Артур Дойль - Собрание сочинений. Том 4 Страница 36

— Неплохой денек, Эзра, — говорил в ту же самую минуту Гердлстон в своем кабинете на Фенчерч-стрит. — Вот и снова у фирмы есть деньги на текущие расходы. Это нас выручит! — И он пододвинул через стол к сыну листок зеленой бумаги.

— Выручит на время, — ответил Эзра, хмуро проглядывая цифры. — Конечно, недурно, что мне удалось свести вас с ним. Однако это лишь капля в море. Если алмазная спекуляция сорвется, нас ничто не спасет.

— Но она не сорвется, — твердо сказал его отец. Ему удалось подыскать агента, который, казалось, подходил для подобного поручения не меньше взбунтовавшегося майора, и уже отбыл в Россию, где ему предстояло сделать свое сенсационное открытие.

— Надеюсь, что так, — отозвался Эзра. — Мы, по-моему, не упустили ни одной мелочи. Лэнгуорти сейчас должен быть уже в Тобольске. Я сам передал ему мешочек с алмазами, которые вполне годятся для его цели.

— И деньги для тебя тоже готовы. Я могу твердо рассчитывать на тридцать тысяч с лишком. Наш кредит позволил бы занять и больше, но я не хотел совсем его истощать, чтобы не дать повода для досужих разговоров.

— Я намереваюсь отплыть в ближайшее время на пакетботе «Сайприен», сказал Эзра. — Примерно через месяц я уже буду на алмазных полях. Вероятно, Лэнгуорти потребуется больше времени, но там от меня будет больше толку, чем здесь. Я смогу, не торопясь, осмотреться. Видите ли, если бы я появился там одновременно с известием о новых россыпях, это могло бы вызвать подозрения. Ну, а так наша затея не известна никому.

— Кроме твоего приятеля Клаттербека.

Красивое лицо Эзры потемнело, и его жестокие губы сжались в узкую полоску, сулившую мало приятного майору, если бы тот когда-нибудь оказался в его власти.

Глава XVI

ПЕРВЫЙ ШАГ

Бывший студент-медик испытал невероятную гордость, когда впервые вошел в контору фирмы, ведущей торговлю с Африкой, и ощутил, что он является одним из властителей этого делового мирка. Том Димсдейл обладал умом весьма практического склада, и, хотя изучение медицины было ему скучно, коммерцией он занялся с большим увлечением и энергией. Клеркам скоро пришлось убедиться, что этот загорелый, атлетически сложенный юноша отнюдь не смотрит на свое положение как на синекуру, после чего и они и старик Гилрей стали относиться к нему с уважением.

Гилрей вначале негодовал на это новшество — насколько вообще был способен негодовать такой кроткий и смиренный человек. Ведь до сих пор в отсутствие Гердлстонов он был в конторе самодержцем, но теперь в самой середине зала воздвигли конторку еще более высокую, чем его собственная, и предназначалась она для пришельца. Гилрей, прослуживший фирме тридцать лет, был очень обижен подобной узурпацией его законных прав; однако захватчик оказался таким простодушным и доброжелательным человеком, он был так искренне благодарен за всякую помощь в его новых обязанностях, что досада старого клерка вскоре рассеялась без следа.

Затем небольшое происшествие окончательно расположило его к Тому. Через несколько дней после водворения Тома в конторе несколько клерков, еще не совсем раскусивших, что он за человек, воспользовались отсутствием Гердлстонов, чтобы посмеяться над старшим клерком. Один из них, долговязый шотландец, по фамилии Макалистер, после двух-трех не слишком безобидных шуточек в заключение уронил тяжелую линейку на край конторки, так, что она ударила старика по голове и сгорбленным плечам. Том, возмущенно наблюдавший за маневрами Макалистера, соскочил с табурета и бросился к нему через всю контору. Макалистер хотел было ответить ему какой-нибудь дерзостью, но грозно расправленные плечи Тома и краска негодования на его щеках заставили шотландца переменить намерение.

— Я нечаянно задел его, — пробормотал он.

— Не бейте его, сэр! — воскликнул Гилрей.

— Немедленно извинитесь перед ним! — потребовал Том сквозь зубы.

Макалистер, заикаясь, кое-как извинился, и дело на этом закончилось. Однако обитатели конторы увидели нового компаньона в неожиданном свете. Они не удивились бы, если бы обстоятельства происшествия были доложены главе фирмы, но то, что младший компаньон сам, прямо на месте, учинил суд и расправу, не укладывалось ни в какие привычные рамки. И с этого дня клерки начали относиться к Тому с большим почтением, а Гилрей стал его преданным рабом. Дружба со старым клерком оказалась очень полезной для Тома: терпеливые наставления Гилрея и вовремя подсказанные решения помогли ему в самое короткое время постичь тонкости ведения торгового дела.

Однажды Гердлстон пригласил его к себе в кабинет и поздравил с успешным началом.

— Мой юный друг, — сказал он обычным отеческим тоном, — я чрезвычайно рад тому, как вы близко принимаете к сердцу интересы фирмы. Если на первых порах вам может показаться, что поручаемую вам работу способен выполнить простой клерк, то причиной тому лишь наше желание помочь вам разобраться в особенностях нашего дела на всех его ступенях.

— Я и сам хочу именно этого, — ответил Том.

— Ну, конторская работа и надзор за клерками — это само собой разумеется, но, кроме того, я хотел бы, чтобы вы во всех подробностях изучили правила погрузки и разгрузки наших судов, а также правила хранения товаров на берегу. Когда наши суда будут прибывать в порт, я хотел бы, чтобы вы присутствовали при разгрузке и за всем наблюдали.

Том кивнул, мысленно поздравив себя с этими новыми обязанностями, которые обещали быть очень интересными.

— Когда вы станете постарше, — продолжал глава фирмы, — вы поймете, как это важно — обладать практическим опытом во всем, что должны делать ваши подчиненные. Этому научила меня жизнь. Если у вас будут какие-нибудь затруднения, то за помощью и советом обращайтесь к Эзре. Хоть он и молод, но вы можете смело брать с него пример, ибо он наделен истинным деловым талантом. Когда же он уедет в Африку, то приходите ко мне если чего-то не поймете.

Джон Гердлстон во время этой беседы, как и прежде был, казалось, исполнен самой искренней благожелательности, и Том, не замедлив почувствовать к нему симпатию, пришел к выводу, что его отец судил старого коммерсанта слишком строго. Доброта Гердлстона произвела на него большое впечатление, и раза два он чуть было не рассказал ему о своей помолвке с его подопечной, но воспоминание о испуганном выражении, появившемся на личике Кэт, когда он высказал такое намерение, удержало его от подобного шага — он чувствовал, что без ее согласия не имеет права открыть их общую тайну.

Однако, хотя старший Гердлстон сильно выиграл при более близком знакомстве, сказать то же об Эзре было никак нельзя. Неприязнь, которую с самого начала питал к нему Том, только усугубилась при частом общении, да и Эзра, по-видимому, платил ему той же монетой, так что молодые люди почти не разговаривали. Эзра взял на себя ведение всех финансовых дел фирмы, и, сообразив, что новый компаньон совсем не так прост, как ему прежде казалось, он еще более ревностно оберегал их тайну. Таким образом, у Тома не было возможности самому разобраться в истинном положении фирмы, и, подобно Гилрею, он твердо верил, что каждое их предприятие приносит большие и надежные прибыли. Оба они немало бы удивились, если бы узнали, что текущие расходы фирмы оплачиваются их собственными деньгами в ожидании той минуты, когда удачная спекуляция вернет торговому дому его былое благосостояние.