Масако Бандо - Остров мертвых Страница 37

Это из-за проклятой деревни он потерял жену! Во всяком случае, кого-то из них — жену или ребенка — уж точно спасли бы. В этой, нормальной жизни ее отвезли бы в современную клинику, тогда, может быть, удалось бы спасти обоих. Подумаешь, первые роды в таком возрасте! Все просто не должно было кончиться так трагично! Конечно, он понимает, сложные роды, и все же, если бы только он был рядом…

Внезапно он заметил кусок белой ткани, трепещущий на ветке и словно манящий его к себе.

Осторожно ступая по траве, мужчина приблизился к дереву. Предчувствуя недоброе, опустился на колени. У подножия дерева, склонившись, сидел человек, словно ширмой скрытый от посторонних взглядов высокими корнями. Его одеяние, выбеленное непогодой, истлело и обветшало.

Человек сидел совершенно неподвижно — ноги вытянуты вперед, голова свисает на грудь — и больше всего напоминал брошенную под дождем куклу.

Мужчина в ужасе смотрел на страшную картину, не в силах сдвинуться с места.

Внезапно человек в белом поднял к нему бледное, изможденное лицо с пустыми глазницами. Мужчина вскрикнул: перед ним был односельчанин, тот самый, что ушел на «службу» перед ним, да так и не вернулся. Его давно считали погибшим.

— Возвращайся, — с усилием шевельнулись бескровные губы. — Быстрее… возвращайся… случилось… ужасное…

Человек пытался еще что-то произнести, но слов было уже не разобрать. Неожиданно он стал тлеть прямо на глазах и вскоре превратился в белое облачко, которое внезапно разделилось надвое. Одна его часть стала быстро подниматься к небесам, а другая ушла в землю.

Мужчина в панике бросился к товарищу, но тут же отпрянул, почуяв смрад гниющей плоти. Его соломенные сандалии утонули в отвратительной жиже. У ног мужчины лежал полуразложившийся труп, белые кости поблескивали на солнце. На месте внутренностей зияло отверстие, — похоже, ими успели полакомиться птицы и дикие собаки. Череп с редкими волосами да скелет с сохранившимися кое-где кусками плоти — вот и все, что осталось от его товарища. Вокруг трупа кишели черви, и из-за них казалось, будто по останкам время от времени волной пробегает дрожь.

С тех пор как он погиб, должно быть, прошло не меньше месяца, однако односельчанин явно ждал его прихода, чтобы передать важную весть. Исполнив долг, его дух наконец смог спокойно отделиться от плоти.

Мужчина скорбно глядел на полуразложившийся труп, некогда бывший его товарищем. Его взгляд упал на руку покойного. Черви шевелились, опутывая кисть, и казалось, рука вздрагивает, словно живая. Фаланга указательного пальца отчетливо указывала мужчине направление пути. Ему предстояло двинуться в самую глубину субтропиков. Туда, где лежала их родная деревня.

Глава 5

Казалось, воздух в машине вот-вот взорвется от напряжения. Фумия искоса поглядывал на Хинако. Она молчала, да и он не знал, что сказать.

Покинув храм Сёрюдзи, они наспех пообедали, и Хинако изъявила желание поскорее вернуться домой. Фумия не возражал. Оба чувствовали себя неловко.

Он понимал, что виноват перед ней. Конечно, то, что произошло в Сёрюдзи и в Ущелье Богов, было слишком необычным, чтобы счесть все это просто капризом природы. Он и сам это чувствовал. Но он-то что может сделать?! Стоит признаться самому себе, что происходит нечто странное, как мир вокруг него рухнет. А значит, и тот взгляд станет частью реальности.

Вспомнив об этом, Фумия крепче вцепился в руль. Ну вот, снова начинается…

Саёри… Когда он впервые почувствовал на себе ее взгляд?

Кажется, это было в школе. Нет, еще раньше. Иногда ему казалось, что за ним кто-то наблюдает. Оглянувшись, он всегда замечал рядом Саёри. Из окна класса, из-под спортивной сетки, из-за спин ребят в кружке естествознания она украдкой глядела на него.

Фумия чувствовал себя актером на сцене, к которому неизменно был прикован взгляд единственного зрителя. Вернее, зрительницы — красивой белокожей девочки. Иногда он специально для нее играл ту или иную роль — шалуна, драчуна или отличника. И все же чаще всего он испытывал неловкость и старательно делал вид, что ничего не замечает.

Фумия догадывался, что нравится Саёри, но всерьез не задумывался об этом. Может, боялся?

Им тогда было по пятнадцать лет. Все родные собрались в доме Хиура отмечать праздник Бон. Фумия за обе щеки уплетал закуски, когда на пороге возник младший брат отца, дядя Дайсукэ. Он был пьян и явно искал, над кем бы потешиться. Приобняв племянника за плечи, он прогремел на всю гостиную:

— Как ты вымахал, Фумия! Ну а как с девчонками? Есть у тебя кто-нибудь?

Покраснев до корней волос, Фумия отрицательно помотал головой.

— Бедолага! Разве это дело?! Непременно заведи себе девчонку! — Дядя захохотал и больно хлопнул Фумия по плечу.

Чувствуя себя в высшей степени неловко, он втянул голову в плечи и тут заметил девичье лицо, в упор глядевшее на него из тени ширмы.

Перед ним стояла Саёри. На мгновение ему показалось, что в висках застучали тысячи молоточков. Белое платье с довольно откровенным вырезом делало ее необычайно взрослой. Тогда он впервые заметил, какие красивые у нее глаза. Но как только их взгляды встретились, Саёри моментально отвернулась.

Через три дня ее не стало. Так получилось, что на том праздничном ужине в доме Хиура он в последний раз видел ее живой. Ее лицо в тени ширмы и сейчас отчетливо стояло у него перед глазами.

Фумия мог поклясться, что его брак с Дзюнко распался именно из-за этого взгляда. Медовый месяц превратился для него в сущую пытку.

Он увез Дзюнко на гавайское побережье Вайкики и предвкушал, какое неземное блаженство ждет его с молодой женой. Внезапно, целуя Дзюнко на гигантской гостиничной кровати, он почувствовал на себе тот самый взгляд. Фумия в панике обводил комнату глазами, но увидел лишь огромный полуоткрытый зеркальный гардероб, множество раз отразивший их с женой. Кажется, взгляд шел из глубины этого зеленоватого зеркала. Фумия подошел к шкафу и плотно прикрыл дверцы.

В ту ночь Фумия тщетно пытался забыться и отдаться страсти, но ничего не вышло. Со временем таких ночей в их супружеской жизни становилось все больше.

Нет, конечно, не этот взгляд стал поводом для развода. Причина нашлась самая тривиальная — несовместимость характеров. Прежде всего не совпадал ритм их жизни. Сначала это несовпадение было в диковинку и вызывало радостное возбуждение. Дзюнко напоминала бродящий виноград. Она непрестанно хватала Фумия за руки и куда-то тащила, громко смеялась, шумно сердилась. Сперва ему импонировала ее брызжущая через край энергия, но в какой-то момент он почувствовал, что смертельно устал. Ему стало казаться, что жена высасывает из него жизненные силы. И когда она нашла другого парня и подала на развод, в глубине души он вздохнул с облегчением.