Евгения Грановская - Никто не придет Страница 38

– Как это произошло? – спросила она.

– У нас в поселке есть традиция: молодожены едут фотографироваться на утес. Это недалеко. В тот день дул сильный ветер. С головы Илоны слетела фата. Она попыталась поймать ее, оступилась и упала вниз – прямо в воду.

– Нина не обманула, когда сказала, что могила Илоны пуста?

Степан покачал головой:

– Нет, не обманула. Тело Илоны не нашли.

– Но ее искали?

– Пытались. – Степан снял очки, протер их краем свитера, выбившегося из-под кожаной куртки, и снова водрузил на нос. – У нас тут очень сильное стоковое течение, – пояснил он. – Ее тело отнесло далеко в сторону. Поиски продолжались часов пять, а потом поднялся ветер, и начался шторм. Ветровые волны у нас достигают трех метров, а при таких условиях не особо-то и поищешь.

– Ясно. – Маша снова глубоко затянулась сигаретой. – Вы сможете отвести меня к этой скале?

Степан посмотрел на нее хмуро и недоверчиво:

– Зачем это вам?

– Хочу посмотреть. Должно быть, это очень красивое место, если молодоженам нравится там фотографироваться. Так вы можете меня туда отвести?

Он еще немного поколебался, потом сказал:

– Могу. Но только завтра.

– И еще я хочу подняться на холм.

– На холм? – Казалось, удивлению парня не было границ.

– Я слышала про лабораторию, которая там когда-то была. Теперь хочу посмотреть на нее собственными глазами.

Степан качнул головой и хмыкнул:

– Там не на что смотреть.

– Откуда вы знаете?

– Это все знают. Пару лет назад я был там. Внутри запустение и разруха. Штукатурка обвалилась, и вообще скоро от здания останутся одни руины. К тому же дорога к лаборатории заросла. А фуникулер давным-давно превратился в груду ржавчины. Но и это еще не все. Идти туда нужно через лес, а это небезопасно.

– Но вы же как-то туда ходили, – напомнила Маша.

– Я брал с собой ружье. И собаку.

– Мы можем проделать это еще раз.

На этот раз парень размышлял гораздо дольше, и, глядя на его угрюмое, мрачное лицо, Маша уже не надеялась на положительный ответ.

– Хорошо, – выдохнул он наконец. – Во сколько за вами зайти?

– А во сколько вы сможете?

Он пожал плечами и небрежно проговорил:

– Я встаю рано.

– Сможете зайти за мной и разбудить? Я буду в комнате, которая выходит на террасу.

– Хорошо. Я зайду.

Из-за угла вывернула полицейская машина, притормозила рядом с ними. Стекло опустилось, и в окно высунулась круглая голова майора Воробьева.

– Какие-то проблемы, Мария Александровна? – громко спросил он.

– Нет, – так же громко ответила Маша. – А у вас?

Майор усмехнулся и перевел взгляд на парня.

– Сынок, не слишком ли позднее время для прогулок?

– Я как раз собирался домой, – хмуро сказал Степан.

– Поторопись. Отец тебя уже обыскался. По-моему, он на тебя за что-то сердится. Ноздри так и раздувает – не бакалейщик, а бешеный бык!

Воробьев тихо засмеялся, довольный собственной шуткой.

– Виктор Федорович, могу я навестить своего друга? – спросила у него Маша.

Майор посмотрел на нее долгим, холодным взглядом, потом медленно покачал головой и сухо обронил:

– Нет.

– Почему?

– Часы посещений уже закончились. Приходите завтра утром. Заберете своего друга целым и невредимым. Спокойной ночи!

Голова исчезла в салоне, стекло снова поднялось, машина фыркнула и тронулась с места.

– Я не хочу злить отца, – сказал Степан.

– Да, я понимаю. – Маша протянула ему руку. – Продолжим разговор завтра?

– Да.

Он осторожно пожал ее руку своими холодными пальцами. Потом отвернулся и, ссутулившись, зашагал вниз по улочке.

– Степан! – окликнула Маша.

Он обернулся.

– За кого Илона выходила замуж в тот день? Кто ее жених?

– Не жених, – сухо отчеканил Степан. – Вдовец.

– И кто он?

– Я. Поторопитесь, Мария Александровна! До темноты осталось совсем немного!

И он двинулся дальше и вскоре скрылся за углом.

Маша стояла как громом пораженная. Вот почему лицо Степана казалось ей таким знакомым. Она видела его на свадебной фотографии! Там он был без бороды и очков, потому-то она не опознала его сразу.

Глава 8

1

Стасик Данилов любил Жанну. Любил давно, тайно и безнадежно. Все в ней казалось ему необычным: и огромные зеленые глазища, и белая-белая кожа, и волосы – темно-рыжие, почти черные. И эти косички, которые она подкалывала к затылку. И даже имя – Жанна. Ни у кого в городе больше не было такого странного и таинственного имени.

Однажды, возвращаясь из школы, Стас увидел Жанну в компании каких-то великовозрастных пацанов. Сердце его учащенно забилось (не то от ревности, не то от страха), и он осторожно подошел поближе, намереваясь во что бы то ни стало выяснить, в чем же тут дело.

Заправлял шайкой хулиганов восьмиклассник Колян Паученко по кличке Паук. Здоровенный рыжий пацан со шрамом на левой щеке – результатом неудачного эксперимента с самодельной магниевой бомбочкой. Паук преградил Жанне дорогу и что-то нагло ей втирал, то и дело поворачиваясь к дружкам и подмигивая им.

Стас почувствовал, как ярость захватывает его. Он шагнул к хулиганам и громко проговорил:

– Не лезь к ней, Паук!

Хулиганы резко повернули головы и уставились на Стаса.

– Это кто у нас тут прорезался? – насмешливо протянул Паук. – Малолетка решил вступиться за девчонку. Сохнешь по этой чиксе?

Жанна попыталась пройти мимо Паука, но он схватил ее за плечо.

– Погодь, подруга!

– Отстань от нее! – яростно пророкотал Стас.

Паук, продолжая удерживать перепуганную Жанну, повернулся к своей своре и небрежно спросил:

– Знаете его?

– Это Стасик из сто пятой квартиры, – сообщил один из хулиганов. – Живет в моем доме.

– Ах, «Стасик из сто пя-ятой», – насмешливо протянул Паук, убрав руку с плеча Жанны, повернулся к Стасу.

Жанна продолжала пятиться, но хулиганы уже потеряли к ней интерес, поскольку нашли себе новую жертву для расправы. Паук окинул худую фигуру Стаса с ног до головы насмешливым взглядом.

– Так ты у нас смельчак, да? – потешаясь, осведомился он.

Стас не ответил. Жанна к тому времени благополучно просочилась сквозь свору хулиганов и скрылась из вида. Как только она оказалась вне опасности, смелость Стаса резко пошла на убыль.

Он отвел взгляд от конопатого лица Паука и уставился на асфальт. Асфальт был серый, покрытый трещинками, сквозь которые проросла трава. И такой же серой и треснувшей теперь будет жизнь Стаса. Эти гады сделают все, чтобы она такой стала.

– Ну, все, «Стасик из сто пятой», – грозно произнес Паук, оттягивая рукава кофты. – Посмотри на это небо, шкет, ты видишь его в последний раз.