Татьяна Корсакова - Волчья кровь Страница 33

– У госпожи есть полчаса перед ужином. – Служанка расправила несуществующую складку на покрывале.

Вот, еще и это! С дороги можно было бы запросто обойтись легким перекусом, не устраивая званый ужин при свечах. Но то ж у нормальных людей, а у господ принято иначе.

– Их милость велели передать, что желают видеть госпожу в одном из тех платьев, что приготовлены для нее в гардеробной. – Служанка поскребла кончик мясистого носа и добавила совсем другим, почти нормальным тоном: – Тут у нас с проводкой какие-то непорядки. Аккумулятор есть, но включается не сразу. Так что, если вдруг погаснет свет, не пугайтесь, вон свечки зажгите. – Она кивнула на возвышающийся на туалетном столике канделябр. – Спички в верхнем ящике.

– Лучше бы фонарик. – Яся поежилась, представляя, каково это – остаться в кромешной темноте в такой вот комнатке.

– Распоряжусь! – кивнула служанка. – Но только завтра. Пусть уж госпожа меня простит.

– А как вас зовут? – запоздало поинтересовалась Яся.

– Ганна. – На румяном лице женщины расцвела застенчивая улыбка. – А шофер, ну, тот, что вас из города привез, это Василь, муж мой.

– Очень приятно. – Яся вспомнила разговор с Василем и невольно поморщилась: приятного в том разговоре было мало.

– Ну, так я пойду? – Ганна сложила мозолистые, с красными цыпками руки поверх белоснежного фартука. – А через полчаса вернусь, да?

– Идите. – Яся устало плюхнулась в кресло, носком туфли оттолкнула волчью шкуру, вытянула гудящие с дороги ноги. – Я сейчас, только посижу пять минут.

Большая часть времени у Яси ушла на выбор приличествующего случаю наряда, уж больно богатым и разноплановым был гардероб. Перемерив кучу вещей, она остановилась на одном, шелково-изумрудном, самом скромном платье. Впрочем, скромность была относительной, бирочка с логотипом весьма известного модного дома свидетельствовала об этом не менее красноречиво, чем дорогая ткань и золотое шитье в виде райских птичек, порхающих по лифу и подолу. К платью прилагались атласные туфли, расшитые все теми же райскими птичками, и почти невесомый газовый палантин.

Яся критически осмотрела свое отражение в зеркале и осталась довольна. Даже самый проницательный человек не сможет признать в этой утонченно гламурной красотке, которой она стала, недавнюю бомжиху. Все, о темном прошлом можно смело забыть, но, удивительное дело, теперь в ее жизни экстрима куда больше, чем раньше. Да, неплохо бы позвонить Пете, отчитаться. Только не сейчас, лучше ночью…

Вадим шел по галерее и с каким-то странным, граничащим с благоговением чувством прислушивался к гулкому замковому эху. Ну, дед, молодец! Кто бы мог подумать, что унылые руины можно превратить в такое чудо! И ведь ощущения какие удивительные: точно он после долгих скитаний вернулся наконец к себе домой! А он боялся, что Рудый замок его разочарует, ожидал как минимум одну из крайностей: либо того, что после реставрации от прежнего величия не останется и следа, либо – что оно будет нарочитым, пыльно-музейным. Ошибся!

И этот художник, Литош, свое дело знает. Не зря, выходит, дед его нахваливал. Есть за что. Нарастить плоть на каменный костяк Рудого замка – еще полдела, а вот вдохнуть в него жизнь – это уже из разряда волшебства.

От выделенного Литошем сопровождающего из числа прислуги Вадим отказался, решив прогуляться по замку самостоятельно. Благо время для беглого осмотра еще есть.

Родовое гнездо, и снаружи-то немаленькое, изнутри было огромным: гулкие галереи, сводчатые потолки, ненавязчивая, но очень эффектная подсветка, картины на стенах, уютный скрип ступеней, слуги, снующие туда-сюда бесшумными тенями.

Нет, пожалуй, жилую часть замка лучше осмотреть завтра, при свете дня, а сейчас неплохо бы исследовать одну из сторожевых башен, осуществить, так сказать, давнюю детскую мечту.

Для того чтобы попасть в башню, пришлось вернуться во двор, пройти вдоль прохладной, уже почти отдавшей дневное тепло замковой стены, обогнуть накрытый деревянным навесом колодец. В башню вела небольшая, в человеческий рост, дверца, которая, по счастью, оказалась незапертой. Внутри было темно, хоть глаз выколи. Вадим пошарил рукой по стене в поисках выключателя, ничего похожего не обнаружил, зато нашел висящий на вбитом в стену крюке фонарь. Фонарь оказался раритетным, масляным, но заправленным и полностью готовым к работе. Вадим щелкнул зажигалкой, поджег фитиль. Масло тихо зашипело, и оранжевые язычки пламени лизнули стены закопченной стеклянной колбы. Освещение получалось не так чтобы очень, но за неимением лучшего сгодится.

Если верить детским воспоминаниям, в отличие от правой, разрушенной практически до основания, вот эта, левая башня сохранилась почти целиком, в ней не хватало лишь уничтоженных временем деревянных перекрытий. Похоже, сейчас башня находилась еще на стадии доработок, потому что внутри остро пахло побелкой, а тусклый свет фонаря то и дело выхватывал из темноты строительный мусор. Вадим прошелся по периметру первого этажа, не обнаружил ничего интересного, перехватил поудобнее медную ручку фонаря и шагнул к винтовой лестнице.

Лестница была кованой, с гулкими ступенями-перекладинами. Из-за намеренно узкого пролета подниматься по ней было очень неудобно. Вадим погладил прохладные перила и улыбнулся, вспомнив дедов рассказ о том, что винтовая лестница в замке – это не просто архитектурный элемент, а важнейший этап обороны. Одномоментно подняться по такой лестнице мог только один человек, что давало значительное преимущество защитникам крепости. Но даже в этом каноническом для замковой архитектуры вопросе у Рудого замка была своя, неповторимая, особенность. Винтовые лестницы здесь закручивались не по часовой, как принято, а против часовой стрелки. А все потому, что все мужчины рода Закревских появлялись на свет левшами и размахивать мечами им было сподручнее слева направо.

Углубившись в воспоминания, Вадим не заметил, как поднялся на второй этаж. Здесь, на узкой деревянной площадке, он постоял секунду-другую, любуясь открывающимся видом из окна-бойницы, и двинулся дальше.

На третьем, самом верхнем, этаже гулял ветер, терпко пахло туманом и кострами, а небо казалось совсем близким: только руку протяни – и коснешься звезд. Вадим и протянул. Просто так, повинуясь мимолетному порыву, шагнул к узкой, но высокой, в человеческий рост, бойнице, тронул шершавую, еще не оштукатуренную стену.

Шорох над головой он скорее почувствовал, чем услышал, и инстинктивно метнулся в сторону, прочь от планирующей прямо на него черной тени. Дощатый пол сначала скрипнул, потом затрещал, и Вадима с неудержимой силой поволокло вниз, в разверзшийся вдруг под ногами пролом.