Жан Александр - Кровавая луна Страница 39

Но он был здесь; сильные руки подхватили ее, подняли из воды. Пауль плыл рядом, поддерживая ее; прочный канат был обмотан вокруг его пояса, протянувшись к лодке. Словно в тумане возникло лицо Рэя, помогающего им взобраться на борт; изумленные глаза Варды, когда Дженни безвольно привалилась к деревянному сиденью… Все остальное поглотили темнота и так долго подстерегавший ее сон.

Глава двадцать вторая

Пробуждение было настоящей пыткой. Каждая клеточка тела ныла, посылая болезненные импульсы мозгу. Тщетно Дженни пыталась укрыться под теплым покровом сна; он избегал ее. Где-то рядом раздавались голоса.

Она открыла глаза; привычная обстановка спальни, постель. Возле камина стояли Пауль и Рэй.

— …Она только-только заснула, — говорил Рэй, — с ней осталась Мария. Варда у себя в комнате… Привет, посмотри, кто проснулся.

Оба повернулись к ней.

Дженни слабо улыбнулась, когда Пауль подошел и взял ее руку.

— Все позади, — мягко произнес он. — Я рядом. Больше никто не посмеет причинить тебе боль.

— …Твоя мать… — она с удивлением обнаружила, что голосовые связки не повинуются ей.

— Я знаю, — Пауль кивнул. — Когда Рэй очнулся, он рассказал мне, что я наделал. В тот вечер он тоже нашел эти могилы и искал меня, чтобы рассказать о них. Он даже объяснил твой призрачный огонек на чердаке.

— Комната мамы расположена как раз напротив заброшенного флигеля, — ответил Рэй, перехватив взгляд Дженни. — Все, что от нее требовалось, — сидеть возле окна и передвигать с места на место зажженную свечу. С чердака казалось, будто внутри кто-то ходит с фонарем.

— Мы сразу же повернули обратно, — продолжал Пауль, — но едва не опоздали. С моря было видно, как Франц гнался за тобой. Если бы мы не заметили вас и повернули к пристани… Можно сказать, что это была счастливая случайность.

Дженни устало прикрыла глаза, все еще во власти сна. Неожиданная мысль заставила ее встрепенуться.

— Ты назвал меня Дженни, — напомнила она.

— Разве ты забыла, что Сюзанн боготворила тебя? — спросил Пауль. — Твоя фотография постоянно была с ней.

— Значит, ты знал все с самого начала?

Он кивнул, улыбаясь.

— Тогда зачем ты делал вид, что тебе ничего не известно? Почему меня не выгнали в первый же день после приезда?

— Там, где ты жила раньше, тоже не было зеркал? — его лицо посерьезнело. — Если любовь с первого взгляда не выдумка — это именно то, что я ощутил, впервые увидев тебя. Но в то же время меня привело в ярость то, что ты приехала под чужим именем, словно частный сыщик. Я просто не знал, поцеловать тебя или вышвырнуть обратно в море.

Столь продолжительное раздумье, казалось, лишь укрепило его решение. Когда поцелуй кончился, Дженни подумала, что он стоил всех ожиданий.

Рэй деликатно кашлянул, пытаясь привлечь их внимание.

— Мне тоже можно?

— Если твои синяки зажили, попробуй, — Пауль даже не обернулся.

Рэй бережно потрогал припухшую челюсть.

— Благодарю за приглашение. На сегодня, пожалуй, достаточно.

Нерешительно потоптавшись на месте, он подошел к двери, молча шагнул в коридор. Ни Пауль, ни Дженни не заметили, как он ушел.

