Наталия Земская - Анти-Авелин Страница 35

– Оставляй, – царственно приказала вдовушка и, поднявшись, направилась в сторону возвышения, выстланного козьими шкурами.

– Повезло, – хлопнул по спине Жана старый сводник.

Жан Поль сел на скамейку за стол и уставился на пламя свечи. Ситуация была удручающая – на козьих шкурах лежала посторонняя женщина, а за дверями поджидали хихикающие друзья. Хмель молниеносно улетучился, и захотелось пить.

– И долго ты будешь разглядывать свечу? – в голосе вдовушки была слышна усмешка.

– Я посижу и уйду, – промямлил он. – Деньги оставьте себе.

Вдовушка зашуршала козьими шкурами, затем неслышно появилась в свете свечи.

– Встань, – скомандовала она.

Жан Поль как ошпаренный вскочил со скамьи, оказавшись лицом к лицу пусть и с немолодой, но очень красивой женщиной. В следующее мгновение он почувствовал, что подол его шерстяной рясы пополз вверх. Он схватил рясу ниже бедер, сжав грубую ткань в кулаках.

– Не мешай, – прошептала она, властно перекинув его руки на свои обнаженные плечи.

А дальше – теплые женские ладони с его бедер медленно поползли на живот и замерли, дав ему представить себе то, чего бы он захотел испытать в следующие минуту. И, в точности угадав все его желания, наполнили живот ощущением какой-то легкости. Ноги стали деревянными и перестали слушаться.

Жан Поль даже не понял, как оказался около высокого ложа. Колючая ряса упала с него на пол, и он распластался на пахучих шкурах, придавленный мягким и сладким телом своей любовницы.

Удовольствие накрывало толчками с головы до ног, наполняя физической радостью все ощущения и подведя их к высшей черте безумного желания; вдруг, сжалившись, сбросило его в блаженство, оставив приятную боль и чувственное счастье.

Стоило ему шевельнуться, как руки и живот снова почувствовали мягкость женской кожи и новое желание. Он жадно погрузился в ее груди, вдыхая доселе неизвестный запах плотского греха.

Вдовушка с легкостью оттолкнула от себя юношу, соскочив с возвышения, подбежала к кувшину с водой и стала быстрыми движениями омывать внутреннюю часть бедер.

Несчастный Жан, увидев все это, воспринял женскую осмотрительность за отвращение к нему, и ощутил обиду так сильно, как это бывало с ним лишь в детстве, пока он не обрел с возрастом черствость к людской несправедливости.

Резко поднявшись, он натянул через голову рясу и бросился к дверному проему. Темнота и накатившие слезы не давали разглядеть дорогу. Нащупав руками распахнутую калитку, он возблагодарил Всевышнего, что она была открыта, и его друзья не услышат ее скрип. Прижавшись к стене, обдирая рясой острые камни, он прошмыгнул мимо веселящейся компании незамеченным.

Задыхаясь от слез, он вбежал в свою каморку и, прямо в мокрой и забрызганной от быстрого бега грязью одежде повалился животом на топчан. Уткнувшись лбом в сжатые кулаки, он беззвучно проплакал всю ночь, забывшись сном лишь под утро.

На следующий день однокашники, поджидавшие его во дворе университета, дружески хлопали своего товарища по спине с рассказами о том, как они так и не дождались новоиспеченного обольстителя. И уже под утро отправились по домам, решив, что утомительная ночь сморила в сон и его, и проказницу вдовушку.

Все хотели подробностей, но Жан Поль только улыбался, скрывая, какой пронизывающей болью отзываются слова друзей в его сердце.

Когда он собрался в долгое путешествие к несметным сокровищницам человеческой мысли Ватикана, ноги сами привели его на улицу, где жила его первая и единственная полюбовница. Он встал на противоположной стороне от калитки и стал жадно вдыхать утренний воздух, пытаясь уловить запах козьих шкур и ее тела. И в какой-то момент ему показалось, что он почувствовал сладкий аромат той ночи, и желание снова поползло вверх, обнимая за колени и грудь.

Скрип железных петель вывел юношу из оцепенения. На мостовой, воровато озираясь, стоял пожилой богато одетый господин. Он скользнул взглядом по Жан Полю и засеменил в сторону набережной.

Еще раз уязвленный в самое сердце, Жан Поль накинул капюшон монашеской накидки и побрел к ближайшему храму, чтобы посидеть в тишине и развеять душевную тяжесть.

С Авелин все было иначе, она не манила его своими запахами, – Жан Поль их просто не помнил; и не притягивала своими прикосновениями, – их просто не было. Но ее взгляд, казалось, проникал во все его мысли, он молча испытывал ощущения, а они отражались в ее глазах. Как такое возможно?

Потянулись липкие безрадостные дни, так сильно отличавшиеся от времени одухотворенных мечтаний. Ощущение было такое, будто Жан Поля отлучили от животворящего источника, без которого он больше не мог существовать, и однажды решение пришло само собой – надо увидеть Авелин. Это мысль сначала обрадовала, потом испугала, но отказаться от нее уже не было сил.

Был поздний вечер. Ласковый весенний дождик стучал по молодой листве, наполняя воздух запахом цветущих трав и деревьев. Радостная тревога от предстоящей встречи не давала Жан Полю уйти с каменных ступеней открытой террасы, он вдыхал этот упоительный воздух, вглядываясь в темноту, где возвышался холм Фурвьер. Он не мог себе объяснить почему, но он точно знал, что Авелин будет его ждать именно там.

На следующее утро по сердитому взгляду епископа Жан Поль понял, что он что-то серьезно напутал во время мессы, но это его нисколько не смутило. Все его волнения были поглощены предстоящей встречей. За ночь его страхи обрели осознанные формы, и он боялся быть отвергнутым, или не встретить ее, или узнать о несчастье, случившемся с ней.

С трудом дождавшись окончания молитвы в конце богослужения, Жан Поль сопроводил старого епископа в его покои на отдых и, торопливо извинившись перед ним за невозможность остаться для богословских бесед, которые стали ежедневной традицией, удалился с вежливым поклоном.

Ласковая прохлада, оставшаяся в деревьях и траве после ночного дождя, гуляла по склонам холма, раскачивая ветки деревьев. Жан Поль шел тем же маршрутом, который он проделал в тот незабываемый день вместе с Авелин по петлистой козьей тропе. Он озирался по сторонам, и очень скоро среди деревьев увидел женский силуэт, такой узнаваемый и щемящий.

Легко ступая по земле, он приблизился к девушке со спины и замер, не смея даже вздохнуть полной грудью.

Авелин сидела на камне неподвижно, склонив голову, и только локон волос, выбившийся из-под чепчика и спустившийся кольцами по спине, шевелился от дуновения ветерка. Жан Поль заворожено смотрел на этот локон, как будто это было самое удивительное явление, которое он наблюдал в своей жизни.