Александр Шкудун - Наблюдатель смерти Страница 4

— Вот как оно случается… — философски изрёк Олег, — Давай хоть милицию вызовем…

Алексей кивнул. Достал мобильный и набрал номер.

— Да. Шоссе 53. Авария. Насколько я могу судить, лобовое столкновение. Водитель в тяжёлом состоянии, забираем в 15 отделение…

— Эта сволочь выживет… — Артём стоял возле них, слушая, как санитар беседует с работником милиции. — Эта сволочь…

Он не договорил. Мигом кинулся вслед за белокурой девушкой, запоздало сообразив, что смерть никого и никогда просто так не ждёт.

В карете скорой помощи кроме депутата на носилках лежала под аппаратом искусственного дыхания девушка. Молодая. Ей не было ещё и двадцати.

— Нет… — прошептал Артём, бледнея. — Только не она…

Посланница смерти виновато посмотрела на парня, пожала плечами, и коснулась её лба рукой.

— Ты не можешь ничего изменить. Как бы больно и грустно ни было, это всё…

— Знаю-знаю… Великий Замысел, — отмахнулся Артём и поднёс пиалу с чаем ко рту, делая глоток. — Но Замысел несправедлив!

Они сидели в деревянной беседке почти у самого обрыва, с противоположной стороны которого вниз по склону величественно тёк водопад. Учитель и ученик, встретившиеся в это утро за церемонией чаепития.

— Идущий, что ты знаешь о справедливости? Ты можешь судить только по тому, что видишь. Однако многое для тебя остаётся невидимым. Многого тебе просто не понять.

— Мне достаточно того, что я вижу, — сказал Артем, деля глоток.

— Помыслы Высшего не могут сводиться лишь только к твоему представлению о Добре и Зле. О преступлении и наказании.

— Вы не понимаете…

— Артемий, я разделяю твои сомнения. Я знаю, что творится у тебя на душе. Но подумай и о другом, идущий! Смерть этой молодой девушки даст возможность её парню в порыве печали создать великое музыкальное произведение, которое в дальнейшем сведёт вместе немало сердец, образуя новые семьи! А жена Виталия Смолина повторно выйдет замуж и родит сына, который в будущем станет Президентом страны, готовым отдать душу во благо народа!

Артём вертел пиалу в руках и молчал.

— Ты слишком привязан к отдельному человеку, наблюдатель. Ты всё ещё находишься во власти людских догм и правил. Ты чересчур сентиментален.

Старец, одетый в белый балахон и сидящий прямо напротив парня, внимательно вгляделся ему в глаза.

— Великий Замысел учитывает всё. Он не разменивается по мелочам. Всё в жизни взаимосвязано. Все события переплетены и влияют на будущее.

— Спасибо за чай, учитель, — Артём поднялся с мягкого ковра, поставил чашку на хрустальный столик и вышел, оставляя старца наедине со своими мыслями.

В родильном отделении было душно. Очевидно, здесь очень пристально следили за температурой даже в тёплые поры года.

Артём шагал по коридору, ища нужную операционную.

В прошлой жизни ему так и не довелось обзавестись семьёй, а в нынешней он бы и сам не прочь, да слишком занят, чтобы это стало возможным.

«Может быть позже», — думал он, улыбаясь встречающимся по пути медсестричкам и тут же заставляя их забыть о своём существовании.

Проходя мимо массивной стеклянной перегородки, за которой в маленьких ванночках лежали едва родившиеся малютки, Артём улыбался. Приветливо обводил взглядом мам, кормящих грудью, и пытался предугадать, какая судьба выписана для каждого из этих детей.

Нужная ему дверь оказалась самой последней. Парень нажал на ручку и спешно вошёл внутрь.

На операционном столе лежала роженица. Её обступали трое мужчин и одна женщина.

«Двое хирургов, анестезиолог и медсестра», — про себя отметил Артём и стал рядом.

— Давление падает, придётся делать кесарево. Самой ей не родить! — звучал голос справа.

— Опасно. Пульс слабый. Сестра… укол! Нужно поддержать сердце, — хирург слева отвечал спокойно, но в тембре голоса чувствовалась дрожь.

— Ты прав. Пульс замедляется. Двадцать кубиков…

Артём не смотрел на операционный стол. Его внимание переключилось на две тени, что медленно материализовывались в комнате. Две девушки, так хорошо ему знакомые. Брюнетка и блондинка. Две вестницы смерти.

— Ничего не получается. Мы её теряем. Сердце перестаёт биться… нужно спасти ребёнка!

Блондинка не спеша подошла к столу и взглянула в лицо женщины. Карие глаза роженицы, казалось, увидели её. Они говорили слезами. Молили и надеялись на снисхождение. Не к себе. К ребёнку.

Артём покрылся испариной. Руки дрожали. А грудь разрывалась на части.

— Готовь электрошок… Разряд!!! — слышался напуганный голос хирурга. Раз, два… три! Ещё раз!

— Тёма, я не сказала тебе тогда… почему нам нужны наблюдатели, — блондинка смотрела в глаза женщины и ласково гладила её по голове. — Всё дело в том, что и у нас порою возникает соблазн отправить на тот свет не того, кого нужно! Но, знаешь, что нас останавливает?

— …есть шанс. Пульс стабилизировался…

— О, нет, не вы — наблюдатели, способные устранить нас в случае чего… — девушка перевела взгляд на Артёма. — Нас останавливает Великий Замысел, не способный причинить вред человечеству и действующий лишь всем во благо!

С этими словами блондинка коснулась лба роженицы.

Монитор издал слабый писк. Ровная белая линия поползла по экрану.

— Мы её потеряли…

Артём закрыл глаза. Неописуемая дикая ярость клокотала в груди.

Брюнетка подалась вперёд.

— Ты не посмеешь… — голос парня налился угрозой. Он схватил смерть за руку. — Не посмеешь!

— …давай. Режь! Нужно спасти ребёнка! Сестра! Скальпель!

— Ничего не изменить, Артём. Всё уже предрешено. Ребёнок должен умереть.

— Если сделаешь хоть шаг, я убью тебя!

Блондинка засмеялась.

— Наивный мальчик! Думаешь, почему мы пришли вдвоём? Когда ты безосновательно убьёшь одну из нас — ты навсегда исчезнешь из мироздания. Вторая же исполнит веление Замысла. Мы прочли твою книгу Судьбы, наблюдатель.

Девушка подошла к телу женщины.

— Ты не сделаешь этого! — закричал Артём, бросаясь вперёд.

Посланница смерти коснулась живота роженицы, а перед глазами парня всё поплыло. Он протянул вперёд руки и накрыл ими ладони брюнетки.

Голова будто взорвалась. Сердце перестало биться. Из носа потекла кровь. Артём не чувствовал ног и тела, всеми силами стараясь не оторвать своих рук от рук смерти, лежащих на животе умершей женщины.

Ребёнок должен выжить!

Мир вокруг трещал по швам. Лопался, как мыльный пузырь. Словно вулкан, в последнюю минуту своего извержения.