Говард Лавкрафт - Инсмутская глина Страница 4

На следующее утро я вернулся в Нью-Йорк.

Еще несколько отрывков из дневника Джеффри Кори:

«18 марта. Утром проснулся с мыслью, что ночь я провел не один. Отпечатки на подушке и на постели. Пол в комнате и постель совершенно мокрые, словно их облили водой. Интуиция подсказывает, что со мной в постели была женщина. Но откуда? В голову закрадывается неприятная мысль о сумасшествии, наследственной болезни всех Маршей. На полу остались чьи-то следы.

19 марта. „Морская богиня“ исчезла! Дверь открыта. Должно быть, ночью кто-то забрался в комнату и унес статую. Это очень странно, поскольку рисковать собой ради этой поделки не стоило. Больше ничего не взято.

20 марта. Всю ночь думал о том, что рассказал Сет Эйкинс. Видел во сне капитана Обида Марша, он плавал под водой! Вид глубокого старца. У него были жабры! Плавал где-то далеко, возле рифа Дьявола. С ним было много мужчин и женщин. У этого Марша такой странный взгляд! О, власть и слава!

21 марта. День весеннего равноденствия. Всю ночь сильно болела шея. Не мог спать. Встал и пошел к океану. Как он тянет меня к себе! Раньше я об этом не задумывался, а теперь вспоминаю, как ребенком представлял себе голоса моря — это я-то, который его и в глаза не видел! — шум волн, плеск воды, свист ветра. На душе тяжело».

Именно в этот день — двадцать первого марта — Кори написал мне последнее письмо. В нем он ничего не сказал о своих снах, упомянул только о сильных болях в шее.

«С горлом у меня все в порядке — это уже ясно. Глотаю я без труда. Болит шея — та часть, где складки и шершавая кожа, или бородавки, если тебе это больше нравится. Описать боль не могу; она совсем не похожа на боль от удара или пореза. Впечатление такое, что из-под кожи что-то лезет наружу; в то же время я не могу отделаться от мысли, что скоро со мной что-то произойдет — что-то такое, чего я и жду, и страшусь, словно во мне начинает говорить память предков, не знаю, как выразиться, — это какое-то наваждение!»

Я немедленно написал ему ответ, в котором советовал сходить к врачу, и обещал приехать в апреле.

Но Кори внезапно исчез.

Говорили, что кто-то видел его на берегу океана, когда он решительно вошел в воду, намереваясь то ли искупаться, то ли покончить с собой. На полосе той странной голубой глины, что появилась в феврале, остались отпечатки его ног, ведущие к воде; обратных следов не было. Прощальной записки Кори не оставил, но среди его документов было найдено письмо, в котором он завещал мне все свое состояние и имущество, — что само по себе говорило о мучивших его тяжелых предчувствиях.

Были предприняты попытки — впрочем, бессистемные — найти погибшего Кори; обыскали весь берег в районе Инсмута, но тела не нашли; в результате коронер вынес окончательный вердикт: смерть по неосторожности.

На том все и закончилось — не было зафиксировано ни единого факта, способного пролить свет на исчезновение Кори, если не считать одного происшествия, случившегося у рифа Дьявола вечером семнадцатого апреля.

Стоял тихий вечер; поверхность океана была гладкой, как стекло; в воздухе не ощущалось ни единого дуновения ветерка. Я уже заканчивал распродажу вещей Кори; в этот вечер мне захотелось немного покататься на лодке. Будучи наслышанным о рифе Дьявола, находящемся на расстоянии мили от Инсмута, я решил осмотреть то, что от него осталось, — несколько острых, торчащих из воды обломков скал, которые были видны во время отлива. Солнце клонилось к закату, на небе играли мягкие краски вечерней зари, и бескрайняя гладь океана приобрела глубокий кобальтово-синий цвет.

Едва я подплыл к рифу, как по воде неожиданно пошли волны, словно кто-то поднимался из глубины на поверхность. Я замер, с удовольствием предвкушая появление дельфинов.

Однако то были не дельфины. Из-под воды всплыли какие-то неведомые морские существа, каких я ни разу в жизни не видел. При свете вечерней зари в волнах мелькали чудища, похожие и на рыб, и на людей. Все они держались подальше от моей лодки — все, кроме одной пары.

Это были женщина весьма необычной окраски — цвета той самой голубой глины — и мужчина; существа подплыли совсем близко к моей лодке. Я сидел не шевелясь, обуреваемый смешанными чувствами, и прежде всего ужасом, который обычно возникает у людей при встрече с чем-то необъяснимым. Существа плескались в волнах, ныряя и появляясь на поверхности, а потом одно из них, приблизившись к лодке, бросило на меня внимательный взгляд и вдруг, с трудом двигая челюстями, гортанно прохрипело: «Кен!» — после чего развернулось и ушло на глубину, оставив меня в полной уверенности, что передо мной только что мелькнуло лицо Джеффри Кори.

Оно до сих пор снится мне по ночам.

Примечания

1

Впервые опубликован в антологии «Темные твари» (1971). Сюжет рассказа непосредственно связан с событиями, описанными в повести Лавкрафта «Морок над Инсмутом» (1936).

2

Рима, «девушка-птица» — героиня романа У. Г. Хадсона «Зеленые дворцы» (1904), жившая в джунглях и умевшая разговаривать на птичьем языке. Книга имела огромный успех у читающей публики, а в лондонском Гайд-парке по сей день можно видеть статую Римы работы Дж. Эпштейна (эта скульптура упоминается ниже в тексте рассказа). В экранизации романа (1959) роль Римы сыграла Одри Хепберн.