Наталья Александрова - Тайна золота инков Страница 39

– Где мы встретимся? – спросил Волк, пряча деньги за пазуху. – Здесь?

– Ни в коем случае! – Священник огляделся по сторонам. – Я не прихожу дважды в одно место и тебе не советую. Когда ты выполнишь работу, я сам тебя найду.

– Вот как? – Черный Волк уставился на собеседника долгим пристальным взглядом, но тот выдержал этот взгляд совершенно спокойно.

– Ну что ж, – Волк кивнул. – Пусть будет по-твоему. Но имей в виду, святой отец, если ты не найдешь меня – я найду тебя. От меня в этом городе невозможно ускользнуть!

– А я и не собираюсь. – Господин в сутане поднялся из-за стола, бросил на стол еще одну монету, чтобы заплатить трактирщику за вино и молчание и, прежде чем покинуть таверну, проговорил негромким властным голосом: – И вот еще что, когда сделаешь дело – не забудь помолиться об отпущении грехов!

– Отпущение моих грехов, святой отец, – это твоя забота! – процедил Черный Волк сквозь зубы. – Впрочем, можешь благословить меня, прежде чем уйдешь!

Священник протянул руку, украшенную кольцом, и осенил Черного Волка крестным знамением.

Поздно ночью к набережной канала неподалеку от моста Вздохов причалила богато убранная гондола. Гондольер спрыгнул на берег, положил между бортом лодки и парапетом широкую доску и помог хрупкой пассажирке в темно-лиловом бархатном платье и яркой маске из разноцветных перьев перебраться на берег. Следом за ней покинул гондолу высокий статный мужчина в маске льва, последней вышла на берег служанка в скромном черном платье и простой черной маске с прорезями для глаз.

Расплатившись с гондольером, мужчина взял даму под руку и зашагал к видневшемуся неподалеку входу в тратторию. Служанка семенила сзади, сжимая в руках небольшой сундучок.

До входа в тратторию оставалось всего несколько шагов, как вдруг от погруженной в ночную тень стены дома отделилась гибкая фигура, до самых глаз закутанная черным плащом. Метнувшись навстречу путникам, незнакомец выхватил из-под плаща узкий стилет. Мужчина в львиной маске выхватил шпагу, но незнакомец опередил его. Он поравнялся с дамой в лиловом платье и нанес ей молниеносный удар своим оружием. Дама вскрикнула, покачнулась и упала на камни набережной, схватившись за грудь.

Кавалер в львиной маске, безучастно перешагнув через ее тело, стремительно атаковал убийцу. Он нанес ему решительный удар шпагой… но шпага встретила пустоту: незнакомец, необычайно ловкий и увертливый, успел отступить в сторону и, перебросив стилет в левую руку, правой выхватил свою необыкновенно длинную шпагу и парировал второй удар.

Кавалер снова бросился в атаку.

Шпаги скрестились с тревожным звуком. Кавалеру в маске, кажется, сопутствовала удача: он теснил своего противника к воде, наносил ему удар за ударом. Один почти достиг цели, он рассек плащ на плече ночного убийцы.

Казалось, еще совсем немного, и победа будет на стороне благородного кавалера: убийца вскрикнул и слегка покачнулся. Противник оттеснил его к самому краю набережной, еще один шаг – и тот сорвется в воду…

В этот самый миг луна выглянула в разрыв облаков, и ее неверный свет упал на человека в черном.

Порванный плащ волочился по земле, не закрывая его лица, и кавалер увидел в свете луны злобно оскаленную волчью морду с длинными кривыми клыками…

– Матка Боска! – воскликнул он, невольно попятившись и осеняя себя крестным знамением.

Он понимал, разумеется, что это – всего лишь маска, обычная вещь в этом городе и в это время, но тем не менее его сердце кольнул суеверный страх.

Мгновенная заминка сыграла свою роль: ночной убийца отскочил в сторону. В ту же секунду из-под круто выгнутого моста стремительно выплыла узкая черная гондола без всяких украшений. Поравнявшись с местом схватки, она немного замедлила ход, человек в волчьей маске прыгнул без разбега и ловко приземлился на палубе. Гондольер сильно оттолкнулся веслом от берега, и через секунду лодка уже скользила по маслянистой глади канала, уходя в таинственную темноту ночи…

Проводив уплывающую гондолу разочарованным взглядом, кавалер в львиной маске повел себя очень странно. Он спрятал шпагу в ножны и вернулся туда, где оставил бездыханное тело своей спутницы. Вместо того чтобы преклонить перед ней колени, он схватил за плечи стоявшую чуть в стороне служанку и проговорил задыхающимся от волнения голосом:

– Слава Господу, наша уловка сработала! Злодей не тронул тебя! Должно быть, любовь моя, ты очень испугалась?

– Ты же знаешь, дорогой, я не из пугливых! – ответила женщина негромким, твердым голосом, в котором звучал какой-то странный акцент. – В моем роду никогда не было трусов. В числе моих предков были властители и военачальники, но трусов – нет. Жаль, конечно, несчастную Кончиту, да что поделаешь. Нужно подыскать новую прислугу.

Двери траттории распахнулись. Оттуда выбежали вооруженные слуги с пылающими факелами. Впереди спешил хозяин заведения, краснощекий толстяк в зеленом камзоле. Увидев господина в львиной маске, он воскликнул:

– Господин барон, что случилось? Я услышал какой-то шум и тут же поспешил на помощь…

– Не очень-то ты спешил! – проговорил тот, кого назвали бароном. – На нас напали ночные молодцы. Я обнажил свою шпагу, но ничего не смог поделать…

– Но вы, милостивый господин, слава Создателю, не пострадали? – суетился трактирщик.

– Я – нет, но госпожа баронесса… – И он с горестным вздохом показал на бездыханное тело.

– Ах, какое несчастье! – Трактирщик всплеснул руками и тут же деловым тоном распорядился: – Вы двое – несите госпожу баронессу в тратторию, ты, Петруччио, беги за врачом…

– Боюсь, что врач уже не поможет! – проговорил барон. – Пошлите его лучше за священником.

Трактирщик ахнул и, скорбно склонив голову, произнес с несколько нарочитым состраданием:

– Примите мои соболезнования, любезный господин барон! Самые искренние соболезнования!

– Благодарю тебя, почтенный! И вот что – распорядись насчет похорон. Я хочу похоронить госпожу баронессу здесь, в Венеции, на острове Торчелло.

– Как вам будет угодно, любезный господин барон! – И трактирщик склонился в почтительном поклоне.

Рано утром в церковь Святого Иеронима, небольшой храм неподалеку от моста Риальто, вошел высокий человек, до самых глаз закутанный в черный плащ. Опустив пальцы в чашу со святой водой, он широко перекрестился и направился к исповедальне. Его шаги гулко прозвучали в безлюдной церкви.