Грэхэм Мастертон - В стиле рококо Страница 4

— Ты правда так думаешь?

Уолтер отеческим жестом положил руку на ее плечи.

— Да, Марго, я правда так думаю. — Потом он принюхался, посмотрел вокруг и сказал:

— Эти рыбные канапе пахнут, пожалуй, слишком резко. Я надеюсь, никто не отравится.

На следующее утро Джеймс Бласко ожидал Марго в фойе “Раттер Блэйн Раттер”. На этот раз у него в руках была большая подарочная коробка. Черная блестящая бумага, черная блестящая ленточка.

— Мистер Бласко, — сказала она подчеркнуто серьезно, прежде чем он успел открыть рот, — это действительно пора прекратить. Я запрещаю вам дарить мне такие дорогие подарки.

Он задумался и опустил глаза.

— А если я скажу вам, что люблю вас и любовь лишает меня рассудка?

— Мистер Бласко…

— Пожалуйста, зови меня Джеймс. И пожалуйста, прими этот подарок. Это вечернее платье от Фортуни, сшито в 1927 году для княгини де ля Роне, одной из богатейших женщин Франции. Ты — единственный человек в мире, которому может принадлежать это платье теперь.

— Мистер Бласко… — начала было протестовать она, но его глаза сказали ей, что возражений быть не может.

— О, Джеймс, — прошептала она и взяла коробку.

В тот же день вечером он ждал ее у квартиры с обувной коробкой, завернутой в черную шелковую бумагу. Внутри лежала пара остроносых ботиночек из мягчайшей замши, ручной работы от Рэйна. Они были украшены тончайшей ручной вышивкой, а их цвет — цвет логановой ягоды <гибрид малины с ежевикой> — был подобран точно в тон платья от Фортуни.

— Возьми и носи их, — сказал он настойчиво. — Носи их всегда. Помни, как сильно я люблю тебя.

Утром ее разбудил телефонный звонок. Отбросив от лица спутанные кудри, она нашарила трубку.

— Марго? Извини, что так рано. Это Уолтер Раттер.

— Уолтер! Привет! Какими судьбами?

— Марго, я хотел поговорить с тобой, пока ты еще не ушла на работу. Понимаешь, я сейчас нахожусь в несколько затруднительном положении. Мне придется пойти на некоторое сокращение общего бюджета агентства, что повлечет за собой, как это ни печально, некоторое сокращение штатов.

— Понимаю. И насколько ты думаешь их сократить?

— Пока точно не знаю, Марго. Но проблема в том, что последние должны остаться, а первые уйти. Мне придется забыть, что ты женщина, забыть о твоих способностях и громадных заслугах в прошлом, благодаря которым наша фирма стала процветать. Но.., положение вещей таково, что я боюсь, в настоящий момент мне придется освободить тебя от должности.

Марго привстала в кровати от неожиданности.

— Ты хочешь сказать, что я уволена?

— Ничего подобного. Марго. Ты не уволена. Просто ты не состоишь больше в штате.

Марго не нашлась, что сказать. Телефонная трубка осталась лежать на одеяле. У нее было такое чувство, будто ее ни с того ни с сего отхлестали розгами, исполосовав лицо, руки, изорвав и превратив в лохмотья всю ее уверенность в себе.

Двадцать минут спустя, когда раздался звонок в дверь, она все еще продолжала сидеть в оцепенении.

Машинально накинув короткий шелковый халатик, она пошла открывать. Это был Джеймс Бласко, с длинной подарочной коробкой и улыбкой человека, который ни в чем никогда не получает отказа.

— Я принес тебе кое-что, — сообщил он. Не дожидаясь приглашения, он прошел в комнату, положил коробку на стол и, распустив ленточку, которой был перевязан подарок, приподнял крышку. Внутри лежал огромный, почти четырех футов в длину, скипетр зеленоватого цвета, украшенный рельефным рисунком в виде толстых золотых шнуров и замысловатых шишечек. Джеймс вынул его из коробки, и тогда Марго увидела, что верхушка скипетра выполнена в форме головки эрегированного мужского члена — только человеческий размер превышает примерно раза в два.

Она уставилась на скипетр с залитыми краской щеками, возбужденная его вопиющей вульгарностью.

— Знаешь, что это такое? — спросил ее Джеймс — Этот фаллос использовала египетская царица Нефертити, чтобы доставить себе эротическое удовольствие. Ему больше трех тысяч лет. Столетие за столетием он переходил из одного королевского двора в другой, его путь пролегал между бедер такого количества знаменитых женщин, что это трудно себе представить.

Он сжал скипетр рукой и потер большим пальцем, как если бы это был его собственный член.

— Говорят, он доставляет такое невообразимое удовольствие, какого не может дать никто — ни мужчина, ни зверь. Теперь он полностью в твоем распоряжении. Храни его, пользуйся им.

Он подошел ближе и положил скипетр ей на ладони.

— Сегодня в полночь надень те драгоценности и платье, что я подарил тебе, надушись моими духами, а потом, думая обо мне, доставь себе удовольствие, потому что ты единственная из женщин заслужила его.

Марго все еще не могла вымолвить ни слова. Джеймс поцеловал ее в лоб холодным, сухим, рассеянным поцелуем, вышел из квартиры и закрыл за собой дверь.

В 11 часов вечера Марго, чувствуя, как ее одолевают странные грезы, погрузилась в наполненную ароматной пеной ванну. Медленно и сладострастно омывала она свое тело, снова и снова втирая пену в высокую белую грудь, пока соски не затвердели под ее пальцами.

Наконец она вышла из ванны обнаженная и стала вытираться теплым пушистым полотенцем “Декамп”. Ее квартира была увешана зеркалами, и она видела свое отражение, переходя из одной комнаты в другую.

Она расчесала волосы и сильно припудрила лицо. Затем надела платье от Фортуни — прикосновения бархата к голому телу походили на нежные быстрые поцелуи. На плечо она приколола брошку с цветком джинна, застегнула на шее бриллиантовое ожерелье; ноги скользнули в ботиночки ручной работы. И наконец, она надушилась “Изабей”.

Время близилось к полуночи. Она подошла к столу и вынула из коробки медно-золотой фаллос. Он был очень тяжелый и тускло блестел при свете ламп. “Говорят, он доставляет такое невообразимое удовольствие, какого не может дать никто — ни мужчина, ни зверь”.

Она опустилась на колени посреди комнаты и приподняла полы платья. Держа фаллос обеими руками, она раздвинула бедра и приблизила его массивную зеленую верхушку к темному шелковистому треугольнику между ног.

Сначала ей показалось, что ввести его будет невозможно. Она сжала зубы от напряжения, и мало-помалу огромная холодная головка продвинулась вперед и скрылась внутри ее тела, потом она ухитрилась продвинуть ее дальше, еще дальше, пока наконец не смогла встать на колени, уперев в пол основание фаллоса.

Она ощущала внутри себя этот огромный стержень из холодного негнущегося металла, и это заставляло ее дрожать от предвкушения. Ее руки поглаживали вздувшиеся половые губы и ласкали скользкую границу между металлом и плотью.