Артур Дойль - Собрание сочинений. Том 4 Страница 34

— На Урал.

— Где мне предстоит сделать вид, будто я открыл алмазную россыпь. Причем подтверждением этой истории будет служить, во-первых, тот факт, что я человек благородного происхождения, известный в обществе, а во-вторых, мешочек с алмазами, которыми вы снабдите меня в Англии.

— Совершенно верно, майор, — подбодрил его Эзра.

— Затем я должен протелеграфировать эту ложь в Англию с тем, чтобы она попала в газеты!

— Ну, к чему такое неприятное слово! — запротестовал Эзра. — Лучше скажем: «Это сообщение». Ведь сообщение, как вам известно, может быть верным или ошибочным.

— И благодаря этому сообщению, раз вам так больше нравится, — продолжал майор, — цены на алмазном рынке, по вашему расчету, настолько упадут, что вы и ваш отец сможете скупать и перепродавать камни с большой выгодой для себя, залезая при этом в карман к другим людям.

— Вы прибегаете к не слишком приятным выражениям, — заметил Эзра с вымученным смешком, — но общую мысль вы поняли правильно.

— Я понимаю еще кое-что! — взревел старый солдат, багровея от ярости. — Я понимаю, что будь я на двадцать лет моложе, то я проверил бы, пролезете ли вы вон в то окошко, господин Гердлстон. Черт побери! Я научил бы вас не предлагать подобных вещей человеку, в чьих жилах течет голубая кровь, подлый мошенник!

Эзра откинулся на спинку стула. Он казался совсем спокойным, но в его глазах можно было заметить опасный блеск, а смуглое лицо как-то все пожелтело.

— Так вы не согласны? — прошипел он.

— Согласен?! Неужели, по-вашему, человек, который двадцать лет носил алый мундир ее величества, замарает руки подобным делом? Да я не согласился бы на это за всю наличность казначейства! Вот что, Гердлстон: я вас знаю, но вы, черт побери, меня не знаете!

Молодой коммерсант ничего не ответил, но его лицо сохраняло все тот же мертвенный цвет, а взгляд сделался еще более злобным. Майор Тобиас Клаттербек стоял у стола, слегка наклонившись и опираясь на него руками его выпученные глаза еще больше выпучились от негодования, а редкие седые волосы словно вздыбились.

— Да какое право вы имели обращаться ко мне с подобным предложением? Я не выдаю себя за святого, но, черт побери, у меня есть свои принципы, и я не намерен от них отступать. Я взял себе за правило не поддерживать знакомство с негодяями, и поэтому, мой юный друг, с этого дня мы не знакомы. Черт побери! Я не слишком разборчив, но где-то должен быть предел, как сказал мой приятель Чарли Монтейт из индийского кавалерийского полка, повернувшись спиной к своему тестю. Для меня же этим пределом станет знакомство с вами.

Пока майор произносил свою торжественную речь, Эзра, продолжая сидеть, смотрел на него с дикой яростью — его жестокие, плотно сжатые губы совсем побелели, а вены на лбу вздулись. Молодой человек был известным боксером-любителем и мог бы выстоять раунд-другой против любого лондонского профессионала. Справиться со стариком ему не представляло ни малейшего труда. И когда майор взял шляпу, готовясь выйти из кабинета, Эзра бросился к двери и запер ее изнутри.

— Это обойдется мне в пять фунтов штрафа, но дело стоит того, — пробормотал он, и, сжав свои огромные, унизанные перстнями руки в кулаки, он медленно приблизился к майору пружинистой походкой хищного зверя — голова его была опущена, и глаза свирепо сверкали из-под черных бровей. В этой неторопливости была характерная для него утонченная жестокость, словно он наслаждался беспомощностью своей жертвы и хотел, чтобы майор успел как следует понять, чтó его ожидает.

