Дин Кунц - Неведомые дороги (сборник) Страница 38

– Я верю...

– Не в то, что важно.

Она отпустила его куртку, перепрыгнула через балюстраду в нишу для хора.

– Селеста!

– Давай потрогаем пол, Джой, – крикнула она, бросившись к калитке алтарной преграды. – Потрогаем там, где разлилась вода, посмотрим, достаточно ли он горячий, чтобы превратить воду в пар. Поторопись!

В страхе за нее Джой тоже перемахнул через балюстраду.

– Подожди!

Селеста уже открывала калитку ограждения.

В барабанную дробь дождя по крыше ворвался новый звук. Не из-под земли. Снаружи.

Девушка бежала по центральному проходу.

Джой посмотрел на окна слева. На окна справа. С обеих сторон церковь окружала тьма.

– Селеста! – закричал Джой распахивая калитку. – Покажи мне свои руки!

Их разделяла половина центрального прохода. Девушка повернулась. Ее лицо покрывал пот. Как фарфоровая глазурь. Поблескивающая в свете свечей. Лицо святой. Мученицы.

Рев усиливался. Двигатель. Двигатель автомобиля, набирающего скорость.

– Твои руки! – в отчаянии выкрикнул Джой.

Она подняла руки. На хрупких ладонях зияли отвратительные раны. Черные дыры, пульсирующие кровью.

С запада, разбивая окна, руша штукатурку, стойки каркаса, крестовины, деревянные панели, в церковь вломился "Мустанг". Надсадно загудел клаксон, полопались передние колеса, наехав на острые, как гвозди, щепки, но автомобиль продолжал двигаться вперед, врубаясь в ряды скамей. Казалось, ничто не может его остановить. Скамьи отрывало от пола, они поднимались на дыбы, валились, сиденья, спинки, скамеечки для колен трескались, ломались, падали друг на друга, превращались в баррикаду, и все-таки "Мустанг", ревя двигателем, уже не на колесах – на дисках продолжал движение, круша все перед собой.

Джой повалился на пол центрального прохода, закрыл голову руками, уверенный, что умрет под этим деревянным цунами. Не сомневался он в том, что умрет и Селеста, то ли сейчас, раздавленная если не "Мустангом", то обломками, то ли позже, распятая Пи-Джи. Джой подвел ее, подвел себя. Он знал, что за ураганом разбитого стекла, за смерчем штукатурки, за лавиной дерева последует кровавый дождь. Потому что, несмотря на рев двигателя "Мустанга", несмотря на надсадный вой клаксона, несмотря на опасный треск проседающих потолочных балок, Джой услышал звук, отличный от остальных, и сразу понял, что он означает: бронзовое распятие свалилось с гвоздя и упало на пол.

Глава 17

Холодный ветер гулял по церкви, обнюхивая руины, будто свора собак.

Джой лежал лицом вниз, под грудой разбитых скамей и стенных стоек и, хотя не испытывал боли, боялся, что у него переломаны ноги. Но, когда решился двинуться, с облегчением обнаружил, что травм и повреждений нет и он не пригвожден к полу.

Джою пришлось выползать из горы мусора, словно хорьку, выискивающему крысу в глубинах лесного завала.

Кровельные плитки, обрешетка, штукатурка, щепки все еще падали на груды мусора со стены и поврежденного потолка. Завывал ветер. Но двигатель автомобиля умолк.

Протиснувшись между двумя полированными спинками скамей, Джой увидел перед собой переднее колесо "Мустанга". Шина лопнула. Покореженное крыло напоминало смятый листок бумаги.

Под днищем, словно кровь дракона, капал зеленоватый антифриз. Радиатор разорвало.

Джой протиснулся дальше вдоль борта автомобиля. У водительской дверцы между бортом и грудой мусора нашлось достаточно места, чтобы он смог встать.

Джой рассчитывал увидеть труп брата, то ли насаженный на руль, то ли выбивший головой лобовое стекло. Но нашел, что дверца водителя приоткрыта, а Пи-Джи в кабине нет.

– Селеста! – позвал Джой.

Ответа не услышал.

Пи-Джи наверняка уже разыскивал ее.

– Селеста!

Джой учуял запах бензина. При ударе потек не только радиатор, но и топливный бак.

Перевернутые скамьи, куски панелей, стойки, бруски громоздились выше автомобиля, загораживая обзор. Джой забрался на крышу "Мустанга", выпрямился во весь рост, повернулся спиной к разрушенной стене и нескончаемому дождю.

Церковь святого Фомы наполнял странный свет и мятущиеся тени. Некоторые лампочки на потолке горели, другие погасли. Ближе к нартексу поврежденная проводка выстреливала с потолка фонтаны бело-желто-голубых искр.

На алтарной платформе свечи повалились набок, когда церковь содрогнулась под ударом автомобиля. Расстеленные на ней простыни горели.

Тени беспорядочно метались, накладываясь друг на друга, но одна двигалась прямолинейно, чем и привлекла внимание Джоя. Пи-Джи уже миновал галерею и входил в пресвитерий. Он нес Селесту. Девушка была без сознания, голова откинулась назад, черные волосы волочились по полу.

Господи, нет!

На мгновение у Джоя перехватило дыхание.

Потом он спрыгнул с крыши на капот "Мустанга", с него перебрался на груду бревен, стоек, скамей, панелей. Обломки проседали под ним, торчащие гвозди цеплялись за одежду, но Джой продвигался вперед, широко раскинув руки, балансируя, как канатоходец, изо всех сил пытаясь устоять на ногах.

Пи-Джи уже поднимался по трем алтарным ступеням. На задней стене, где уже не было распятия, плясали отсветы языков пламени.

С груды порушенного дерева Джой спрыгнул на ровный и чистый пол перед алтарной преградой.

Пи-Джи бросил Селесту на горящие простыни, словно держал на руках не человека, а мешок с картошкой.

– Нет! – закричал Джой, перепрыгивая через ограждение, бросаясь к галерее, которая, огибая нишу для хора, выводила к алтарной платформе.

Плащ Селесты загорелся. Он видел, с какой жадностью языки пламени набросились на новую добычу.

Ее волосы. Ее волосы!

От боли, вызванной ожогом, девушка пришла в себя и закричала.

Миновав галерею, вбегая в пресвитерий, Джой увидел, как Пи-Джи стоит над Селестой на горящих простынях, не замечая, что огонь лижет ему ноги, занеся над головой молоток.

С гулко бьющимся сердцем Джой метнулся через пресвитерий к ступеням, которые вели на алтарную платформу.

Молоток пошел вниз.

Крик. Разрывающий сердце. Оборванный ударом стального молотка, раздробившего череп.

Волна горя захлестнула Джоя, когда он достиг первой ступени.

Пи-Джи резко повернулся к нему.

– Младший брат, – он улыбался. В глазах плясали языки пламени. Лицо вздулось от ожогов. Пи-Джи победно вскинул над головой мокрый от крови молоток. – А теперь давай ее распнем.

– Н-е-е-е-е-т!

Что-то мелькнуло у Джоя перед глазами. Нет, не перед глазами. Церковь не уходила в сторону, не переворачивалась. Мелькнуло за глазами. Как тень крыльев на залитой солнцем воде. Как полет ангелов, выхваченный периферийным зрением. Одна картинка разом уступила место другой.