Джин-Энн Депре

«Третья женщина»[6]

АННЕ МАРИИ ВЕЛЛС — дорогому учителю посвящается

Глава первая

За окном плыл холодный ночной туман…

Врата рая и ада одновременно, если такое возможно, разверзлись для Джудит Рейли коротким объявлением в «Таймс». В американских газетах рекламные предложения обычно помещаются в разделе «КУПЛЯ-ПРОДАЖА». В лондонской «Таймс» этот раздел, пестрящий самыми разнообразными — от каменщика до пэра — объявлениями, входил в рубрику «РАЗЫСКИВАЮТСЯ».[7] Несмотря на стремительные перемены, происшедшие за минувшие два тысячелетия — всего год назад, в 1911-м, Чарльз Ф. Кеттеринг создал свой первый самодвижущийся экипаж, — общество не менее быстро продвигалось к сомнительным преимуществам равноправия, когда юные девушки, одинокие и самостоятельные, могли без боязни и колебаний отвечать на персональные объявления или предложения работы, помещенные на степенных и официальных страницах «Таймс».

Объявление, как и сама газета, отличалось сдержанностью и крайней официальностью тона:

В нынешнем положении Джудит эти несколько строк были подобны божественному посланию, пусть и косвенно, но подтверждающих справедливость и незыблемость мироустройства. Говоря проще, перед Джудит Рейли высилась проблема просто катастрофических размеров: остаться одной, без средств к существованию в огромном Лондоне — «на мели», как говорят горожане. И все лишь потому, что театральная труппа, известная под названием «Геннези’с Опера», неожиданно обанкротилась и развалилась в первую же неделю представлений в Вест-Энде.[8] Джарвис Геннези, антрепренер Барнумского Колизея[9], не нашел ничего лучшего, как привезти на Британские острова команду американских актеров и актрис в неплохой в общем-то пьесе «Последняя дуэль любви». По причинам, которые и на смертном одре остались непостижимыми для Геннези, приторная мелодрама нисколько не встряхнула лондонскую публику. Ни завзятые поклонники «Мюзик-холла»[10], ни среднее сословие добропорядочных британцев не пожелали сопереживать героям милой пасторали, столь любимой и почитаемой на сценах Америки. Джарвис Геннези, вложивший все свое состояние — до последнего доллара — в это предприятие, сполна испил унизительной горечи поражения. «Геннези’с Опера» сошла с подмостков, и труппа разочарованных и голодных лицедеев вместе с рабочими сцены была вынуждена зализывать свои раны на борту судна, идущего обратно в Нью-Йорк.

Джудит Рейли намеревалась вернуться вместе со всеми, однако в последнюю минуту под влиянием какого-то неодолимого, смутного чувства решила остаться. Даже перспектива блистательной карьеры — надежда, которой она жила с тех пор, как в первый раз увидела неподражаемую Мод Адамс в «Маленьком священнике» Барри, поставленном в Королевской опере на Бродвее; волнующее ожидание, когда уютные, хотя и по-тюремному строгие стены приюта в Рутледже распахнулись перед ней в мир, — все осталось в прошлом, и Джудит без колебания сделала свой выбор. Профессия актрисы была окутана романтической дымкой: перевоплощение в другой образ, иную жизнь — даже в скоротечные часы на сцене — действовало завораживающе. К счастью, она обладала талантом воспринимать и переживать придуманный мир. Но мир внутри вмещал еще большее богатство: именно его темная глубина побудила Джудит остаться, несмотря на возвращение домой ее друзей и подруг. Корнелия Рейган предлагала взять на себя ношу дорожных расходов, благодаря полученному от родителей переводу, однако Джудит вежливо отклонила помощь и белоснежным платком, словно флагом капитуляции, взмахнула на прощание судну, увозившему труппу от Саутгемптонского пирса. Перегнувшись через пароходные поручни, Джарвис Геннези послал ей воздушный поцелуй, и это была их последняя встреча. В девять лет, когда родители погибли в железнодорожной катастрофе, Джудит осталась сиротой. Театральное крушение в Лондоне отняло у нее добрейшего Геннези, заботливого, хотя порой и ворчливого, по-отцовски снисходительного.