Мария Унт - Дар Страница 36

– В жертву? – задумчиво переспросила я.

– Насколько я поняла, злодей Шелдон и люди, собравшиеся возле него, занимаются черной магией. Нас должны были принести в жертву дьяволу, для того чтобы все участники этой мессы обрели великую силу.

– Откуда ты все это знаешь?

– Я ведь цыганка. Конечно, мы верим в христианского бога, но мы также много знаем о магии. О черной и о белой.

Моя бабушка была ведуньей в нашем таборе. По идее, я могла перенять ее дар, но родители противились этому. Они хотели вести христианский образ жизни и старались оградить меня от язычества. Однако мне все же удавалось общаться с бабушкой, и кое-чему я от нее научилась, а также узнала много интересных вещей. Нет, я не знаю черной магии. Я умею гадать и знаю кое-что о белой магии, но бабушка много рассказывала о людях, продавших свою душу дьяволу, и о том, как она сама в молодости помогала им заключать такие сделки. Я тогда с недоверием относилась к ее рассказам, но, оказавшись сама на ритуальном алтаре, поняла, что древняя магия зла не исчезла с земли.

– Как думаешь, почему они выбрали именно нас? – спросила я.

– Не знаю, но, насколько я поняла, ты была их главной целью. Ты не такая, как все, и знаешь это.

Я на минуту задумалась. В словах молодой цыганки была доля правды. Ведь мои быстрые выздоровления и заживление ран никак нельзя назвать чем-то обыденным.

– Возможно, ты и права, Ясмин, но мне не дают покоя слова Энтони, сказанные там, в подвале. Помнишь, «четвертая в семье отступника, кровь от крови ее и проклятая кровь»? Что это могло значить?

– Не знаю… – медленно произнесла Ясмин. – Но мне кажется, что «проклятая кровь» относится ко мне. Джером расспрашивал о моей жизни, и я как-то говорила, что моя бабушка занималась черной магией. А ведь те, кто занимался темными делами, как и она в молодости, прокляли сами себя и свой род. Хоть я и не до конца верю в это, но думаю, что для ритуала нужен был кто-то из проклятого Богом рода. Этим человеком и была я.

– Может, ты и права, но что значит «четвертая в семье отступника и кровь от крови ее»? – спросила я.

– Не знаю, думаю, тебе следует поговорить с сестрой. Возможно, она что-то знает про это, – ответила Ясмин.

Мы еще какое-то время разговаривали, но тут Измир сообщил, что буквально через считанные минуты мы сделаем привал. Все облегченно вздохнули, ведь мы шли с самого утра. От усталости я не чувствовала ног.

Мы действительно скоро остановились. После небольшой трапезы решили отдохнуть еще какое-то время. Диана все это время сидела рядом с Измиром, и я с удивлением смотрела на них. Наконец, когда цыган отошел от сестры, я подсела к ней. Выглядела она неважно, но все же куда лучше, нежели тогда, в подвале поместья Шелдона.

– О чем вы постоянно говорите с Измиром? – спросила я.

– Да ни о чем. Чтобы я совсем не упала духом, он рассказывает разные истории из своей жизни. Но мне почему-то кажется, что он многое придумывает, чтобы удивить меня.

– Твой тайный ухажер разозлится, если я расскажу ему об этом, – подмигнув, сказала я ей.

От моих слов Диана вспыхнула, и на ее бледных щеках выступил яркий румянец, но это была краска не смущения, а скорее гнева.

– Даже не смей упоминать о нем. Это из-за него я оказалась в плену.

– Из-за него? – удивившись, спросила я.

– Да. Ночь, когда меня похитили и ты сбежала из дома, началась как обычно. Я легла и, уже засыпая, услышала стук в окно. Наши спальни находились на втором этаже, поэтому я крайне удивилась стуку и решила, что это птица. Но он повторился еще и еще. Не выдержав, я подошла к окну и, приоткрыв занавеску, увидела, что внизу стоит Мартин и знаками показывает, чтобы я спустилась к нему. Я накинула на плечи шаль и вышла из дома через заднюю дверь. Он тут же кинулся ко мне и сказал, чтобы я шла за ним. Я удивилась и потребовала объяснений, но он только твердил, что у нас мало времени. Мы прошли через сад, но он все еще тащил меня за руку по направлению к лесу. Я попыталась остановить его, сказала, что он делает мне больно, но Мартину было все равно. Он уже силой тянул меня в лес. Очень скоро мы оказались на поляне, где находились двое мужчин. Мартин толкнул меня к одному из них. Я закричала, но мужчина зажал мне рот рукой. Второй принялся связывать руки. Я с мольбой смотрела на Мартина, но он избегал моего взгляда. Один из мужчин кинул к его ногам мешочек, в котором что-то звякнуло. Наверное, это были деньги. Мартин подобрал его и скрылся в чаще леса. Я словно обезумела, начала вырываться что было сил, но один из мужчин дал мне такую пощечину, что я лишилась чувств. Очнулась я уже в повозке. Мои руки и ноги связали, во рту был кляп. Я лежала буквально на досках в открытой повозке, которая, должно быть, предназначалась для перевозки домашнего скота и птиц. Глядя в ночное небо, я понимала, что попала в беду, и надеялась только на то, что родители смогут отыскать меня. Днем мы приблизились к лагерю циркачей. Меня, связанную по рукам и ногам, перенесли в закрытый фургон. Вскоре пришла женщина, назвалась Гердой и, развязав меня, сказала, чтобы я не кричала. Она дала мне немного еды и воды. Но, несмотря на ее слова, я кинулась на нее и попыталась вырваться.

– Да, Герду я тоже буду ненавидеть до конца моих дней, – произнесла я.

– Ты знаешь Герду? – удивилась Диана.

– Ты не поверишь, но мы находились рядом. Я тоже была в этом караване, только попала туда другим путем.

– И как же?

– Сначала закончи свой рассказ, – попросила ее я.

– Хорошо. Итак, меня опять связали, насильно влили в рот немного воды, снова заткнули рот и оставили в фургоне. Вечером пришел невысокий плотный мужчина. Освободил мой рот и сказал, что если я выпью то, что мне даст, он развяжет мне руки и принесет поесть. Я согласилась, и незнакомец влил мне в рот какую-то горькую жидкость. По телу пробежала волна жара. Он развязал меня, но мне не хотелось никуда убегать, на меня навалилась огромная усталость. Даже голод отступил. Я съела принесенную им пищу, после чего тут же провалилась в сон. Так я просуществовала несколько дней – полуживая или полумертвая. Потом я помню, как мне помогли выйти из фургона. Яркий свет ослепил меня, я зажмурилась. Звуки и шум, казалось, разорвут мою голову. Мы явно находились в каком-то городе, так как я слышала стук копыт лошадей и голоса людей, а ноги мои касались булыжной мостовой. Однако у меня не было сил закричать. Меня привели в дом, скорее всего, это была таверна или паб, потому что я помню, что на первом этаже стояли столы и стулья. Меня отвели на второй этаж, помыли и уложили в кровать. Разумом я понимала, что должна что-то предпринять, но мое тело не слушалось меня. Тогда я решила, что больше не позволю вливать в себя эту жидкость, от которой я становилась просто куклой.