Борис Терехов - Переводчик «Переводчика» Страница 4

— У тебя уютно. Во всяком случае, патриархально, — заметила Диана. — Настоящий винтаж.

— Что?

— Винтаж, говорю. Витает флер минувших лет.

— Ага, старья у меня — хоть отбавляй, — согласился я. — Диана, щекотливый вопрос: если бы мы с тобой вступили в брак, то ты бы переиначила мою фамилию? Скажем, на Засолли?

— Мне больше нравится — Пересолли.

— Что ж, со смыслом. Вечно я по жизни все пересаливаю. Есть нельзя. Но перейдем к культурной программе. Давай я почитаю тебе Шекспира в подлиннике.

— Попозже, Валя, хорошо? Чем ты сейчас занимаешься? — помедлив, спросила она.

— Художественными переводами. Но это так — пустяки. Ради хлеба насущного. Главное же, я собираю материал для научного труда. Мне представляется, что наш шедевр — «Слово о полку Игореве» — талантливая подделка восемнадцатого века. Идея, конечно, не новая. Но у меня есть новый подход, — вдохновенно произнес я. Встречаясь с Дианой, мне всегда хотелось чем-либо поразить ее воображение. Ошеломить каким-нибудь неожиданным известием.

— Разве такое возможно?

— Разумеется. Только я весь в сомнениях. Думаю, стоит ли мне вообще затрагивать данную тему. Ведь это способно навредить самосознанию нации. Развенчивать мифы крайне опасно.

— У тебя есть выпить?

— Подожди, Диана, вскипячу воду в чайнике, — ответил я и продолжил: — В двенадцатом веке не могли написать ничего подобного. Аналогичное произведение — «Задонщина» — создано спустя где-то два столетия. Да и то, оно дошло до нас обрывочно, фрагментами.

— Какая жалость!

— А я о чем? Конечно, жалость, — кивнул я. — Но основная моя идея совсем иная. Попытаюсь точнее ее выразить. Хотя «Слово» и не было написано в двенадцатом веке, но сочинили его именно тогда. Написать и сочинить — разные вещи. Все это время «Слово» существовало как бы незримо. Поэтому подделка восемнадцатого века — в принципе, и не подделка, а лишь запоздалое обретение им литературной формы.

— Как интересно! — сказала она без всякого интереса в голосе. — Валя, ты меня не понял. Не разогревай чайник — пить чай я не буду. Мне бы сейчас чего-нибудь покрепче.

— Ради бога. В моем холодильнике есть початая бутылка «ржаной». Подойдет?

— Я не люблю водку. Брр. Она не для меня. От водки люди болеют и травятся. Вот привезла с собой, — сообщила Диана, вынула из целлофанного пакета бутылку ирландского виски и поставила ее на стол. Бутылка была литровая.

— Как пожелаешь.

К моему немалому изумлению она выпила подряд две рюмки. Потом хлюпнула носом, обхватила голову руками и громко, очень по-бабьи, разрыдалась.

Я поспешно поднялся, склонился над ней, обнял за плечи и принялся успокаивать.

— Диана, солнышко, что случилось? Объясни, пожалуйста. Тебя кто-то обидел? Ну, не плачь, не надо. Съешь лучше яблочко. Смотри: что за прелесть. Спелое, сочное, почти не кислое. Или, хочешь, сливку? У меня их целое ведро. Не гнилые и не червивые.

— Валя, ты даже не представляешь… Такой кошмар… Такой ужас… Понимаешь, я убила своего мужа, — выдерживая долгие паузы, с надрывом проговорила она.

— В каком плане? — спросил я, чувствуя, как по моей спине пробегают мурашки.

— В самом обычном.

— Как? Насмерть?

— Ну да! Не задавай глупые вопросы, Валя! Как же еще убивают?! Понарошку, что ли?!

— Прости, Диана. Я здесь, живя на даче, слегка одичал. Начал уже разговаривать с кошками и деревьями, — заметил я, кашлянув в кулак. — Поэтому до меня плохо все доходит. Так, кого ты убила? Артура?

— Да, Артура. Других мужей у меня нет, и не было.

— Когда?

— Сегодня утром.

— Где?

— В нашем загородном доме.

— Как же так?

— Я сама не знаю, — ответила Диана, дернувшись всем телом. — Вчера Артур поздно вернулся с вечеринки. Встречался со своими школьными приятелями. Пришел домой пьяный вдрызг и продолжал пить в одиночку всю ночь. Включал музыку, орал песни, пританцовывал. Все не мог никак угомониться.

— Откуда у него столько сил?

— Видно, откуда-то нашлись. Мочился, стыдно сказать, в цветочные горшки. В пальму…

— Что, у вас нет нормального туалета? — удивился я.

— Представь, есть. Целых три. Но это его манера мне так пакостить, — всхлипнула она.

— Манера, по-моему, неприличная.

— Сказать прямо, свинская. Но что с того? После, утром, Артур закатил мне грандиозный скандал. Ревновал, упрекал за то, что я трачу слишком много денег. Что мало о нем забочусь. Грязно ругал моих друзей, обзывался, — говорила Диана со слезами, текущими по щекам. — А позже, у нас в подземном гараже, — я собиралась ехать в магазин за продуктами — налетел на меня с кулаками.

Она замолчала, собираясь с мыслями. Я ее не торопил, тупо изучая этикетку на бутылке виски. Что тут скажешь?

— Словом, обезумел господин генеральный директор. Совсем чокнулся. Понимаешь, Валя, я струсила. Струсила самым банальным образом. Схватила с полки какую-то железку и ударила его вот сюда, — показала она себе на левый висок. — Он упал — и все. Я гляжу, а он мертвый.

— Ну и ну. Веселенькое дельце, — произнес я, переводя дыхание. Протянул Диане было стакан холодной воды, но, заметив ее колебание, выпил его сам. — Смерть — подлая штука. Она подстерегает нас, где угодно. В подземном гараже — тоже.

— Валя, клянусь, все произошло совершенно случайно.

— Конечно, случайно. Я в этом не сомневаюсь, — кивнул я и провел полотенцем по вспотевшему лбу. — Ты вызывала «скорую помощь»? Может, Артур не умер?

— Если бы не умер, — отмахнулась Диана. — Я бы только радовалась. Но там было столько кровищи — море. И он не подавал никаких признаков жизни.

— Черт возьми, экая досада, — вздохнул я и последовал примеру своей подруги — осушил одну за другой две рюмки виски. — А это?.. Ты заявила в милицию?

— Нет, не стала. Не хватило смелости. Понимаешь, я преступница, убийца, и меня посадят в тюрьму. А я туда не хочу.

— Не обязательно, Диана. Я полагаю, что тебя осудят условно или вообще оправдают. Это же была вынужденная самооборона. Подобных историй великое множество. Поверь мне, тебя не посадят в тюрьму, — убежденно произнес я.

— Валя, ты рассуждаешь, как наивный ребенок. Ты ничего в нашей нынешней жизни не понимаешь. Совсем ничего. Этой ситуацией непременно воспользуются компаньоны моего мужа. У них тут есть свой собственный интерес. Они настоящие хищники. Они зубастые акулы капитализма. Им крайне выгодно упрятать меня за решетку. Тогда они смогут спокойно, без малейших помех, распоряжаться всей фирмой и деньгами Артура.

— По-моему, ты несколько перегибаешь палку. Они же не разбойники с большой дороги. Не душегубы. Они всего лишь заурядные торгаши. Найми толкового адвоката — и все будет в порядке.