Если его намерения были действительно таковы, то ему не удалось произвести желаемого эффекта. Едва бравый воин заметил его маневр, как он выпрямился во весь рост, словно на параде, и, сунув руку под фалды сюртука, извлек из заднего кармана маленький блестящий предмет, который навел на лоб молодого коммерсанта.

— Револьвер! — ахнул Эзра и попятился.

— Нет, пистолет, — невозмутимо поправил его ветеран. — Привычка носить его с собой сохранилась у меня еще с тех пор, как я жил в Колорадо. Ведь заранее неизвестно, когда именно может пригодиться такая штучка.

Говоря это, майор по-прежнему направлял черное дуло своего пистолета в самую середину лба молодого человека, и его рука сохраняла каменную неподвижность. Эзра не был трусом, но он не знал, на что решиться.

— Ну-ка, отоприте дверь! — резко скомандовал майор.

Эзра поглядел на грозное багровое лицо своего врага, на смертоносную черную дырочку, повернутую в его сторону, нагнулся и отодвинул задвижку.

— Теперь откройте ее. Черт подери, пошевеливайтесь, не то мне все-таки придется подстрелить вас. Вы будете не первым человеком, которого я убил, а может быть, и не последним.

Эзра поспешно распахнул дверь.

— А теперь идите впереди меня к выходу.

Официанты известного ресторана Нельсона были несколько удивлены, заметив, что два посетителя покидают их заведение с очень мрачными лицами и держатся на некотором расстоянии друг от друга.

— C'est la froideur Anglais[4]! — сказал маленький Альфонс Лефаню собрату-изгнаннику, с которым он накрывал на стол. Но ни тот, ни другой не заметил, что идущий сзади полный джентльмен сжимает в руке, изящно заложенной за лацкан сюртука, темную рукоятку пистолета.

У дверей стоял извозчичий экипаж, и майор Клаттербек сел в него.

— Послушайте, Гердлстон, — сказал он Эзре, который хмуро оглядывал улицу, — пусть это послужит вам уроком. Никогда не бросайтесь на человека, не удостоверившись прежде, что он не вооружен, иначе вас могут подстрелить.

Эзра продолжал угрюмо смотреть прямо перед собой и, казалось, не обратил никакого внимания на слова своего недавнего собеседника.

— Еще одно, — продолжал майор. — Никогда не считайте само собой разумеющимся, что всякий ваш знакомый — такой же гнусный негодяй, как вы сами.

Молодой коммерсант посмотрел на него с бешеной злобой в черных глазах и уже повернулся, чтобы уйти, но майор протянул руку и удержал его.

— И последний урок, — сказал он. — Никогда не дрожите перед пистолетом, если вы твердо не знаете, что в нем есть пуля. Мой не заряжен. Извозчик, поезжайте! — И, пустив эту прощальную стрелу, бравый майор покатил по Пикадилли, твердо решив не выходить из дому без двух-трех патронов центрального боя в кармане.

Глава XV

ПРИБАВЛЕНИЕ К ФИРМЕ

Известие о помолвке Тома было встречено его родителями с восторгом, ибо доктор и его супруга сердечно привязались к Кэт — «нашей Кэт», как они с гордостью ее называли. Вначале необходимость скрывать помолвку от Гердлстона чрезвычайно не понравилась доктору, но, поразмыслив, он пришел к выводу, что, сообщив о ней старому коммерсанту, они ровно ничего не добьются, а жизнь Кэт все то время, пока она будет вынуждена оставаться под его кровом, окажется гораздо более сносной, если он останется в неведении. Влюбленные по-прежнему почти не виделись, и Том утешался только мыслью, что каждый день приближает ту минуту, когда он не скрываясь и без страха сможет назвать Кэт своей. И во всем Лондоне трудно было бы найти человека более счастливого и беззаботного, чем он. Мать не могла нарадоваться его веселому настроению, однако добряк доктор был не так доволен. «Мальчишка совсем распустился, — сказал он себе. — И уже привык бездельничать. Видно, такая жизнь ему очень по вкусу. Надо заставить его взяться за дело!»