Саймон Кларк - Ночь триффидов Страница 36

Дек — очень приятный, но страшно застенчивый парень — с головой погрузился в работу. Он с утра до вечера составлял отчеты о своих геологических находках в тех местах, которые успело посетить судно. Насколько я понял, наши заокеанские собратья испытывали острую нужду в легкодоступных, свободных от триффидов нефтяных месторождениях. Найти такие залежи оказалось нелегко.

Боюсь, мне так и не удалось до конца растопить сердце Рори Мастерфилда. Когда Рори чувствовал, что я заметил его обращенный на меня изучающий взгляд, он старался скрыть интерес за дружеской улыбкой. Однако я видел, что этот парень испытывает ко мне скрытую неприязнь.

К своему немалому изумлению, я понял, что с нетерпением жду свидания с Нью-Йорком. Вновь пробудилась моя тяга к приключениям. Я стремился приступить к исследованиям. Вернувшись на остров Уайт, я, естественно, дам полный отчет о том, что мне удалось открыть в великом американском городе. Одну область потенциального напряжения между двумя колониями я уже успел определить. Гэбриэл Дидс не скрывал, что был кастрирован, получив за это некоторые привилегии. На моем острове, где плодовитость считалась доблестью, идея лишения молодого здорового мужчины детородной способности инстинктивно вызвала у меня полное отторжение. Но несколько успокоившись, я вспомнил, что в создании класса евнухов не было ничего нового. В Древнем Риме, Византии, Оттоманской империи и в некоторых других восточных державах кастрация мужчин получила широкое распространение. Евнухи, считаясь в некотором роде элитой, выполняли порой весьма ответственные государственные функции. Они не только охраняли гаремы султанов, но и служили высшими чиновниками у византийских императоров. Известно, что лошади в шорах гораздо лучше справляются с обязанностями, чем их глазеющие во все стороны собратья. Мальчики, пожертвовавшие своими мужскими достоинствами, подобно этим лошадям могли сосредоточиться на выполнении великих задач, не отвлекаясь на призыв гормонов.

Нравится мне это или нет, но существование евнухов считалось естественным явлением в том мире, в котором жил Гэбриэл.

На второй день к вечеру, когда солнце казалось всего лишь мазком кирпичной краски, на палубе парохода неожиданно развернулась бурная деятельность. У всех моряков были решительные и напряженные лица.

До меня донесся голос капитана Шарпстоуна. Голос звучал негромко, но весьма и весьма убедительно.

— Прошу вас спуститься вниз, мистер Мэйсен. — В полумраке я с трудом мог различить темный силуэт стоящего на мостике шкипера.

Не в силах победить врожденную любознательность, я спросил:

— Что случилось?

— Ничего такого, с чем мы не могли бы справиться. Прошу вас покинуть палубу.

К этому времени матросы уже сняли брезентовый чехол с пушки, некоторые продолжали возиться с пулеметами.

— Немедленно спуститесь вниз, мистер Мэйсен. Если вы этого не сделаете, я прикажу команде увести вас. Ради вашей же безопасности.

Я неохотно покинул палубу и прошел в пассажирский салон.

Там царила напряженная тишина. Гэбриэл смотрел в иллюминатор, нервно ломая пальцы.

— Что происходит? — спросил я. — Почему команда готовит к бою пушки и пулеметы?

— Всего лишь предосторожность, — ответил Рори. — Никаких оснований для беспокойства.

Сказано, конечно, прекрасно — но я не мог не заметить, что Ким и Дек страшно встревожены.

— Насколько часто это происходит? — не унимался я. Мне стало ясно, что у этих людей есть враги и что именно сейчас они, пользуясь полумраком, могут напасть на нас.

Я сел и, напрягая слух, стал ждать первых выстрелов.

Как вы, наверное, понимаете, ужин на сей раз запоздал довольно сильно, да и состоял всего лишь из наскоро приготовленного омлета. Когда мы уже заканчивали трапезу, репродуктор внутренней переговорной системы издал свистящий звук. Услыхав коллективный вздох облегчения, я понял, что это был сигнал отбоя тревоги. Потом послышался топот многочисленных ног: матросы расходились по своим обычным рабочим местам или торопились в кубрик.

Что бы это ни было, на сей раз, похоже, обошлось без пальбы.

Однако возня вокруг пушек и пулеметов давала обильную пищу для размышления. Вернувшись в свою каюту, я принялся строить догадки о том, кого так боялся встретить в открытом море капитан Шарпстоун.

Утро почти не принесло с собой света. Лишь далеко на востоке на линии горизонта возникла полоса цвета запекшейся крови. Полоса постепенно расползалась по темному небу, как кровавое пятно по одежде.

Проснулся я от холода. За завтраком мне сказали, что капитан Шарпстоун, чтобы максимально увеличить ход, распорядился подавать весь пар в машины, не оставив на отопление кают ни единого кубического сантиметра. Натянув на себя все, что возможно, я поднялся на палубу и, пройдя на нос, стал вглядываться в ледяной полумрак утра. Было настолько холодно, что на парусиновом чехле пушки образовался слой инея. За моей спиной в небе виднелся темно-красный мазок солнца. Медленно — страшно медленно — он становился чуть светлее. Часам к одиннадцати он снова стал похож на диск из красной фольги, но света практически не давал.

Я наклонился вперед, поставив локти на фальшборт. Поверхность совершенно спокойного моря обрела красно-коричневый цвет и так же, как небо, походила на запекшуюся кровь. Мне снова почудилось, что корабль влечет меня в подземный мир Аида.

Откуда-то издали донесся полный ужаса вопль. В нем были боль и одиночество потерянной души. Не требовалось большого воображения, чтобы представить, что слышишь стенания давным-давно погибшего моряка. Здравый смысл подсказывал, что это кричит парящая где-то в сумеречном мире чайка, но, вглядевшись, я не увидел ни единой птицы. Жалобный крик послышался снова.

Между небом и морем, насколько хватал глаз, тянулась бледная полоса. Туман, подумал я. Холодный воздух, видимо, пришел в соприкосновение с чуть более теплым морем. Внимательно всмотревшись, я увидел на горизонте едва заметные изменения.

Там вдали возникли какие-то продолговатые тени. Они скопились тесной группой в центре, становясь более редкими на периферии. Тени, медленно поднимаясь над туманом, тянулись к небу, напоминая зачарованный Вавилон или магический, плавающий над волнами замок.

Я был настолько заворожен этим зрелищем, что совершенно не заметил появления Керрис.

— Впечатляюще, правда? — Я обернулся и увидел ее сияющие глаза. — Вот мы и дома, — тихо сказала она.

Глава 14

Мегаполис

Фотографии, рисунки, фильмы и даже картинки на бисквитных коробках. Я много раз видел изображения этого места. Но таинственное рождение прямо из тумана величественных зданий казалось мне чудом.