Стивен Кинг - Жребий Салема Страница 37

– Призраки? Духи?

– Не обязательно. Может, дом приобрел какой-нибудь обычный парень, которому он нравился с детства, а потом он стал… одержимым!

– А ты знаешь что-нибудь о… – начала с беспокойством Сьюзен.

– …новом владельце? – закончил Бен за нее фразу. – Нет, я могу только строить догадки. Но если все дело в доме, то одержимость мне представляется меньшим злом.

– Чем что?

– Чем появление очередного исчадия ада, – ответил он.

Энн Нортон с тревогой вглядывалась в окно. Она звонила в кафетерий при аптекарском магазине, и мисс Куган, явно злорадствуя, сообщила, что они туда не заходили.

Где же ты была, Сьюзен? Господи, где же ты была?

Ее губы скривились в беспомощной гримасе.

Уходи, Бен Миерс! Уходи и оставь ее в покое!

Освободившись от объятий, Сьюзен попросила:

– Пообещай мне одну вещь, Бен.

– Все, что угодно.

– Не говори об этом никому в городе. Ни единой душе!

Он невесело улыбнулся.

– Не волнуйся. Я не хочу, чтобы меня считали сумасшедшим.

– Ты запираешь свою комнату в пансионе?

– Нет.

– Пожалуйста, запирай ее. Тебя подозревают.

– И ты тоже?

– И я бы подозревала, если бы не любила.

Она торопливо направилась к дому, и Бен долго смотрел ей вслед, пораженный не столько ее последними словами, сколько тем, что наговорил сам.

Вернувшись к себе в комнату, Бен понял, что не в состоянии ни писать, ни спать. Он был слишком возбужден. Немного поразмыслив, он завел свой «ситроен» и поехал к Деллу.

Там было людно, шумно и накурено. Группа в стиле кантри под названием «Рейнджерс» исполняла песню «Ты никогда так далеко не уезжал», восполняя громкостью отсутствие мастерства. Около сорока пар, почти все в джинсах, толкались на танцплощадке. Бен невольно вспомнил строчку из пьесы Эдварда Олби, обозвавшего танцы, когда партнеры практически трутся друг о друга, «сосками обезьян».

Строители и рабочие с фабрики, обутые в грубые ботинки с кожаными шнурками, заняли все табуреты возле стойки и пили пиво из одинаковых бокалов.

Три официантки со взбитыми прическами и в одинаковых белых блузках с вышитыми золотом именами (Джекки, Тони, Ширли) сновали между кабинками и столиками. За стойкой Делл разливал пиво, а на другом конце похожий на ястреба бармен с зализанными назад волосами смешивал коктейли. Все манипуляции с напитками и добавлением необходимых ингредиентов он совершал с абсолютно отрешенным видом.

Огибая танцплощадку, чтобы добраться до стойки, Бен услышал, как его окликнули:

– Привет, Бен! Как жизнь?

Бен обернулся и увидел Проныру Крейга с недопитым бокалом пива за столиком возле бара.

– Привет, Проныра, – отозвался Бен, обрадовавшись знакомому лицу. К тому же Проныра был ему симпатичен.

– Решил приобщиться к ночной жизни, приятель? – улыбнулся Проныра, хлопая его по плечу. С его дыханием донесся стойкий характерный запах пива «Милуоки».

– Да, – отозвался Бен и, достав долларовую бумажку, положил на столик с мокрыми следами многочисленных бокалов, побывавших на нем. – Как жизнь?

– Все путем. Как тебе музыканты? Круто, верно?

– Верно, – согласился Бен. – Допивай свое пиво, пока оно не выдохлось. Я угощаю.

– Я весь вечер ждал, пока кто-нибудь предложит. Джекки! – рявкнул Проныра во все горло. – Принеси моему другу кувшин «Будвайзера»!

Джекки принесла кувшин на подносе с мокрой от пива сдачей и поставила на столик, играя бицепсами, как борец. Взглянув на долларовую купюру, будто та была тараканом неизвестного вида, она произнесла:

– С вас доллар сорок.

Бен добавил еще одну купюру, и Джекки, отсчитав шестьдесят центов сдачи мокрыми монетами, положила их на столик со словами:

– Проныра Крейг, ты орешь, точно недорезанный петух!

– Я тебя обожаю, любимая! – отозвался Проныра. – Это Бен Миерс. Он писатель.

– Рада познакомиться, – буркнула Джекки и вернулась к стойке.

Бен налил себе пива, и Проныра последовал его примеру, мастерски наполнив свой бокал до краев. Поднявшаяся пена, с трудом удержавшись, начала оседать.

– Твое здоровье, приятель!

Бен поднял свой бокал и отпил.

– Как продвигается книжка?

– Неплохо.

– Я видел тебя с девчонкой Нортонов. Она и впрямь хороша! Самая красивая в округе!

– Да, она…

– Мэтт! – снова рявкнул Проныра, и от неожиданности Бен едва не выпустил бокал из рук. Да уж, Крейг и правда орал, как петух, прощавшийся с жизнью.

– Мэтт Берк! – Проныра отчаянно замахал кому-то, и седой мужчина приветственно поднял в ответ руку и стал пробираться через толпу к столику.

– Ты должен с ним познакомиться, – заявил Проныра Бену. – Он умный сукин сын!

Высокому, стриженному под «ежик» мужчине в свежей фланелевой рубахе с расстегнутым воротом на вид было лет шестьдесят.

– Привет, Проныра! – поздоровался он.

– Как поживаешь, приятель? Хочу познакомить тебя с парнем, который остановился в пансионе Евы. Бен Миерс. Он писатель. И хороший человек! – Посмотрев на Бена, он добавил: – Мы с Мэттом выросли вместе, только он получил образование, а я – шиш с маслом! – хохотнул Проныра.

Бен поднялся и пожал руку Мэтту Берку.

– Рад познакомиться.

– Я тоже. Читал одну из ваших книг, мистер Миерс. «Воздушный танец».

– Зовите меня просто Бен. Надеюсь, вам понравилось.

– Да, судя по всему, гораздо больше, чем критикам, – ответил Мэтт усаживаясь. – Надеюсь, со временем ее оценят по достоинству. Как жизнь, Проныра?

– Все путем, – ответил тот. – Грех жаловаться! Джекки! – снова рявкнул он. – Стакан Мэтту!

– Сейчас, старый козел! – в тон огрызнулась Джекки, вызвав смех за соседними столиками.

– Хорошая девчонка! – заметил Проныра. – Дочка Морин Тэлбот.

– Да, – подтвердил Мэтт. – Она училась у меня. Выпуск семьдесят первого года. А ее мать – пятьдесят первого.

– Мэтт преподает английский в старшей школе, – пояснил Проныра Бену. – Вам наверняка найдется о чем поговорить.

– Я помню девчонку по имени Морин Тэлбот, – сказал Бен. – Она приходила к тетке за стиркой и приносила чистое белье в корзинке с одной ручкой.

– Так вы из местных, Бен? – удивился Мэтт.

– Я жил тут в детстве. У своей тетки Синтии.

– Синди Стоуэнс?

– Да.

Джекки принесла чистый бокал, и Мэтт налил себе пива.

– Вот уж действительно мир тесен! Ваша тетка училась в выпускном классе, когда я только приехал в Салемс-Лот и начал преподавать. Как она?

– Умерла в 1972 году.

– Простите.

– Ее уход был тихим и спокойным, – сказал Бен, подливая пива в свой бокал.

Музыканты, закончив песню, направились к бару. В зале стало заметно тише, и необходимости напрягать голос больше не было.