Татьяна Стафеева - Привнесённая память Страница 4

 -Не доставай, а? Я тебе не психолог, просто стараюсь хоть как-то объяснить странности Нички, - окрысилась жена.

 -Кстати, воспитательница посоветовала обратиться к детскому психиатру.

3 Психиатр

 Сказано – сделано. Один из маститых специалистов города согласился по протекции знакомого и за приличную сумму принять семейство Рыжовых. Настоящий профи, он подробнейшим образом попытал родителей и ребенка. После чего попросил Людмилу увести маленькую пациентку, потрепал девочку за щечку:

 -Нам с твоим папой надо поговорить по-мужски, ладно?

 -Только не бейте его! – испуганно пролепетала малышка.

 -Нет, я лечу, а не луплю своих посетителей! – успокоил доктор.

 -Я знаю, что значит "говорить по-мужски"! – совсем по-взрослому возразила Ника.

 -Это не тот случай, детка, иди с мамой, - успокоил дочку Олег.

 -В общих чертах мне известна ваша история, - задумчиво произнес врач, когда они остались одни, - вам повезло, у девочки достаточно высокий интеллект, даже  слишком высокий.

 -Верно, я бы сказал, пугающе. Мы с женой опасаемся, не связано ли теперешнее поведение Ники с потрясением, пережитым в младенчестве?

 -Три недели от роду… Я бы сказал, вряд ли. Будь оно так, девочка с самого начала вела бы себя неадекватно: нервничала, беспокоилась, плохо спала, плакала и писалась чаще, чем положено. За время, проведенное в больнице, ее обследовал невропатолог, о чем имеется запись в медицинской карте. Врач назначил реабилитационное лечение, и только. Следовательно, можно сделать однозначный вывод: стресс трехлетней давности здесь ни при чем! – заключил психиатр.

 -Неужели он вовсе не сказался на ребенке? А как же моральный аспект, ощущение заброшенности в прямом, а не в переносном смысле? Обида и  прочее? – усомнился Рыжов.

 -Знаете, отчего плачет новорожденный, появляясь на свет? – улыбнувшись, задал доктор чисто риторический вопрос. – Ему страшно менять водную среду обитания на воздушную, и больно по той же причине. Причем, не только морально, но и физически. Неведомое страшит все органы до одного: сердце, легкие, делающие первый вдох, конечности, вынужденные распрямиться и начать активное, ничем не ограниченное движение. Если бы мы сознавали все это, то, наверное, сошли бы с ума, едва высунувшись из материнской утробы. А дальнейшие  ужасы крошечного бытия? Теперь, во взрослом возрасте, трудно судить, чем чревато младенчество само по себе, но думаю, не зря подавляющее большинство индивидуумов начинает помнить себя с четырех-пяти лет, пробавляясь отдельными отрывками.

 Детское беспамятство – своеобразный способ защиты ото всего и вся. Беспомощность и полная зависимость от воли других лиц – пусть и родных по крови – являют собой достаточно сильный стресс, в котором тонет все остальное. Другое дело, что маленькие люди чрезвычайно быстро меняются и впитывают окружающее, как губка, причем, делают это своим сугубо индивидуальным способом. Растут и начиняют тонкое поле планеты новым сознанием. Если дитя четырех-пяти лет  держать на привязи и кормить из собачьей миски – как ни горько, такое случается – его психика необратимо пострадает. Но несколько часов в мусорном ящике вполне могут никак не сказаться на состоянии семидневного человечка. Ничего удивительного.

 Прочитав сию глубокомысленную лекцию, доктор замолчал, ожидая вопросов, кои не замедлили поступить:

 -Тогда как объяснить ее сегодняшние страхи? – поинтересовался Олег.

 -Полагаю, Вероника наделена памятью о так называемой прошлой жизни. Ученые не доказали, но и не опровергли теорию о переселении душ. Есть документально подтвержденные факты, когда человек прекрасно помнит о том, чего с ним самим ни в коем случае не могло произойти, а вот с предыдущим обиталищем тонкой сущности, души, если угодно, – пожалуйста! Люди в подробностях излагают факты биографий, которые при проверке оказываются подлинными! Как говорит ваша дочь – все эти Лиды и Аркаши у нее в голове. Поезд, голод, война – безусловно, реальность, только происшедшая много лет назад с другой девочкой. Случай редкий, но не из ряда вон…

 -Вы уже сталкивались с подобными вещами?

 -До вас не приходилось. Но вот у профессора Ставиского Тимофея Ивановича, моего учителя, есть описание похожего клинического происшествия. Иначе не скажешь. Я  дам вам почитать методические наработки вуза, где учился. В разделе "Практика лечащего врача" найдете то, что нужно. Девочке назначим курс лечения, не беспокойтесь, никаких психотропных препаратов, только витамины и общеукрепляющие процедуры: электросон, гимнастика. ПовОдите ее недельки две, а там посмотрим. Успокойте жену: обычно люди, помнящие прошлые жизни, ничем не отличаются от остальных, абсолютно полноценны и адекватны. Скажу больше: ваша Ника произвела на меня благоприятное впечатление: умная, кроткая, рассудительная. К сожалению, мои маленькие пациенты, зачастую агрессивны, озлоблены, плохо идут на контакт. Буквально на днях семилетний мальчуган укусил меня.

 Врач приподнял рукав белоснежного халата. На правом запястье виднелись четкие следы зубов, вокруг которых кучковались фиолетово-желтые круглые синяки.

 -Ого! Вам хотя бы не пришлось делать прививку от бешенства? – воскликнул Рыжов.

 -К счастью, обошлось, - без улыбки ответил психиатр. – До свидания.

 -До свидания, спасибо, доктор.

 Уложив Нику, Рыжовы читали вслух методичку медицинского вуза.

 -Вот о "нашем" случае, статья называется "Красный пояс Верочки Зиборовой," слушай, - произнесла Людмила.

 "Двенадцатилетнюю девочку, с виду вполне нормального ребенка, мучили ночные кошмары. Она часто просыпалась в слезах, говорила, будто увидела страшный сон, но ни объяснить, ни рассказать ничего не могла, так как не помнила, что, собственно, ей снилось. По словам матери, ее дочь чаще всего произносила фразу "красный пояс". Лечение приносило лишь кратковременное улучшение. Тогда я решил провести сеанс гипноза.

 Вот запись того диалога.

 Я: "Назови свое имя!"

 Она: "Надя."

 Я: "Сколько тебе лет?"

 Она: "Двенадцать."

 Я: "С кем живешь?"

 Она: "С мамой. Вдвоем, у нас больше никого нет."

 Я: "Как зовут маму?"

 Она: "Люба."

 Я: "Прекрасные имена. Она не обижает тебя?"

 Она: "Нет. Только... (запинается)."

 Я: "Говори! Что "только"? Все-таки обижает?"

 Она: "Нет. Но я... не могу.

 Я (настаиваю): Надя, пожалуйста! Внимательно слушаю, говори! Поверь,  детка, тебе сразу станет легче!

 Она: "Ладно."