Уильям Ходжсон - Ночная Земля Страница 38

Посему я повернул назад и скоро обнаружил, что заросли суживались в этом направлении и сохранились лишь с одной стороны Великой Дороги; поэтому я, конечно, решил держаться поближе к ней, чтобы воспользоваться укрытием.

Потом оказалось, что Дорога, Где Ходят Безмолвные, поворачивает на север — к Обители Молчания. Холм, на котором высилась она, образовывал обрыв, круто спускавшийся к Дороге. Страшный Дом в своей молчаливой задумчивости господствовал над всем краем. Обе стороны Дороги ничем не различались в своей уединенной жути.

Огромное сооружение было полно тихих огней. Правду говорили о нем: ни звука не донеслось из этого Дома за целую вечность. В каждый миг сердце рассчитывало увидеть перед собой спокойные и тихие фигуры, но их не было, и я пишу это лишь для того, чтобы вы поняли, что ощущал я, стараясь спрятаться среди невысоких моховых кустов возле Великой Дороги, у подножия чудовищного Дома Вечного Молчания, придавленный висевшим в Ночи предельным Безмолвием, ощущающий духом тишину, грозившую мне изнутри этой Обители.

Представьте себе меня между этих кустов, мокрого и холодного, охваченного предельным ужасом и отвращением и, тем не менее, пребывающего в торжественном трепете перед величием Дома молчания, глыбившегося надо мной в ночи. Я даже не замечал томления тела, поскольку сам дух мой содрогался в ужасе за жизнь своей плоти.

Вспомните, что я оказался душой и телом возле того места, где вечное Молчание и Жуткая Тайна приняли в себя бедных Юношей.

А, напомнив себе обо всем этом, вспомните и о том, что всю мою жизнь чудовищная суть этого Дома ужасала меня, а теперь я находился возле него. И казалось моей душе, что сама Ночь вокруг пропитана тихим ужасом. А ум все напоминал мне о том, настолько близко я оказался возле страшного места. Все это я говорю вам затем, чтобы вы могли понять, что пришлось претерпеть душе моей. Однако довольно об этом, никому не дано, следуя одним лишь словам, понять, что испытало чужое сердце, и дальнейшие пояснения только утомят вас.

Итак, я полз, скрываясь, содрогаясь и замирая от страха, а потом, заново набравшись отваги, продолжал путь и все глядел на этот чудовищный Дом, возвышавшийся надо мной в Ночи. Но вышло так, что я наконец удалился от этого жуткого места, потому что дорога снова повернула на север, и я ускорил свой путь среди моховых кустов, впрочем, не намного, потому что мне то и дело приходилось обходить прогалины, которые там попадались часто; да и кусты вокруг росли не столь густо, как мне хотелось бы.

Через пять часов я удалился от страшного Дома и ощутил некоторую легкость в сердце; тем не менее, мне было не до еды или сна, хотя я нуждался и в том, и в другом, потому что не спал и не ел уже достаточно долго. Нужно было по возможности дальше отойти от Дома, а потом отыскать огненное жерло, чтобы высушиться возле него и согреть тело, испытывавшее жуткий холод.

Но, обойдя с севера Дом Молчания, я ощутил чудо, заново укрепившее во мне надежду. Там, пробираясь между кустов, я вдруг ощутил вокруг трепетание эфира, принесшего тихое Слово Власти. Биения его озадачивали ухо, то возникая, то пропадая. Но я слышал Слово Власти, в этом не было и доли сомнения.

С волнением я доказывал себе, что пришло оно не от Великой Пирамиды, приборы которой могли бы послать его в ночь с великой силой, тогда как оно тихо пульсировало вокруг меня, едва доступное моему ночному слуху.

А потом, вдохновленный надеждой — о! — я уловил словно бы тень далекого голоса Наани, негромко зовущей меня. И я слышал в нем отчаянную мольбу, и оттого едва не вскочил, покоряясь порыву, чтобы броситься к ней на помощь; но, коря себя за глупость, вновь обратился в слух.

Ничего более я не услышал, но с радостью убедился в том, что не ошибся в выборе направления. Теперь я не сомневался в том, что Меньший Редут лежит на севере, а Дом Молчания преграждает путь голосу Наани и обладает силой удержать слабый зов. Теперь, оказавшись уже за преградой, я сердцем своим ощутил, что Наани часто звала меня из глубин отчаяния, но Дом своей жуткой силой глушил слабый крик ее мозговых элементов. Бесспорно, подумал я, имя сей обители дано по заслугам, она действительно рождала только молчание.

Сердцем сопутствуя мне, вы поймете мою радость. Получалось, что труды мои не явятся бесполезными, и я иду именно к тем урочищам Вечной Ночи, находясь в которых Дева молит меня о спасении.

Теперь продвигаясь вперед, я внимал, но Слово Власти более не звучало в ночи. По крайней мере, в то время.

Потом я повернул к Западу и заметил в доброй миле от себя свет огненного жерла; подумав, я решил добраться до него, обогреться и высушить одежду, а потом поесть и уснуть; воистину, я настолько нуждался в тепле, что если бы возле огня оказалось чудовище — как часто бывало — охотно вступил бы с ним в битву. Увы, труды путешествия более не могли вдохнуть тепла в мое тело; мне оставалось либо согреться возле огня, либо умереть.

Пробираясь на четвереньках между моховых кустов к огненному жерлу, я вдруг осознал, что на Дороге справа от меня появилось какое-то существо, а потому залег в кустах, не думая шевелиться: ко мне приближался один из Безмолвных.

Проделав в зарослях крохотное отверстие, я принялся вглядываться с предельной осторожностью. Существо это приближалось ко мне тихо и неспешно, не обращая на меня внимания. И тем не менее оно знало о том, что я прячусь среди моховых кустов. Шествуя вперед, Безмолвный не производил ни звука, и это было воистину жутко, тем не менее, сердце мое понимало, что туманный гигант не станет вершить расправу — просто так, из праздной злобы. Пусть вы сочтете странными эти слова, но я испытывал спокойное и великое уважение к этому существу и не ощущал ненависти, хотя предельный страх не отпускал меня. Передо мной шел Великан, рост которого от головы до ног составлял не менее десяти футов. Но Существо это прошествовало по дороге, и я оставил тревогу.

Не тратя времени даром, я направился прямо к огненному жерлу, стараясь по возможности прятаться, однако мне то и дело приходилось обходить кусты.

Приблизившись к огненному жерлу, я удвоил осторожность и обнаружил, что оно находится на дне глубокой каменной низины, свободной от всего живого. Обрадованный я обошел низину поверху, держа наготове Дискос, но ничего не заметил, а поэтому без опасений спустился к жерлу. Внизу я внимательно обследовал скалу, оказавшейся удобной и теплой: ни змей, ни каких-либо других кусачих существ не было видно, и дух мой несколько утешился. Тогда я снял панцирь и снаряжение, а за ними и всю одежду, оставшись нагим. В низине было жарко, как в печке, и я не боялся холода Ночного Края, но все-таки опасался, что какое-то чудовище сможет подобраться ко мне и застигнуть врасплох.