Марк Элгарт - Подселенец Страница 33

Когда от тела сержанта Мытищина осталось совсем не так уж много, Тварь вспомнила про остальную еду. Еды оставалось много, но она убегала, и Тварь это чувствовала. Что ж, побегаем — само понятие "охота" Твари было незнакомо, но процесс ей нравился.

"Шустрый какой зечара-то оказался, — с некоторым даже уважением думал Рябушкин. — И не скажешь, что почти всю жизнь на баланде, — такого хоть на спартакиаду любую выставляй".

За последние минут этак пятнадцать беглый зек вымотал ментов почти до невозможности. Тому-то что, знай беги налегке, а у стражей порядка и сбруя всякая железная, и стволы, для быстрого боя, может, и хорошие, но для спринтерского забега абсолютно не предназначенные. У самого Рябушкина в разгрузке помимо табельного ещё кое-что имелось. Сделали кавказские командировки старлея параноиком в этом отношении, раз и навсегда он для себя определил, что огневой мощи никогда много не бывает. Конечно, волк какой-нибудь спецназовский и лопаткой сапёрной в любой ситуации обойдётся, но мы-то люди простые, мы больше на продукцию ВПК полагаться привыкли, а руками-ногами пусть супермены всякие машут.

Ещё больше не нравилось Рябушкину, что стремился беглый прямо в самый центр торфяников. Самое паскудное место эти торфяные болота. Это вам не северные или белорусские, с теми всё ясно: видишь проплешину в лесу — обходи стороной. А тут по-иному. Иногда только из-за большого количества мёртвых деревьев и определишь, что в самую трясину попал. Да и нет тут трясины как таковой — просто неожиданно открывается под ногами окошко, заполненное тёмно-коричневой водицей, и тут уж кричи не кричи, как повезёт. Много народу в этих местах сгинуло, грибников всяких, охотников… Так что под ноги смотреть надо внимательно во избежание, так сказать…

А вот Облом под ноги, по ходу, не смотрел. Да и зачем ему? Что от пули мусорской подыхать, что двадцать лет на зоне гнить, что в болоте моментально сгинуть — выбор небогатый. Потому и бежал беглый, не разбирая пути, а просто ставя ноги куда ни попадя. Но это ведь только ему терять нечего, а Рябушкин ещё пожить собирался, да и ребят молодых из ППС гробить не хотелось.

— Олег, Лёха, — скомандовал Рябушкин. В боевой обстановке обращения типа "товарищ сержант" не много стоят, — справа и слева от меня, дистанция тридцать метров. Чтоб падла эта не задумала обратно мимо нас проскочить. Поняли, бойцы? Всё, исполнять. И под ноги внимательно смотреть, мля! Никуда эта сука от нас не денется, нет там дальше пути.

Бойцы поняли, но энтузиазма не высказали. Хоть вслух спорить с Рябушкиным, за которым давно ходила по пятам слава "контуженного", не собирались. Рассосались и продолжили преследование.

Алексей Щербаков вообще лес, и тем более болота, переносил очень тяжело. Сам уроженец Северной столицы, он до службы никогда раньше с лесами особо дела не имел. А служить пришлось на "семёрке", считай, в самой тайге, да ещё и под пристальным ожидающим прицелом глаз сотен зеков. Потому и породу эту человеческую Лёха не любил ещё больше, чем лесистую местность всякую.

Но всякое случается. Познакомился Лёха на службе с девкой одной, из местных уроженок. Ну, не совсем из местных — петровская она была, к дружку своему на свиданки в зону ездила. А потом дружка как-то зарезали, то ли за долг карточный, то ли ещё за какой косяк. Но девчонка ездить не перестала, правда, теперь уже исключительно к Лёхе наведывалась. Ну, слово за слово, решил Лёха после окончания службы в "город у Пяти углов" не возвращаться, тем более что и не ждал его там никто особо. Женился на Татьяне (той самой девчонке) и устроился работать в горотдел. Нет, жизнь нормальная была, да и на службе государевой только сильно ленивый свой кусок мимо рта пропустит. А Лёха таким не был никогда. Но вот под пули лезть он не собирался, при всей своей любви к выбранной профессии.

Болот, как известно, под Питером — как у дурака стекляшек, так что считал себя Лёха в этом деле докой и почти что экспертом. Тем большим было его изумление, когда прочная на вид коряга, на которую он наступил, как-то чересчур стремительно ушла куда-то вперёд и вниз, а сам Лёха, потеряв равновесие, нырнул следом за ней.

"Бля", — только и успел подумать он, поняв, что не просто упал, а провалился в скрытую торфяную промоину. Обхватившая его со всех сторон, как влажное банное полотенце, жидкость моментально выжала из груди любую возможность кричать и звать на помощь, подействовав на разгорячённое гонкой тело, как ледяной душ. Лёха ещё раз судорожно рванулся вверх, понимая, что всё это неправильно, что не может всё кончиться так, глупо, по-дурацки, но бронежилет и ещё какая-то непонятная сила тянули его вниз.

"Поо…" — попытался закричать Лёха, но коричневая то ли вода, то ли грязь попали в его горло, перехватив дыхание и заставив забиться в вязких объятиях болота. Забыв про автомат, присягу и всё остальное, он дико рвался наружу из вязкого плена равнодушного тупого торфяного окна, но силы были неравны. Лёха успел ещё почувствовать, как от недостатка воздуха разрывается грудь, и судорожно вдохнул. Тёмная торфяная жижа торжествующе хлынула в его лёгкие, раздирая их изнутри непередаваемой болью, и тогда Лёха понял: это всё.

Тело его ещё продолжало судорожно дёргаться, не желая мириться с мыслью о конце, но сознание уже угасло, и младший сержант милиции Алексей Щербаков медленно опустился на дно промоины, по сути, представлявшей собой перину из мягких хлопьев торфа.

Тварь озадаченно всмотрелась во всплывающие пузыри воздуха на поверхности подёрнутого рябью болотного окна. Еда ушла вниз, туда, где почти постоянно обитала сама Тварь, проводя большую часть своего существования в долгой сытой спячке.

Мертвечину Тварь не любила, свернувшаяся кровь придавала Еде неприятный оттенок и… Скажем так, Твари просто нравилось убивать.

Но забывать о том, что почти рядом с её потаённым болотным логовом лежит часть Еды, не следовало. Кто знает, может быть, в следующий раз Тварь снова проснётся зимой, а медвежьей берлоги поблизости и не окажется? Поэтому Тварь хорошенько запомнила место, где покоилась мёртвая Еда, и продолжила преследование.

Следующей целью Твари оказался Олег Степанов, последний из оставшихся в живых "пэпээсников". От природы наделённый незаурядной силой, он даже внешне чем-то напоминал боевую машину, на которой служил в годы армейской службы. Приземистый и коренастый, с огромными кулаками и покрытыми буграми мышц плечами, он был незаменим при решении любой острой ситуации, будь то пьяная драка в рабочей общаге или обычный бытовой дебош. Бузотёрам, как правило, хватало одного только взгляда на мощную, как топором вырубленную фигуру Олега и встретиться с равнодушными голубыми глазами сержанта, чтобы задуматься о своём поведении. Олег не был злодеем каким-нибудь, просто никогда не задавался вопросом можно ли обойтись без мордобоя и прочих "силовых методов". Официально он имел несколько выговоров за рукоприкладство, но фактически начальство закрывало на это глаза, прекрасно понимая, что некоторые ситуации можно решить только грубой силой. А в этом плане Олег был вне конкуренции.