Александр Белогоров - Большая книга ужасов – 45 Страница 4

— Соберись и попробуй еще! — обратился он к Коле, и мальчику показалось, что сквозь пышные седые усы Ивана Аркадьевича проглядывает улыбка. Похоже, тренер был даже доволен, что спортсмен был наказан за самоуверенность, но это случилось не на соревнованиях, а на тренировке, когда все еще можно поправить.

На этот раз Коля подошел к прыжку со всей серьезностью, как будто собирался штурмовать рекордную для себя высоту. Тщательно прикинув расстояние, с которого удобнее начинать разбег, он представил себе предстоящий прыжок во всех деталях и только после этого приступил к выполнению упражнения. На этот раз все получилось еще хуже. До прыжка дело даже не дошло. Не добежав до перекладины, мальчик растянулся на дорожке, словно кто-то подставил ему подножку.

— Соберись, Николай! — воскликнул Иван Аркадьевич, всплеснув руками от огорчения. — С таким отношением к делу на юношеском первенстве делать нечего! Сядь, приди в себя, пусть пока другие попробуют. Костя, давай! — обратился он уже к следующему прыгуну.

Ребята один за другим взяли тренировочную высоту. К Колиному стыду, никто из них не допустил ошибки, никому не понадобился повторный прыжок. Не то чтобы он желал кому-то неудачи, но ощущать, что ты сегодня хуже всех, тем более, когда привык быть лучшим, было очень неприятно.

— Николай, настроился? — спросил тренер, и, дождавшись Колиного кивка, скомандовал: — Давай, и переходим на следующую высоту!

Коля снова тщательно приготовился к прыжку, с недовольством почувствовав, что ставшая уже привычной уверенность куда-то пропала. Зато спортивная злость разгорелась не на шутку. Он представил себе, как перелетает над планкой с большим запасом, продемонстрировав, кто здесь лучший легкоатлет, и пружинистым, постепенно ускоряющимся шагом начал разбег. Уже в процессе бега ему показалось, что что-то идет не так, но, не желая останавливаться и начинать заново, давая новый повод для смеха и шуток, продолжил движение. Только начав прыжок, мальчик понял, в чем было дело. Обувь на многострадальной ноге просто развязалась и свалилась в полете. Сделав рефлекторное движение, чтобы сохранить ее на ноге, Коля снова сбил планку и приземлился вместе с ней и кроссовкой, описавшей живописную дугу в воздухе и угодившей к тому же ему по голове. На этот раз от улыбки не удержался даже Иван Аркадьевич, но тут же придал лицу суровое выражение.

— Ты трижды не взял высоту и, если бы это были соревнования, уже выбыл бы из них с баранкой! — сердито заявил он. — Не проследить за экипировкой в решающий момент — это вопиющий непрофессионализм! — Тренер собрался с мыслями и добавил: — Сегодня ты будешь выполнять беговые упражнения, а остальные продолжат прыжки.

Иван Аркадьевич знал, что Коле нужно готовиться к юношескому чемпионату, где именно на него возлагались самые большие надежды, но решил, что такая воспитательная мера будет полезнее еще одной тренировки. Он считал, что с техникой у юного прыгуна все в порядке, а все проблемы идут от психологии или, попросту говоря, от зазнайства. В результате Коля, пока другие прыгали, в одиночку наматывал круги по стадиону, чуть не плача от досады. Ему вдруг вспомнились слова про «горький плач», и от этого ощущение обиды нахлынуло с новой силой.

Когда тренировка, казавшаяся на этот раз нескончаемой, наконец завершилась, Коля быстро переоделся, постаравшись успеть сделать это раньше товарищей по секции, чтобы не выслушивать их подначки, и почти что выбежал на улицу. Недовольство собой и этим неудачным днем, а также усилившееся чувство голода заставляли идти домой как можно быстрее.

Мальчик пытался собраться с мыслями и не замечал почти ничего вокруг, как вдруг почувствовал довольно неприятный удар по голове, словно в него запустили снежком. Он огляделся по сторонам, чтобы понять, что это было, и в случае чего разобраться с обидчиком, и вдруг получил новый удар, а за ним еще и еще… Не прошло и нескольких секунд, как вокруг забарабанили по асфальту огромные градины размером с крупный виноград. Прохожие разбегались во все стороны, стараясь скрыться от внезапной непогоды в каком-нибудь подъезде и прикрывая головы сумками, портфелями и всем, что было в руках.

