Энн Райс - Лэшер Страница 34

Надпись под картинкой была сделана по-английски:

«ИСТОРИЯ ВЕДЬМЫ ИЗ ДОННЕЛЕЙТА»

– Вы не согласились бы продать мне это? – дрожащим от волнения голосом выпалил я.

– Ни за что на свете, – отрезал профессор. – Но, если пожелаете, я могу сделать для вас полную и точную копию.

– Буду вам очень признателен. – Я вытащил бумажник и положил на стол толстую пачку американских долларов.

– Премного благодарен. Однако не будем торопиться. Насколько я вижу, вы до крайности нетерпеливы. Это все ирландская кровь. Французы, те намного более сдержанны и хладнокровны. Видите ли, у меня есть внучка, которая занимается изготовлением копий. Большая мастерица по этой части. В самом скором времени она займется интересующим вас документом. Можете быть уверены, она сделает вам превосходную факсимильную копию на пергаменте.

– Прошу вас, профессор, расскажите мне, о чем говорится в этом памфлете.

– Это всего лишь собрание самых что ни на есть диких суеверий и предрассудков, и не более того. Подобные памфлеты были в ходу по всей Европе. Что касается именно этого, то он напечатан в Эдинбурге в тысяча шестьсот семидесятом году и повествует о судьбе некой Сюзанны, хитроумной и злобной ведьмы, которая стала приспешницей сатаны и продала ему свою душу. Колдунья была изобличена и предана огню. Однако ее дочь, рожденная вне брака, так называемое дитя любви, избежала печальной участи матери. Дело в том, что девочка была зачата первого мая. Считается, что на таких детях лежит благословение Божие. Поэтому никто не осмелился ее тронуть.

Впоследствии дочь Сюзанны взял под свою опеку кальвинистский священник. Он увез девочку в Швейцарию, где, я надеюсь, позаботился о спасении ее души. Если мне не изменяет память, имя этого священника было Петир ван Абель.

– Петир ван Абель?! Вы уверены, что его звали именно так? Его имя упомянуто здесь, на этих листках?

Я с трудом сдерживался, чтобы не выдать себя. Передо мной было единственное письменное подтверждение истории, некогда услышанной от Мари-Клодетт. О том, что этот священник является моим предком, я предпочел умолчать. Я и так поразил профессора, сообщив, что являюсь потомком Тирона Макнамары. Охваченный предчувствием важного открытия, я хранил молчание и отчаянно боролся с желанием похитить памфлет.

– Да, конечно, его звали Петир ван Абель, это имя упомянуто в памфлете, – подтвердил ученый муж. – Кстати, памфлет этот написан одним священником в Эдинбурге, там же отпечатан и распродан с немалой выгодой. В семнадцатом веке на подобные истории был немалый спрос. Точь-в-точь как на иллюстрированные журналы сегодня. Представьте только, как уютным зимним вечером вся семья собиралась у камина и рассматривала эту душераздирающую картинку, на которой несчастная женщина горит заживо.

Как вы знаете, случаи уничтожения ведьм на костре в Эдинбурге отнюдь не были редкостью. Обычно их сжигали у Ведьмина колодца, на Эспланаде. И этот дикий обычай сохранялся вплоть до конца семнадцатого века.

Я издал нечто вроде сочувственного бормотания. Неожиданно полученное подтверждение семейного предания настолько поразило меня, что я лишился способности внятно выражать свои мысли. Я ощущал, что, стоит чуть ослабить волю, воспоминания Лэшера полностью захлестнут мое сознание. Чтобы отвлечься, я поспешил задать очередной вопрос.

– Если я не ошибаюсь, ко времени суда над ведьмой собор уже был сожжен? – Я старался говорить как можно равнодушнее.

– Да, разумеется, от собора к тому времени ничего не осталось. Да и от города тоже. В горную долину поднимались лишь пастухи со своими стадами. Но, знаете ли, некоторые историки полагают, что огненные казни ведьм явились своеобразным продолжением противостояния между католиками и протестантами. Возможно, подобная точка зрения недалека от истины. Сторонники ее утверждают примерно следующее: во времена Джона Нокса жизнь стала скучной и унылой. Церкви лишились украшений, витражных стекол, не стало ни статуй, ни благозвучных латинских гимнов. Горцы позабыли даже свои красочные обряды и обычаи. И в результате они вернулись к некоторым старым языческим обрядам – лишь для того, чтобы внести хоть какое-то разнообразие в свою тоскливую жизнь.

– Вы думаете, именно так произошло в случае с Сюзанной, ведьмой из Доннелейта?

