня осенило!

— Ты хочешь, чтобы я прочитал что-то. Ее глаза радостно засияли, и, энергично кивая, она выкрикнула:

— Читать это! Читать это!

— Хорошо, Кристина, я понял.

По-детски поджав под себя ноги, она уселась на мягкое кресло и с восторгом принялась следить, как я расстегиваю ремни портфеля.

Весь покрытый царапинами и пятнами портфель (мне даже показалось, что я узнал следы зубов) сам мог бы поведать многолетнюю историю своих приключений. По причинам, известным только самой Кристине, она хранила его с тех пор, как совсем крохой осталась в полном одиночестве. Открыв с некоторым душевным трепетом портфель, я принялся извлекать и аккуратно укладывать на столь хранившиеся в нем предметы. Первой появилась карманная Библия. Я открыл книгу и прочитал на титульном листе: «Кристине Джейн Скофилд в день принятия ею Святого Крещения. От любящей ее тети Сюзанн Туррейн».

Кристина с напряженным интересом следила, как я достаю из недр портфеля ее сокровища.

— Кукла, — сказал я и положил игрушку рядом с Библией.

— Беккер, — произнесла девочка и погладила личико куклы.

Затем появился предмет, который я вначале принял за камень. Но, приглядевшись внимательнее, понял свою ошибку.

— Хлеб, — пояснил я. — Очень, очень сухой кусок хлеба. Пролежал в портфеле, видимо, много лет.

После этого я извлек несколько предметов одежды для девочки четырех-пяти лет. В этот момент я понял, что вскоре мне откроется ключ для понимания прошлого Кристины. У меня возникло желание положить конец печальному ритуалу, но, взглянув на девочку, я решил продолжить.

— Блу-зер, — произнесла она, прикоснувшись к одному из своих бывших нарядов, и тут же сама себя поправила: — Блузка. — К ней возвращалась память. — Скверная собачка Макс, — с неожиданно затуманившимся взором протянула она, — дерево укусило Макса. — Все ее оживление вдруг куда-то исчезло. — Макс в земле.

Всем своим существом я ощутил ту атмосферу печали, которая в этот момент воцарилась в пассажирском салоне парохода. Наверное, каждый из присутствующих воссоздавал в уме картину того, что пережила девочка, оставшись в одиночестве. Я видел, как она бежит по темному лесу, прижимая к груди портфель, в который кто-то сложил самые необходимые вещи. Краюху хлеба, так и не съеденную за все эти годы, Библию, которую никто не прочитал, и другие вещицы, способные напомнить крошке о более счастливых временах. При условии, что она сумеет выжить.

В портфеле оказались и другие предметы. Бечевка. Карманный нож. Пустой спичечный коробок. Золотой медальон с локоном светлых волос. На медальоне имелась гравировка:

«Маргрет Энн Скофилд».

Наверное, ее мама.

На самом дне портфеля оказалось еще кое-что. Металлический футляр для сигары с навинчивающейся крышкой. Судя по размеру футляра, в нем когда-то хранилась гавана или что-то столь же большое. Почему футляр здесь? Может быть, для того чтобы напоминать об отце?

Я начал убирать предметы в портфель, но Кристина остановила меня, схватила за запястье, подтащила мою руку к столу, прижала пальцы к сигарному футляру.

Я обвел взглядом своих попутчиков, они же выжидающе смотрели на меня. В помещении царила тишина, если не считать отдаленного шума машины.

— Читать это, — сказала Кристина.

На металлическом цилиндре никаких надписей не было, и я отвинтил крышку. Внутри футляра оказался плотно свернутый листок бумаги.

Выцарапав свиток наружу, я развернул его, положил на стол и разгладил ладонью. Листок был исписан быстрым, но тем не менее элегантным почерком.

Я посмотрел на Кристину. Она сидела тихо, с блестящими глазами, и ждала продолжения.

Мне оставалось только приступить к чтению.

Тому, кого это может касаться.

Девочка, которая передаст вам это письмо, — моя дочь. Ей пять лет, и ее зовут Кристина Джейн Скофилд.

У меня нет времени, чтобы в подробностях рассказать обо всех несчастьях, которые обрушились на нас. В течение двадцати лет мы жили в укрепленном форте на побережье Корнуолла. Наша колония состояла как из слепых, так и из зрячих. Как мне представляется, мы относительно преуспевали, занимаясь в основном земледелием и отчасти рыбной ловлей, чтобы хотя бы немного обогатить пищевой рацион.

Затем, примерно год назад, к нашему форту приблизилась флотилия яхт. Нападение оказалось настолько неожиданным, что мы не успели подготовиться к обороне. Зрячие женщины и все наши дети были захвачены пиратами, остальных безжалостно перебили. Мне была уготована иная судьба, и я сумел бежать вместе со своей дочерью Кристиной. Несколько месяцев мы скитались, питаясь тем, что удавалось собрать. Ночи мы проводили в руинах. Триффиды преследовали нас, как волки преследуют раненых животных. Что, впрочем, было недалеко от истины. Когда мы бежали, я был уже далеко не молод, а теперь вдобавок и серьезно болен. Переход всего в одну милю приносит мне нечеловеческие страдания. Чем медленнее мы передвигаемся, тем ближе подходят к нам триффиды.