Оценив расстояние до дома, Коля, прикрыв голову сумкой со спортивной формой, помчался вперед. Прятаться, находясь от дома в пяти минутах ходьбы, казалось глупым. Однако вскоре, получив немало ощутимых ударов по разным частям тела, он уже усомнился в правильности своего решения, продолжая, однако, следовать ему из какого-то непонятного упрямства. Уж очень разозлила его сегодняшняя погода своими резкими переменами, как будто подготовленными специально для него. Около дома он слегка замешкался, доставая ключ от подъезда, и за полминуты поисков увидел, как припаркованные рядом машины получили от градин ощутимый урон. Наконец дверь была открыта, и мальчик с облегчением скрылся в подъезде. Несколько секунд он прислушивался к раздававшимся с улицы ударам, но затем все смолкло. Выглянув из любопытства, Коля с удивлением убедился, что град закончился, и только быстро тающие на асфальте градины и разбитое стекло соседского автомобиля, чья сигнализация отчаянно верещала, словно жалуясь на свою беду и взывая о помощи, напоминали о недавнем катаклизме.

Легко взбежав на второй этаж (какая-никакая, но тоже тренировка), мальчик открыл дверь квартиры, бросил в угол сумку и позвал Джека. Он подумал, что раз град кончился, неплохо бы выгулять пса до того, как засесть за уроки. К тому же по сегодняшней погоде никто — ни синоптик, ни гадалка — не смогли бы предсказать, когда ждать следующих осадков.

Джек, выбежавший было навстречу с радостным повизгиванием, вдруг остановился в паре метров от хозяина, точно наткнулся на какую-то невидимую стену, и жалобно заскулил. Удивленный и расстроенный, Коля присел на корточки и принялся разговаривать с собакой успокаивающим тоном. Джек смотрел на него большими, влажными и, как казалось, тоскливыми и понимающими глазами, но ближе подойти никак не решался.

Убедившись в бесплодности своих попыток, Коля, чье настроение было безнадежно испорчено, наскоро умывшись и перекусив, засел за домашнее задание. Время от времени он поглядывал на пса, который улегся у двери и не сводил с хозяина грустного взгляда. Джек как будто его охранял, и мальчик, спустя некоторое время, стал испытывать от этого постепенно нарастающее беспокойство. Ему вдруг стало казаться, что собака караулит кого-то или что-то неспроста. В голову вместо уроков полезли мысли о вчерашнем загадочном происшествии и сегодняшних невзгодах.

Чтобы прийти в себя, мальчик решил освежиться, вдохнув немного свежего воздуха. Он поднялся с места, повернул оконную ручку, и в этот момент сильнейший порыв ветра резко распахнул окно. Не готовый к такому повороту событий, Коля получил довольно ощутимый удар оконной рамой, не удержался на ногах и растянулся на полу. Другая половина оконной рамы с такой силой ударилась о стену, что стекло раскололось на несколько неравных частей причудливой формы. Одна из них, не удержавшись на месте, вонзилась в пол точно между пальцами Колиной левой руки. У мальчика, видевшего полет осколка как будто в замедленной съемке, внутри все похолодело: упади он на сантиметр левее или правее, Коля неминуемо остался бы без пальца.

Ветер загулял по комнате, он разметал листы бумаги, как осенние листья, и перевернул страницы тетрадей и учебника, словно собирался сделать домашнее задание за мальчика. Все это сопровождалось оглушительным лаем и рычанием Джека, подбежавшего к окну и как будто ожидавшего, что именно оттуда в дом может ворваться злоумышленник.

Коля поднялся на ноги и, преодолевая сопротивление ветра, достигшего почти что ураганной силы, добрался до окна и закрыл уцелевшую его часть. Он затворил и вторую, хотя толку от нее теперь было совсем немного. Рассудив, что с окном надо что-то делать, мальчик бегом направился в кладовку, где лежали отцовские инструменты и где, как он помнил, были какие-то листы фанеры. Найдя их на месте и прихватив с собой молоток и гвозди, Коля вернулся в комнату, где утихший было ветер загулял с новой силой.

Подойти к окну с большим листом фанеры, преодолевая его сопротивление, оказалось задачей архисложной. Мальчику сразу вспомнились книги о морских приключениях прошлых веков, в которых парусным судам приходилось идти наперекор стихии. Насколько он помнил Жюля Верна и других авторов, в этом случае следовало убрать паруса, но вся проблема состояла в том, что фанеру, выполнявшую сейчас роль паруса, сложить было невозможно. Догадавшись, правда не сразу, повернуть ее торцом к окну, Коля двинулся по направлению к цели. Дойдя до окна, он остановился. Фанерный лист следовало повернуть и прибить к раме, но ветер едва ли позволил бы провести эту нехитрую при нормальных условиях операцию.