Артем Тихомиров - Русская готика Страница 4

Тяжесть и жжение в груди стали отпускать. Олег прошелся в темноте по двору. Как правило, если он не чувствовал ничего странного, темнота его не пугала. Он знал границы, которые не следовало переступать. Здесь он в своих владениях.

Дойдя до калитки, Олег понюхал воздух. Дом его стоял с краю, предпоследним, перед ним был дом тети Ирины – темный силуэт крыши, окруженный кронам деревьев. Торчала телеантенна. Откуда-то тянуло дымом. Олег раздул ноздри, впитывая ночной воздух. Давление, конечно, ослабло, но предчувствие никуда нее делось. И по-прежнему было необъяснимым.

Олег вернулся в дом и лег на кровать. Бакс расправился с мышью, не оставив ни единого упоминания о ней, и пристроился на краю матраца возле подушки. Олег не стал его сгонять. Глядя в потолок, он думал, на что мог указывать сегодняшний сон.

Олег спросил, кем работает его отец, и мать сказала, что на мясоперерабатывающем комбинате. Мальчику было шесть лет. Олег пытался осознать, в чем смысл этого длинного словосочетания. Мясо получали от животных – они сами держали корову, пару свиней и кур – это Олегу было известно, но до сих пор он не задумывался, как же именно это мясо перерабатывалось.

Подумав, Олег снова пристал к матери. Она развешивала белье во дворе. Что делают на комбинате? Мать, хмурая, не хотела отвечать. Олег помнил, что пуститься в расспросы его заставили бурые пятна на руках отца, которые он заметил на днях. В первый день было так, во второй, в третий. И еще это бурое виднелось под ногтями и вокруг них. Мальчик убедился, что оно не убирается даже при помощи мыла. Поразмыслив, мальчик пришел к выводу, что отцовы руки измазаны в крови.

– Он забойщик. Убивает коров и свиней, – сказала мать, обернувшись через плечо.

Выражение ее лица означало, что Олег должен отстать. Ему было достаточно пищи для раздумий, по крайне мере, на ближайшее время. Отец – забойщик, убивает животных, мясо которых перерабатывают какие-то другие люди. На комбинате. Все ясно. Поэтому руки у него в крови. Она гнездится под ногтями.

Мальчик представил большие, разработанные отцовские руки, широкие пальцы, покрытые грубой кожей, мозоли на ладонях, напоминающие холмы. Они казались Олегу сделанными из камня или из прочного дерева. Выпив, отец принимался его щекотать, и мальчику казалось, что по ребрам гуляют не человеческие руки, а клешни какого-то жуткого животного. Ему нравилось, и в то же время он боялся, что эти пальцы однажды проткнут его бока. Через пять минут у Олега возник еще один немаловажный, по его мнению, вопрос: чем отец убивает этих животных. Можно спросить у него самого, но тогда придется ждать до вечера. Любопытство было сильным. В его детском мозгу рождались фантастические картины, и в каждой из них отец принимал облик чудовища с огромными зубами; он походил на большущего волка с зубами величиной с кухонный нож и набрасывался на коров и свиней. И все другие люди на комбинате, которых мальчик ни разу не видел, представлялись ему страшными кровожадными существами.

Олег выглянул в окно, посмотреть, где мать. Она стояла возле сарая, уткнув одну руку в бок, и курила. Он помнил, что не решился задать свой вопрос. Мать была раздраженной. Не стоило лезть к ней, раз она в таком настроении. По заднице она била больно, расчетливо, поэтому синяк не проходил долго. Ей было известно, как продлить страдания своей жертвы.

Докурив, мать бросила сигарету в бочку, что стояла в углу дома под желобом для стока дождевой воды. Подхватила пустой таз и пошла в дом. Олег сел за стол, схватился за карандаши. Мать стала возиться на кухне. Мальчик наблюдал за ней. Его рука с карандашом сама собой бродила по листу, вычерчивая хаотичный узор ломаных линий. Заметив прищуренные глаза матери, Олег решил дождаться отца и не лезть на рожон.

В разговоре с отцом был нужен подходящий момент. Он тоже был скор на расправу, только специализировался на подзатыльниках. Подзатыльники, конечно, были хуже щекотки. Мальчику казалось, что с его головой встречает большая тяжелая дубина. Однажды от очередной затрещины из его глаз посыпались искры и мать назвала отца ублюдком. Ублюдок и козел, произнесла она так, словно выплевывала сопли.

Мать снова вышла во двор, ее голова в розовой косынке промелькнула за окном. Олег посмотрел на свой рисунок. Среди мешанины темно-синих линий выделалось нечто с большими выпученными глазами и зубастой пастью.

Он решил, что, наверное, тот самый разговор и способствовал его снам… Вернее тому, что именно его выбрали кости. Мальчик думал обо всех тех свиньях и коровах, которых отец убивал.

Олег перевернулся на правый бок и уткнулся носом в стену. Она пахла старым деревом. А от отца в тот вечер пахло пивом. Он вошел в дом, вонзив в изношенные доски пола свои ноги в сапогах. Олег поглядел на его руки, но поразили его не они, а запах, которого он раньше не замечал. Железистый, чуть сладковатый, но и горький и терпкий одновременно. К нему примешивались табак и пиво, но они ничуть не заглушали его. Олег посмотрел на отца, но тот не превратился в чудовище. От него пахло кровью и ужасом. Пахло убийством.

Отец посмотрел на мальчика и велел ему подойти. Мать сказала, что ты спрашивал меня про мою работу. Олег подумал, зачем матери это делать, но только кивнул. Отец посадил его на колено. Запах крови был силен. Я бью их кувалдой по голове, она тяжелая, для этого надо силищу иметь, бью, а они падают и теряют сознание, тогда я быстро перерезаю им горло. Иногда мы применяем электрошок, когда не бывает проблем с электричеством. Ты понял? Олег опустил глаза и кивнул. Один раз при нем отец отсек курице голову, и птица лежала рядом с плахой и долго била ногами. Из нее вытекал ручеек крови, впитывающийся в опилки. А сколько крови вытечет из коровы или свиньи?

Может быть, я тебя свожу на бойню, сказал отец. Немного позже, когда ты больше станешь.

Олег помнил его улыбку и сверлящий взгляд, слишком ясно помнил. Даже сейчас, когда ему было тридцать лет.

Отец не выполнил своего обещания…

Олег сел на кровати, мокрый от пота. Отец умер вскоре после этого разговора, кто-то другой занял его место и стал бить кувалдой животным по голове. Однажды отец сказал, что от удара кости черепа издают громкий треск.

Олег взял с табуретки стакан воды и выпил половину. Его трясло. Бакс, мяукнув, спрыгнул на пол; пошел прочь с поднятым трубой хвостом. Олег подумал, что сейчас сойдет с ума. Воспоминания явились в неподходящий момент. Почему именно сейчас?

За два месяца до смерти отца Олег помогал ему красить сарай, только что починенный, пахнущий свежими досками. Отец заменил стену, выходящую в огород, так как та совсем рассохлась. Он не разрешал сыну помогать ему, но пообещал, что допустит к покраске. Шестилетнему Олегу ничего другого и не надо было. Утром отец приготовил две большие банки с серой краской и сказал Олегу принести кисточки, лежавшие на кухонной полочке, слева от печи. Мальчик бросился выполнять просьбу, но по пути его перехватила мать.