Дуглас Престон - Реликт Страница 4

— Что случилось? — спросила Марго.

— Не знаю, — ответил Керли. — Они приехали пару минут назад. Но сейчас я хотел бы взглянуть на ваше удостоверение.

Марго принялась рыться в сумке. Предъявлять пропуск никто не просил уже несколько месяцев.

— Не уверена, что удостоверение у меня с собой, — сказала она, недовольная тем, что так и не собралась выкинуть всякий накопившийся за зиму хлам. Друзья из отдела антропологии недавно присвоили её сумке звание «самой захламлённой в музее».

В будке зазвонил телефон, и Керли потянулся к трубке. Марго наконец обнаружила документ и поднесла к окошку, но охранник не взглянул на него — он с широко раскрытыми глазами слушал, что говорят по телефону.

Трубку он положил молча и застыл всем телом.

— Ну? — повторила Марго. — Что случилось?

Керли ответил:

— Вам незачем знать.

Телефон зазвонил снова, и охранник поспешно протянул к нему руку.

Марго в жизни не видела, чтобы Керли двигался так быстро. Она пожала плечами, бросила удостоверение в сумку и пошла дальше. Её поджимал срок — надо было заканчивать очередную главу диссертации, и каждый день был на счету. Предыдущая неделя была тяжёлой — поминки по отцу, формальности, телефонные звонки, — не до научной работы. Больше времени она терять не могла.

Пройдя через дворик. Марго вошла в служебный вход, свернула направо и быстро зашагала по цокольному коридору к отделу антропологии.

В многочисленных служебных кабинетах было темно, как всегда до половины десятого или до десяти.

Коридор повернул под прямым углом, и Марго остановилась. Дорогу ей преградила жёлтая пластиковая лента. Марго разобрала печатные буквы: «НЬЮ-ЙОРКСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ ПОЛИЦИИ, МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ — НЕ ПЕРЕХОДИТЬ». Джимми, охранник, обычно назначаемый в зал перуанского золота, стоял перед лентой, как и Грегори Кавакита, молодой помощник хранителя из отдела эволюционной биологии.

— Что здесь происходит? — спросила Марго.

— Типичная музейная неразбериха, — отозвался Кавакита с кривой улыбкой. — Нас не пропускают.

— Никто мне ничего не объяснил, только велели никого не пускать, — раздражённо произнёс охранник.

— Послушай, — сказал Кавакита. — На будущей неделе у меня презентация в Национальном научном фонде, дел по горло. Если пропустишь меня…

На лице у Джимми появилось выражение замешательства.

— Я просто выполняю свою работу.

— Идём отсюда, — сказала Марго Каваките. — Выпьем кофе в комнате отдыха. Может, узнаем у кого-нибудь, что случилось.

— Сначала я хотел бы зайти в туалет, если найду такой, куда вход не перекрыт, — раздражённо ответил Кавакита. — Иди, я тебя догоню.

Всегда распахнутая дверь комнаты отдыха для служащих в тот день оказалась закрытой. Марго взялась за шарообразную дверную ручку, думая, не лучше ли дождаться Грегори. Потом открыла дверь. Уж без его-то поддержки она как-нибудь обойдётся.

Внутри двое полицейских разговаривали, стоя к ней спинами.

— Это уже который раз, шестой? — хихикнул один.

— Потерял счёт, — ответил его напарник. — Но желудок у него должен наконец опустеть.

Когда полицейские расступились. Марго увидела комнату отдыха.

Просторное помещение было безлюдным. В дальнем конце, возле кухни, кто-то склонился над раковиной. Человек сплюнул, вытер губы и обернулся. Марго узнала Чарли Прайна, нового специалиста по консервации, которого взяли на работу полгода назад, чтобы восстановить экспонаты для новой выставки. Его ничего не выражающее лицо было пепельным.

Полицейские, подойдя к Прайну, мягко подтолкнули его к двери.

Марго посторонилась, пропуская группу. Прайн шёл скованно, будто робот. Марго инстинктивно опустила взгляд.

Туфли Прайна были в крови.

Рассеянно глядя на Марго, Прайн заметил, как изменилось выражение её лица. Последовал за нею взглядом; потом остановился так внезапно, что шедший сзади полицейский наткнулся на него.

Глаза Прайна расширились и побелели. Полицейские схватили его за руки, он стал сопротивляться, заскулил. Его быстро вывели из комнаты.

Марго прислонилась к стене, пытаясь справиться с сердцебиением, тут вошёл Кавакита и с ним ещё несколько человек.

— Перекрыта, должно быть, половина музея, — сказал он, покачивая головой и наливая себе кофе. — Никто не может войти в свои кабинеты.

