Михаил Ладыгин - Дочь вампира Страница 33

Здесь меня ждал встревоженный Патрик, рвавшийся на подворье. Но я оставался неумолимым.

— Охраняй! — приказал я псу, указывая на Настю.

Торопливо запихнув в сумку несколько готовых гранат, я вернулся на чердак. Магический круг в нескольких местах оказался прорван, алхимические свечи накренились. Но тела подстреленных упырей лежали на прежнем месте, а на подворье суетилась лишь мелкая живность.

Выбравшись на крышу, я забросил несколько гранат подальше от стены дома, потом быстренько нырнул на чердак, захлопнув за собой окно. Соединение слезоточивого с нервно-паралитическим газом — штука малоприятная, поэтому, когда внизу заклубился лёгкий дымок, я стал судорожно принюхиваться. Полицейские гранаты всё-таки не боевое оружие, а заряженный в них газ не обладает достаточной стойкостью, чтобы проникнуть в избу. Лёгкий ночной ветерок, по моим соображениям, должен был быстро выгнать остатки отравы. К счастью, мои расчёты оправдались полностью: в луче прожектора лежали дохлые грызуны, а свечи, поддерживающие магический круг, вновь уверенно теплились, набирая силу.

Но на празднование успеха не оставалось времени. Крик Корвина заставил меня вернуться к слуховому окну напротив леса. Волчий вой всё ещё звучал, но самих волков видно не было. Зато несколько мрачных фигур короткими перебежками двигались к забору. Они припадали к земле, скрывались за редкими кустами. Я схватил арбалет, однако поймать в прицел хоть одного из приближавшихся к дому гостей никак не удавалось. Заметив куст, за которым скрылся один из вурдалаков, я метнул туда газовую гранату. Как я и предполагал, это не произвело на упыря ни малейшего впечатления. Мне показалось, что я даже расслышал его противное хихиканье. Впрочем, скорее всего, это лишь плод моего разыгравшегося воображения.

Мне надоело обшаривать прожектором тёмные закоулки подворья. Я запустил вверх осветительную ракету. «Люстра» повисла над калиткой, позволяя мне разглядеть нескольких вампиров на самой опушке леса. В одного из них я послал осиновую стрелу из арбалета. По-видимому, осаждающие не ожидали, что на таком приличном расстоянии средневековое оружие не потеряет убойной силы. Когда со стрелой в сердце упырь рухнул на землю, остальные, не желая рисковать, скрылись за деревьями. Пока не погасла ракета, я пытался высмотреть лазутчиков, подобравшихся к ограде. Однако они неплохо замаскировались. Я перезарядил арбалет, но отложил его; на всякий случай я пальнул по кусту, в который до этого забросил гранату, из винчестера. Безуспешно.

— Что им там надо? — недоумённо спросил я себя вполголоса.

Я не мог понять странной тактики осаждавших, запускавших грызунов подкапывать магический круг за домом, где высилась глухая бревенчатая стена, но пробиравшихся самостоятельно с той стороны, где у меня имелась идеальная позиция для стрельбы: слуховое окно на чердаке, два окна в горнице, да ещё входная дверь. Когда не понимаешь противника, ты оказываешься на грани поражения. Я осознал, что начинаю нервничать. Навязчивая идея о спальне и поповском кабинете сверлила мой мозг. Там тоже находились окна, но на эту сторону не выходили слуховые окна чердака. Грязно выругавшись, я выполз с винчестером на крышу, возмутив своим поступком пристроившегося рядом со слуховым окном Корвина, и потащился по скату крыши.

Я успел вовремя. Двое упырей хлопотали около магического круга. Услышав шум на крыше, один из них поднял голову. Луч фонаря осветил омерзительную харю. С вылезавшего из-под верхней губы клыка стекала струйка слюны, на щеке красовалась какая-то огромная язва, захватывавшая отсутствующий глаз. Свет фонаря испугал вампира, метнувшегося прочь от дома, как раз для того, чтобы я успел вкатить ему серебряную пулю под левую лопатку. Зато его напарник обогнул дом, где, воспользовавшись разрывом в магическом круге, проскочил к самой стене. Теперь он мог спокойно двигаться вдоль всего дома внутри магического круга. Этого не следовало допустить.

Убедившись, что с крыши его не достать, я возвратился на чердак, повесил над подворьем ещё одну «люстру», и пока там всё осталось без изменения, спустился вниз. Достав из кобуры «магнум», я открыл дверь в кабинет отца Никодима, стараясь не шуметь, раскрыл там окно и выскочил наружу. Прижимаясь спиной к стене дома, я двинулся к углу и достиг его как раз тогда, когда из-за него появилась фигура прорвавшегося за магический круг вампира. На меня посмотрело открытое, почти детское лицо молодого парня в солдатской гимнастёрке.

Увидев в моей руке «магнум», парень немедленно бросился на землю. Я отметил про себя, что благоприобретённые навыки армейской службы не утрачиваются даже при длительной практике вампиризма. Этот упырь вовсе не собирался бежать, напротив, он попытался вцепиться зубами мне в ногу. Я отскочил в сторону. Дёрнувшись за мной, парень зацепил ногой алхимическую свечу. По телу его пробежала мучительная дрожь, оно вспыхнуло синевато-зелёным огнём. Отчаянный вопль, в котором смешались боль и ярость, разорвал ночную тишину. Лес отозвался на этот крик волчьим воем совместно с непотребными богохульствами.

Я не пожелал вступать в полемику с осаждавшими. Торопливо я восстановил магический круг, укрепляя его прихваченными из дома алхимическими свечами. Хрюканье Корвина заставило меня поспешить обратно в дом. Закрыв за собой окно, бегло осмотрев для порядка кабинет, я вошёл в горницу и выглянул наружу. Трое вампиров проникли на подворье. Один из них катил перед собой пустую деревянную бочку, за которой скрывалось его скрюченное тело. Второй, закутанный в бесформенный дождевик, прокрался к сараю и скрылся за поленницей дров. Третий, не скрываясь, стоял перед домом и плескал на алхимическую свечу водой из ржавого ведра.

— Ты мой! — крикнул я и, распахнув окно, выстрелил из «магнума».

Я промахнулся. Упырь, швырнув в свечу ведро, начал посыпать магический круг какой-то травой. Прежде чем второй выстрел свалил его на землю, он успел сделать несколько шагов, продемонстрировав мне, что с этой стороны магический круг тоже разорван. А второй вампир продолжал медленно катить к дому бочку. Возмущению моему не было предела. Я, видите ли, не привык, чтобы мои творения разрушались столь безжалостно. Уже захваченный суматохой боя, я бросил в бочку армейскую РГД, а когда граната разнесла непрочное укрытие, хладнокровно расстрелял прятавшуюся за ним старушенцию.

Перезарядив «магнум» и набив сумку очередной порцией боеприпасов, я решил вновь подняться на чердак. Это оказалось ошибочным решением. Когда я уже просунул голову в люк, в горнице раздался звон разбитого стекла. Оставленный мною у поленницы упырь теперь швырял дрова в дом, разрушая стёкла, а вместе с ними, что гораздо печальнее, защищающие дом обереги. На мгновение я застыл на лестнице, повторяя печальный опыт буриданова осла, умершего от голода между двумя охапками сена. Хриплый лай Патрика оповестил меня, что мой пёс уже принял решение.