Кэрри Гринберг - Лунные капли во флаконе Страница 4

   - Суп - еще куда ни шло, но разве здесь приготовишь хороший, сочный кусок мяса? - продолжала бушевать кухарка. - Разве что всю ночь его над огнем переворачивать! Да и то сказать, как я с этим справлюсь без своего мясного крюка? Куда он подевался? Этот никуда не годится, вот-вот оторвется!

   - Ваш крюк вмести с остальными предметами для кухни только что привезли и разгрузили.

   Конни, Мэри и даже разгневанная Мод вздрогнули и обернулись. На пороге кухни стояла экономка, чей проницательный взгляд, без сомнения, уже окинул кухню и всех присутствующих, подметив все подробности. Миссис Уильямс обладала потрясающей способностью всегда оказываться в том месте дома, где она была больше всего нужна, причем делала это быстро и почти бесшумно. Эта не слишком высокая и даже худощавая, но внушающая безоговорочное уважение женщина могла одним своим появлением утихомирить даже самого скандального слугу. Что же говорить о кухарке и камеристке, с которыми она проработала бок о бок больше десятка лет, и видела их насквозь! О Конни и говорить нечего: она склонилась над столовыми приборами и принялась начищать их с таким усердием, какого сама в себе не подозревала.

   - Конни, - та вздрогнула и послушно подняла глаза. - Когда закончишь с серебром и разложишь его по местам, поднимись прибраться в столовой. До обеда тебе нужно будет еще помочь мисс Амелии переодеться - после того, как накроешь на стол. Вечером же ты будешь прислуживать за ужином. Мэри, я надеюсь, гардероб миссис Черрингтон уже полностью приведен в надлежащий вид? Мод, чуть позже ты мне понадобишься. - Та было открыла рот, но тут же с независимым видом сжала губы.

   - Если тебе еще нужна помощница, - тут кухарка неслышно охнула и всплеснула руками, кивая, - то будь готова сегодня принять новую девочку для работы на кухне. Покажешь ей все, и объяснишь, что ей придется делать. За работу!

   Эти деревенские девчонки и впрямь волновались: на их лицах застыло смешанное выражение благоговения, любопытства и волнения. Впрочем, румянец на их лицах был вызван не столько смущением, сколько результатом работы мыла и щетки. Матери изрядно потрудились, чтобы представить своих дочек в лучшем свете: не каждый день выпадает шанс получить работу в таком доме, да еще и при кухне. Женщины толпились поодаль, вполголоса переговариваясь и украдкой бросая взгляды на дом, а особенно на заднюю дверь. Именно сюда было велено явиться тем, кто желает получить работу. И хотя девочек было всего четыре, на заднем дворе собралась изрядная толпа: любопытство привело сюда едва ли не половину женского населения деревни.

   Наконец дверь распахнулась, и миссис Уильямс быстрым шагом пересекла двор. Деревенские притихли. Девочки выстроились в ряд, выпрямившись, сложив руки и скромно опустив глаза. Даже самые бойкие стушевались под суровым и оценивающим взглядом экономки. Она задала каждой из девушек несколько вопросов, в основном касательно их умения работать по дому. На это миссис Уильямс не понадобилось много времени: что возьмешь с деревенских девчонок, которые не видели ничего, кроме собственных более чем скромных жилищ, и не имели ни малейшего представления о порядках, заведенных в большом доме. Приходилось полагаться на собственный опыт, накопленный годами. Она обращала внимание и на то, как одеты девушки, на их чистоту и опрятность. Одна исподтишка слишком уж бросала на нее взгляды исподлобья, что пришлось миссис Уильямс не по нраву: сразу видно, что любопытная, да еще наверняка и острая на язык. Вторая попросту была чересчур маленькой и худенькой для домашнего труда, а у третьей к лифу платья был приколот крошечный букетик, и экономка поджала губы: не дело, чтобы какая-то посудомойка думала о внешности и кокетничала. Наконец, очередь дошла до последней, и здесь, к счастью, не нашлось, к чему придраться. Волосы девочки аккуратно покрывала косынка, платье выглядело просто, но аккуратно, а руки и ногти были чистыми. К тому же она выглядела достаточно сильной и крепкой для той работы, которая ей предстояла.

   Экономка вздохнула про себя, уже зная, каков будет ее выбор. Но все же необходимо задать несколько обязательных вопросов.

   - Как тебя зовут? - сухо спросила миссис Уильямс.

   - Джуди, - тихо ответила та.

   Амелия поставила неуверенную точку, оставив на бумаге легкий, почти бесцветный оттиск пера. Невысказанная мысль зависла между пером и бумагой, собралась на кончике и упала густой каплей на лист. Пятно жирным пауком поползло по старательным записям, выведенным почти детской рукой. Девушка с раздражением захлопнула тетрадь: сколько напрасных трудов! Мадемуазель Пати ругала ее за каждую помарку, за каждое зачеркнутое слово.

   "Ты расстраиваешь меня, Амели, - лицо мадемуазель сурово, губы плотно сжаты, и она тяжело вздыхает, - тебе придется переписать эту страницу, чтобы я не видела твоих ужасных клякс".

   И хотя гувернантка давно уже не стояла за ее спиной, девушка, в тайном страхе расстроить кого бы то ни было, обещала сама себе вести аккуратный, красивый дневник, ежедневно записывая туда все добрые дела и мысли за прошедший день. Ведь в советах молодым леди говорилось, что дневник помогает правильно распланировать свой день, не забыть важное и не тратить время на чепуху. Эта идея понравилась Амелии, и она купила толстую тетрадь с тюльпанами на обложке в канцелярском магазине в пассаже на Риджент-стрит перед самым отъездом. Теперь и магазин, и сама Риджент-стрит остались во многих милях от нее, а тетрадь казалась порченной и грязной. Не прошло и несколько дней, а она уже перепачкала страницы чернилами, и казалось, что и руки ее, и мысли могут замараться так же, как и бумага, что пальцы посинеют от чернил, а сам дневник превратится в неряшливый гроссбух ленивой хозяйки. Нет, выдрать, выдрать эти листы прочь! Выкинуть их и писать дальше, чтобы мысли и почерк были строгими и четкими, как и положено.

   В порыве усовершенствования Амелия вновь распахнула тетрадь, скривилась при виде расплывшейся кляксы и решительно вырвала несколько страниц, стараясь не глядеть на них. К сожалению, она прекрасно понимала, что у нее никогда не хватит терпения восстановить эти записи, и сегодняшний день бесследно исчезнет вместе с помятыми листами.

   Это был всего лишь один из длинной череды дней, составлявших ее жизнь, и вместе с тем он совершенно не походил на прочие. Странное чувство, посетившее Амелию сразу во время переезда, не угасло в рутине, а, наоборот, разгоралось внутри нее с новой силой. Что это было: предчувствие? Сомнение?.. Но откуда ему взяться, если все идет так, как и должно быть! Разве не об этом мечтала Амелия всю свою жизнь, сидя у окна лондонского дома, и глядя на пыльную мостовую перед ним? Она просыпалась рано утром от шума разносчиков газет и молока: город оживал на рассвете, и в тот же миг исчезал сон девушки. Она ворочалась на мягкой перине, пытаясь отвлечься от этого уличного гама и вернуться в сладкий мир снов, но реальность всякий раз грубо вторгалась в ее жизнь вместе с громкоголосыми продавцами и извозчиками. В семь утра приходил зеленщик, чуть позже проезжал переполненный омнибус, и когда Дженни приходила будить ее к завтраку, Амелия не спала уже целую вечность и чувствовала себя совершенно разбитой.