Алексей Атеев - Дно разума Страница 33

Скок потряс головой. Странные звуки не прекратились. Напротив, они стали как будто слаженнее, а вой постепенно превращался в нечто вроде мелодии. Казалось, многоголосый хор исполняет похоронный марш. Скоку внезапно стало жутко.

– Мотаем отсюда! – хрипло произнес он.

– Погоди, это еще не все, – хитро улыбаясь, сообщил дядя Боря.

Он поднял с земли осколок кварца, сверкнувший на солнце, словно кусок сахара.

– Вот, смотри. – С этими словами дядя Боря бросил камень в сторону лежащих костей. К изумлению Скока, кварц не упал на землю, а словно завис в воздухе. Скок протер глаза. Камень висел над костями, подрагивая, словно ему не давал упасть мощный поток воздуха, шедший снизу. Непонятный звук вдруг прекратился, оборвался, словно певшим неожиданно зажали рты.

– Смотри на камень, – прошептал дядя Боря.

Скок, как завороженный, тупо уставился на парящий в воздухе кусок кварца. Вначале он ничего не узрел, но вскоре глаза стали различать едва заметные тени, кружащие вокруг него. Тени, словно синеватый табачный дымок, тонкими языками поднимались от земли кверху, переплетались между собой, кружились и внезапно пропадали. Звуки снова появились, только на этот раз они словно рождались в мозгу Скока. Он слышал едва различимый смех, точно крохотные серебряные колокольчики звенели где-то далеко-далеко, на краю радуги.

Неожиданно камень упал, и все сразу же прекратилось. Голоса исчезли, а мир снова наполнился шорохом трав и жужжанием насекомых.

– Все! – сказал дядя Боря. – Концерт по заявкам окончен.

– Что это было?

– То самое.

– Чего то самое?

– Я же говорил. Они тут гнездо свили. Духи, значится. Обитают в этом месте. Но, похоже, здесь и раньше люди бывали. И жертвы приносили. Поскольку костей тут, в траве, много больше, чем если бы только двадцать голов положили. Место, значится, особое. Духам тут раздолье.

Скок хотел посмеяться над болтовней дяди Бори, но только что виденное не давало повода для веселья. Как все объяснить? Он не знал и поэтому решительно повернулся и зашагал назад.

– Ты куда? – услышал Скок за спиной.

– Куда-куда… Да подальше от этой чертовщины!

Скок старался не вспоминать о посещении Долины Смерти, а вскоре и вовсе позабыл о странных событиях, объяснить которые он не мог. Только когда на глаза ему попадался дядя Боря, в памяти всплывал ясный жаркий день, смутная тишина и кусок искрящегося на солнце кварца, висящий в воздухе.

Наступил июнь. Погода стояла жаркая, а возле печи был и вовсе ад. Поэтому выходной бригада, в которой трудился Юрий Скоков, решила провести на природе. Оттянуться, что называется, по полной программе. Было решено закупить горячительные напитки, закуску и поехать на выработки, благо это место находилось совсем рядом с городом и было почти безлюдно.

Выработками назывались заброшенные песчаные карьеры, лежащие неподалеку от цементного завода. Карьеры давным-давно забросили, и посему их заполнила вода, а берега заросли кустарником. Извилистые протоки выводили на широкие плесы, непроходимые прибрежные кустарники, напоминавшие тропические мангровые джунгли, сменялись маленькими песчаными пляжиками, окруженными с двух сторон камышовыми зарослями. На выработках гнездились многочисленные водоплавающие, а также громадные камышовые луни, употреблявшие этих самых водоплавающих в пищу. В чистейших неглубоких водах, кроме многочисленной рыбьей мелочи, вроде окуней, чебаков и густеры, водились довольно крупные лини и щуки. Словом, для любителя рыбалки или, скажем, подводной охоты тут был рай!

Выработки начинались возле пригородного поселка под названием Ново-Савинка и тянулись на многие километры в разные стороны, ограниченные с одной стороны железнодорожной линией, а с другой – руслом реки Урал. Местные жители косили между протоками высокую сочную траву, ставили, где возможно, сети и плетенные из лозняка верши, именовавшиеся мордами, а по осени охотились на уток. Но обычно здесь царило полное безлюдье.

Группу отдыхающих из мартеновского цеха возглавлял сварщик Анатолий Иванов, невысокий кругленький парень с вечной улыбочкой на масленом личике, любитель подводного плавания. Он неоднократно бывал в этих местах и утверждал, что ничего лучше для культурного отдыха в окрестностях Соцгорода не существует. Когда Толе напоминали о Соленом и Банном озерах, излюбленных местах загородного досуга горожан, он только отмахивался.

– Там все зас…о! – заявлял любитель уединенных мест и в некотором роде был прав.

Короче говоря, народ решил ехать отдыхать на выработки. Утром, после ночной смены, восемь человек, в том числе и Скоков, предварительно закупив выпивку и снедь, весело галдя, сели в расхлябанный автобус, шедший до Ново-Савинки. Доехав до конечной остановки, они вышли на окраине поселка, миновали два последних дома и двинулись по пыльной грунтовой дороге, ведомые Ивановым. Скок, бывший здесь впервые, недоуменно вертел головой. Ничто не предвещало водных просторов и райских кущей. По одну сторону тянулось железнодорожное полотно, по другую – гряда низких, заросших только-только заколосившимся ковылем холмов. Туристы прошли метров пятьсот, потом Иванов напротив одиноко стоявшей трансформаторной будки свернул вправо и двинулся по тропинке в сторону холмов. На гребне холма компания остановилась, Толя широким жестом обвел окрестности и гордо произнес:

– Пришли!

Действительно, перед ними, насколько хватало взгляда, расстилалось пространство, представлявшее собой соединяющиеся друг с другом неширокие, но длинные и извилистые озерца, заросшие по берегам непроходимым кустарником. Над озерцами парил, едва заметно двигая крыльями, пепельно-серый лунь.

– Ну как? – спросил Толя.

Народ выразил умеренное одобрение и поинтересовался: где тут можно расположиться?

– За мной! – скомандовал Толя.

Они протопали по гребню крутого холма, вернее, давней песчаной насыпи еще минут пять и вышли на заросшую невысокой травой поляну.

– Здесь! – заявил Толя.

Скоку понравилась краткость и напористость выражений Иванова. А по внешнему виду не скажешь о командирских задатках.

Несколько притомившийся народ – как-никак позади ночная смена – оживился. На траве были разостланы одеяла, махровые полотенца, старые покрывала. На них мгновенно появились бутылки с водкой и вином, трехлитровые банки с пивом, газированная вода, а также закуски: вареная картошка и копченая колбаса, яйца, сваренные вкрутую, зеленый лук, плавленые сырки, консервы (в том числе и пресловутый «лещ в томатном соусе»), пирожки с капустой и с повидлом, болгарское «лечо» и томатный сок.