Дом бьющихся сердец - Оливия Вильденштейн Страница 39

– Боги, он подавился! – Я бросаюсь было к нему, но Энтони меня опережает и хлопает товарища между лопаток.

Вместо того чтобы сплюнуть, Риччио судорожно глотает. Однако пятна на лице не сходят долгие несколько секунд.

– Еще жив. Это хороший признак, верно? – спрашивает Сибилла, опасливо покосившись на фрикадельки.

– Зависит от яда. – От черной кожаной брони, обтягивающей грудь Лоркана, струится дым.

Я не заметила, когда он передвинулся, но теперь он стоит так близко, что его дым скользит по моей коже.

Риччио тянется за водой и хлещет прямо из кувшина.

– Сволочи вы все, – бормочет он, ставя опустошенный сосуд на стол с такой силой, что он трещит. – Серьезно, Сиб, какого спрайта? Какого подземного мира ты так сказала? Зачем Катрионе нас травить?

– Я же не в буквальном смысле имела в виду. Может, она ужасно готовит. – Наполняя свой бокал вином, подруга ухмыляется. – Видел бы ты свое лицо.

Вдруг Риччио хватает фрикадельку и швыряет ей в лицо. Она вздрагивает, когда мясной шарик ударяет ее по лбу, прежде чем соскользнуть вниз по носу и шмякнуться прямо в декольте.

– Яйцеголовая вошь! – визжит Сиб. – Тебе, что ли, пять лет?!

Когда она выуживает фрикадельку из платья, Маттиа весьма некстати давится от смеха. Сиб резко поворачивается к нему, под томатным соусом виднеются сурово сдвинутые брови.

Маттиа кашляет в кулак.

– Серьезно, Риччио. Это было не… – Из его рта вырывается еще один смешок. Парень опять пытается замаскировать его под кашель. – Не… – Он предпринимает новую попытку отругать двоюродного братца, но вновь терпит поражение. Между приступами смеха он выдавливает: – Мне жаль, бибина.

– О, позже ты ох как пожалеешь, бибино! – То, как она произносит ласковое прозвище, явно дает понять, что, какие бы у них ни были планы на вечер, о них можно забыть.

Занятные у тебя друзья. – От замечания Лора уголки моих губ приподнимаются.

– Как ты, Риччио?

– Нормально. – Он откидывает назад темно-каштановые волосы, недобро косится на Сиб. – Лучше.

– Как жаль, нарядился, а манеры не исправил, – бормочет та.

– По-твоему, красивый наряд…

– Хватит вам! – Энтони кладет ладонь на спинку стула во главе длинного стола и выдвигает его. Затем бросает взгляд на Лора, вероятно, раздумывая, стоит ли предложить место ему. Приняв решение, все же садится сам. В конце концов, у стола есть второй край. И естественно, именно туда направляется Лор, но, прежде чем сесть, выдвигает стул рядом со своим и выразительно смотрит на меня.

Я прикусываю нижнюю губу, понимая, что таким образом он делает заявление, но Энтони не предложил мне сесть рядом с ним.

Может, я просто стараюсь быть вежливым.

Это самое «может», которым он посчитал нужным начать свое заявление, сообщает мне все необходимое о причине его предложения.

Грудь Лоркана под кожаными доспехами словно бы раздувается.

А если бы Энтони предложил тебе сесть рядом с ним?

Ведь я его гостья, разве нет?

Челюсть Лоркана так плотно сжата, будто ворон вот-вот превратится в дым и умчится в ночь.

Я похож на мужчину, который позволяет другому выиграть, особенно без боя?

Ты король, Лор. У тебя уже есть все – королевство, верноподданные, невеста. У Энтони есть этот дом – который ты ему купил, – его друзья и это дело, и то, похоже, оно неразрывно связано с твоим.

Зрачки у Лора не просто пульсируют, они детонируют.

Не намерена ли ты предложить ему себя, чтобы он почувствовал себя более состоятельным?

Я не планирую себя предлагать кому бы то ни было. – Пока мы не устроили сцену еще более нелепую, я сажусь на предложенный мне стул, однако стараюсь выражением лица показать, что думаю о его желании мелочно померяться причиндалами.

В моих причиндалах нет ничего мелкого, Биокин.

Мои щеки вспыхивают от раздражения.

Так говорят, когда… А вообще знаешь? Я передумала. – Я начинаю подниматься, но замираю, когда Лор берет мою ладонь и подносит к носу.

Ты порезалась?

– Нет, а что?

– Что «что»? – спрашивает Сибилла, нагибаясь, чтобы взглянуть на меня через Маттиа.

Лор проводит языком по алому пятну на мозолистом основании моего безымянного пальца.

Лор! – Вероятно, мне следует встревожиться из-за того, что у меня на руке оказалась кровь, но я думаю только о том, что он лизнул мою руку. – Наверное, просто томатный соус от битвы едой.

Я пытаюсь выдернуть руку, однако ворон держит крепко, его холодный дым скользит между моими пальцами, как шелк.

Это не кровь.

Поверить не могу, что ты лизнул меня. – У меня горят щеки, как пустыня под лючинским солнцем. – Без этого было никак?

Наконец он отпускает меня.

Никак.

Почему?

Позади него сгущаются тени, которые принимают очертания двух мужчин и женщины – Имоджен, а двух других я не узнаю. Разумеется, небесный король прибыл не один. Может, он и самый смертоносный воин в Люче – во всем мире, – все же он монарх.

Они здесь из-за тебя, а не из-за меня, – сообщает он, не глядя на меня.

Когда Лор наконец занимает место за обеденным столом, Энтони оглядывает трех воронов, застывших позади своего короля.

– В какие игры ты играешь, Лоркан? Столько воронов в Люче дадут Данте повод…

– Обстоятельства поменялись. – Лоркан разворачивает салфетку и кладет себе на колени.

– Под обстоятельствами ты подразумеваешь Фэллон? – В тоне Джии слышится упрек.

– Нет. – Золотистый взгляд Лоркана вновь пронзает мой. – Под обстоятельствами я подразумеваю Мериам, которая сбежала из темницы Реджио.

Эта новость леденит мою разгоряченную кровь. Сбежала?..

– Когда?

– Неизвестно. Но кровь на ее печати была свежей.

– Я не… я думала… – Спина Сиб прямее, чем во время тех бесконечных уроков этикета, которые нас заставляли посещать в школе. – Разве Мериам не умерла?

– Нет. – Ответ Энтони удивляет не только Сиб: он удивляет и меня, поскольку в ту ночь, когда мы с ним…

Лоркан пристально смотрит на меня, я прогоняю воспоминание и поворачиваюсь к Энтони.

– Разве ты не считал ее мертвой?

Голубые глаза Энтони опускаются к волнистому краю фарфоровой тарелки.

– Я знал, что она жива, но не мог тебе сказать. В конце концов, тогда я не знал о твоем происхождении.

Сиб потрясенно раскрывает рот. Поскольку никто больше не выглядит удивленным, я предполагаю, что о немертвенности Мериам не знала только она.

– Что за печать?

– Так колдуют шаббинки, – ласково объясняет Маттиа. – Они рисуют узоры своей кровью. Так Мериам устанавливала барьер.

Сибилла моргает, будто ей в глаз попала ресница.

– Была ли ма… – У меня все