Сьюзен Хилл - Женщина в черном Страница 35

Я сочувствовал Дж., перечитывая ее короткую историю. Ее страстная любовь к сыну и разлука с ним, ее гнев и яростное сопротивление, а затем отчаяние, когда ей все же пришлось смириться с обстоятельствами, наполнили меня чувством грусти и сострадания. Лет шестьдесят назад девушка из простонародья, живущая в замкнутом обществе и попавшая в подобную ситуацию, устроилась бы куда лучше, чем эта аристократка, которую все отвергли и с чьими чувствами никто не считался. Хотя, насколько мне было известно, в Викторианской Англии служанки нередко убивали или бросали своих незаконнорожденных детей. А Дженнет по крайней мере знала, что ее сын остался жив и попал в хорошую семью.

Затем я нашел еще несколько документов, которые находились в связке писем. Это были три свидетельства о смерти. Первое — на мальчика, Натаниеля Драблоу, шести лет от роду. Причина смерти — утопление. За ним следовало похожее свидетельство с той же датой на Роуз Джадд, которая также утонула.

Я испытал сильнейшее потрясение и ужас, от которого весь похолодел, покрылся липкой испариной, а мой желудок сжался и поднялся к самому горлу, и я почувствовал, что еще немного, и меня либо вырвет, либо я задохнусь. Однако ничего подобного не случилось, я вскочил и стал в волнении и отчаянии расхаживать по комнате, сжимая в руке два листа смятой бумаги.

Некоторое время спустя я заставил себя посмотреть последний документ. Это было еще одно свидетельство о смерти, но датировалось оно двенадцатью годами позже двух других.

Свидетельство оказалось выписано на Дженнет Элизу Хамфри, старую деву, тридцати шести лет. Причиной смерти являлся «сердечный приступ».

Я тяжело опустился в кресло, но был слишком взволнован, чтобы оставаться там долгое время, поэтому вскоре я позвал Паучка и снова отправился на прогулку. Холодный ноябрьский воздух подернула дымка сумерек, я пошел прочь от дома мистера Дейли по аккуратно подстриженной траве через сад, мимо амбаров, конюшни и навесов. От быстрой ходьбы мое состояние немного улучшилось. Меня окружали поля со вспаханной бурой землей, кое-где виднелись низкорослый кустарник и несколько вязов с гнездами грачей в голых ветвях. Время от времени черные птицы стаями поднимались в воздух, каркая и хлопая крыльями, и кружили в свинцовом небе. С полей дул ледяной ветер, приносивший с собой крупные брызги дождя. Однако Паучок, как и я, была рада прогулке.

Пока я шел, мои мысли были сосредоточены на письмах и документах, которые я только что прочитал, и я думал лишь о рассказанной в них истории. Теперь картина казалась ясной и завершенной. Я узнал, возможно, совершенно случайно, разгадку или по крайней мере значительную ее часть, мне стало известно, кем была женщина в черном, я получил ответы на многие вопросы. Однако несмотря на то что теперь я знал гораздо больше, совершенное мною открытие не удовлетворило меня в полной мере. Оно лишь огорчило, встревожило и напугало. Я кое-что узнал и в то же время совершенно ничего не понимал, был сбит с толку и не мог найти объяснение. Как все это произошло? Я уже говорил, что до этого случая я не верил в призраков, как и любой другой психически нормальный, образованный, обладающий интеллектом и чувством здравого смысла человек. Но я видел призрак своими глазами. События, ужасающие и трагические, случившиеся много лет назад, необъяснимым образом повторялись снова и снова, пускай и в каком-то другом, нереальном измерении, отличном от того, в котором существовал я. Повозка с шестилетним мальчиком по имени Натаниель — приемным сыном мистера и миссис Драблоу — и его нянькой сбилась с пути в тумане, съехала с безопасной дороги и направилась в болота, где ее засосало в трясину и утянуло на дно, под воду. Ребенок и няня утонули; вероятно, вместе с ними погибли лошадь и кучер. И вот теперь на том же болоте призраки, тени или души усопших разыгрывают эту сцену снова и снова, и я не знаю, как часто это происходит. Ничего этого нельзя увидеть. Можно только услышать.

И еще мне удалось узнать, что мать мальчика — Дженнет Хамфри — умерла через двенадцать лет после смерти сына от тяжелой болезни и обоих похоронили на ныне заброшенном кладбище около особняка Ил-Марш, которое больше не используют. Мне также стало известно, что комната мальчика осталась в своем первозданном виде, сохранились его кроватка, его одежда, игрушки и все осталось на своих местах. Призрак его матери, как я понял, поселился в этом месте. Более того, ее горе и отчаяние, а также затаенная ненависть и желание отомстить пропитали воздух той комнаты.

Именно это волновало меня больше всего — сила ее переживаний, поскольку я верил, что они могли причинить вред. Но кому? Разве остался в живых хоть кто-то, имевший отношение к той истории? Скорее всего миссис Драблоу была последней.

Наконец я утомился и повернул назад. Мне так и не удалось найти разгадку — возможно, потому что все случившееся не поддавалось рациональному объяснению, но я не мог не думать об этом, мысли тревожили меня всю дорогу до дома и не покидали, пока я сидел в тихой комнате и смотрел в вечернюю тьму.

К тому времени, когда удар гонга возвестил о начале обеда, я пребывал в очень взволнованном состоянии, поэтому решил изложить всю историю мистеру Дейли и разузнать у него все, что ему было известно или довелось услышать по этому делу.

После обеда мы снова переместились в кабинет мистера Дейли. Мы расположились в удобных креслах с подголовниками, а на маленьком столике между нами стояли графин и стаканы. После прекрасного обеда я чувствовал себя намного лучше.

Я как раз подхожу к финалу моей истории. Мистер Дейли сидел и слушал меня не перебивая. Он не смотрел на меня, а я заново переживал (хотя, рассказывая, был на удивление спокоен) все события, связанные с моим пребыванием в особняке Ил-Марш, до того момента, когда утром он обнаружил меня без сознания поблизости от болот. Я также сообщил ему о выводах, которые сделал после внимательного прочтения писем и свидетельств о смерти.

Некоторое время он молчал. Часы тикали. Пламя спокойно горело, уютно потрескивая за каминной решеткой. Паучок лежала перед ним на каминном коврике. Рассказав историю, я почувствовал себя полностью освобожденным. Моя голова казалась теперь на удивление легкой, тело было расслаблено — так часто бывает после приступа лихорадки или сильного испуга. Именно в тот момент, похоже, я окончательно начал приходить в себя, постепенно отдаляясь от тех ужасающих событий.

— Что ж, — проговорил наконец мистер Дейли, — вы прошли долгий путь с того вечера, когда я впервые встретил вас.

— Мне кажется, это было лет сто тому назад. Я чувствую себя совершенно другим человеком.