– Нет. То был самый что ни на есть типичный процесс. Граф Доннелейт впал в крайнюю бедность, замок, где он жил, пребывал в плачевном состоянии. Об этом графе мы почти ничего не знаем. Известно лишь, что он погиб во время пожара, унесшего также жизнь его сына и внука. Что до ведьмы, то эта простая деревенская женщина была, по-видимому, весьма неглупа и недурна собой и потому пользовалась популярностью у соседей, которые нередко обращались к ней за помощью. Никаких свидетельств об ее участии в шабашах до нас не дошло. Возможно, подобные сборища и проводились где-то, но только не в этих краях. Вся вина несчастной Сюзанны состояла в том, что она любила ходить к языческому каменному кругу. За эту привычку ей пришлось дорого заплатить.

– Вы так часто упоминаете некий языческий каменный круг. Что он собой представляет?

– О, об этих старых камнях до сих пор ведутся жаркие споры. Некоторые ученые утверждают, что по древности они не уступают Стонхенджу, а быть может, даже древнее его. Если вам угодно знать мое мнение, то я полагаю, что круг этот воздвигли пикты. Камни, составляющие его, различаются по величине, и, несомненно, некоторые из них были специально обтесаны, хотя и весьма грубо. Уверен, некогда все камни покрывала резьба. Священный языческий круг служит последним напоминанием о прошлом этих мест, и, я думаю, в свое время надписи и рисунки на камнях были намеренно уничтожены, а время и непогода немало способствовали тому, чтобы даже следы их исчезли полностью.

Профессор достал небольшой альбом с рисунками.

– Взгляните, вот образцы искусства пиктов, – сказал он.

Рассматривая альбом, я почувствовал себя окончательно сбитым с толку. Я не понимал, к чему мне все это. И в то же время, разглядывая изображения воинов, ряды маленьких фигурок с чеканными жесткими профилями, с мечами и щитами в руках, я понимал, что рисунки эти навсегда останутся в моей памяти. Не зная, что сказать, я хранил молчание.

– Думаю, каменный круг был местом, где пикты поклонялись своим богам. Черт с ним, со Стонхенджем. Впрочем, как знать. Не исключено, что каменный круг воздвигли племена, о которых нам почти ничего не известно. Не исключено даже, что это дело рук маленького народа.

– А кому сейчас принадлежит долина? – поинтересовался я.

На этот вопрос мой собеседник не мог ответить с уверенностью. Он сообщил лишь, что земли были очищены по распоряжению правительства Англии, а их несчастных, едва ли не умиравших от голода обитателей переселили в иные места – как утверждали, ради их же блага. Конечно, все это было прискорбно. Весьма прискорбно. Кстати, многие местные жители переселились в Америку, заметил профессор и поинтересовался, не доводилось ли мне слышать что-либо об изгнании горцев. Язаверил его, что ничего не знал об этом трагическом эпизоде.

– Я рассказал, вам все, что знал, сам, – завершил профессор свою речь. – К сожалению, больше ничем помочь не могу. Не скрою, мне хотелось бы располагать более полными сведениями.

– Вы непременно получите такую возможность. Я предоставлю в ваше распоряжение средства для дальнейших исследований, – пообещал я.

Потом я попросил профессора сопровождать меня в Доннелейт. Однако новый мой знакомый наотрез отказался, объяснив свой отказ тем, что прогулки по горам ему давно уже не по силам.

– Я люблю эту долину, – сказал он. – Но в последний раз я был там много лет назад, с одним из агентов амстердамского ордена, человеком блестящего ума и самой широкой образованности. Звали его Александр Каннингем. Разумеется, он оплатил все расходы, связанные с нашим путешествием. Мы провели в долине целую неделю. Не скрою, мне порядком там надоело и я был рад вернуться к цивилизации. А во время прощального обеда, состоявшегося здесь, в моем доме, между нами произошел довольно странный разговор.

«Вы нашли наверху то, что искали?» – поинтересовался я у Каннингема.

«Нет, не нашел, – ответил он. – И благодарю за это Бога, если только он существует».

С этими словами он вышел, но потом вдруг вернулся.

«Позвольте дать вам один совет, дружище, – сказал он, пристально глядя мне в глаза. – Помните, что все легенды, связанные с горной долиной, следует принимать всерьез. А еще помните, что история замка Гламз – не повод для шуток. Маленький народ по-прежнему живет в горной долине и, если в том будет надобность, вполне может созвать ведьм на шабаш».

Естественно, я осведомился, о какого рода надобности может идти речь. Но на этот мой вопрос Каннингем ответил молчанием. Мне показалось, он и сам этого не знал.