И словно в ответ на его реплику система общественного оповещения с хрипом заработала. «Внимание! Всех находящихся в здании служащих просим пройти в комнату отдыха».

Когда они сели, по двое, по трое стали входить служащие. Главным образом лаборанты и помощники хранителей без полномочий: время для появления важных лиц было ещё ранним. Марго бесстрастно смотрела на входивших. Кавакита что-то говорил, но она его не слышала.

Через десять минут помещение наполнилось людьми. Все говорили разом: возмущались, что не могут войти в свои кабинеты, обсуждали каждый новый слух. В музее никогда не происходило ничего сенсационного, и теперь настроение у всех было приподнятым.

Кавакита отпил кофе и скорчил гримасу.

— Сплошная гуща. — Повернулся к Марго. — Онемела? С тех пор как мы сели, рта не раскрыла.

Она, запинаясь, стала рассказывать о Прайне. Красивое лицо Кавакиты вытянулось.

— Господи, — наконец произнёс он. — Как ты думаешь, что случилось?

Когда прозвучал его баритон. Марго осознала, что все разговоры в комнате стихли. В дверном проёме появился крепко сложенный лысеющий мужчина в коричневом костюме, из кармана его плохо сидящего пиджака торчала полицейская рация, изо рта — незажжённая сигара. За ним вошли двое полицейских в форме.

Мужчина встал перед сидящими в комнате, вынул изо рта сигару, снял табачную крошку с языка и откашлялся.

— Прошу внимания, — сказал он. — Ситуация такова, что вам придётся потерпеть наше присутствие ещё какое-то время.

Внезапно из глубины комнаты раздался громкий, укоризненный голос:

— Прошу прощения, мистер… Марго вытянула шею и оглянулась.

— Фрид, — прошептал Кавакита. Марго была наслышана о вспыльчивом характере Фрэнка Фрида, хранителя ихтиологического отдела.

Мужчина повернулся и взглянул на Фрида.

— Лейтенант д’Агоста, — отчеканил он. — Нью-йоркское управление полиции.

Такой ответ заставил бы умолкнуть большинство людей. Но худощавый, седовласый хранитель был не из пугливых.

— Надеюсь, — произнёс он саркастически, — нам дозволено будет узнать, что здесь происходит? Полагаю, мы имеем право…

— Я хотел бы подробно осведомить вас о том, что случилось, — ответил д’Агоста. — Однако в настоящее время могу только сказать, что в здании музея обнаружен труп, обстоятельства случившегося расследуются. Если…

Все разом зашумели, д’Агоста поднял руку, призывая к тишине.

— Могу только сказать, что бригада из отдела расследования убийств находится здесь и занята делом. Музей закрыт. Пока что никто не может ни войти, ни выйти. Надеемся, такое положение продлится недолго.

Он немного помолчал.

— Если произошло убийство, то есть вероятность — вероятность — того, что убийца всё ещё в музее. Мы просим вас побыть здесь час или два, пока ведётся поиск улик. Полицейский запишет ваши фамилии и должности.

Никто не произнёс ни звука. Д’Агоста вышел и закрыл за собой дверь. Один из оставшихся полицейских придвинул к двери стул и грузно сел на него. Разговоры стали понемногу возобновляться.

— Мы арестованы? — воскликнул Фрид. — Это возмутительно.

— Господи, — чуть слышно произнесла Марго. — Неужели Прайн — убийца?

— Ужасная мысль, правда? — сказал Кавакита. Встал, подошёл к кофеварке и сильным ударом выбил из неё последние капли. — Но то, что я не подготовлюсь к своей презентации, ещё ужаснее.

Марго была уверена, что молодой энергичный учёный всегда будет подготовлен к чему угодно. Однако кивнула.

— Теперь престиж — это всё, — продолжал Кавакита. — Чистая наука сама по себе больше не приносит субсидий.

Марго снова кивнула. Она слышала Грегори, слышала голоса коллег, но всё казалось ей не важным. Кроме крови на туфлях Прайна.

5

— Теперь можете идти, — сказал через час полицейский. — Но ни в коем случае не заходите за жёлтую ленту.

Сидевшая сжавшись в комочек Марго резко вскинула голову, когда ей на плечо опустилась чья-то ладонь. Рядом стоял долговязый, тощий Билл Смитбек, в другой руке он держал пару скреплённых спиралями блокнотов, его каштановые волосы были, как всегда, взъерошены. За ухо засунут карандаш с изжёванным концом, воротничок был расстёгнут, узел чёрного галстука спущен. Живая карикатура на работягу-журналиста. Марго подозревала, что это тщательно продуманный имидж. Смитбеку поручили написать книгу о музее, уделив главное внимание выставке «Суеверия», которая должна была открыться на будущей неделе.