Клайв Баркер - Книга крови 2 Страница 4

Стив, избегая лекций и оживленных университетских коридоров, имел достаточно времени для размышлений. Словно язык, что так и тянется к больному зубу, мысли его то и дело вертелись вокруг одного предмета. А еще в памяти частенько возникали картинки из детства.

В шесть лет Стив попал под автомобиль. Раны были не опасными, однако вследствие контузии мальчик частично потерял слух. То, что он внезапно оказался отрезанным, пусть и не совсем, от окружающего мира стало настоящей пыткой, тем более, что малыш не мог понять, за что ему такое наказание. Казалось, что оно – навечно.

Совсем недавно его окружал мир, полный звуков, смеха, голосов, и вдруг он оказался будто внутри громадного аквариума, а вокруг плавают рыбы, нелепо улыбаясь и беззвучно разевая рты. Хуже того: Стивена замучил звон в ушах, временами переходивший в рев, а голову наполняли разнообразные неземные звуки, свист и скрежет – отдаленное эхо окружающего мира. Иногда же ему казалось, что голова вот-вот разлетится на мелкие кусочки из-за работающей внутри, грохочущей бетономешалки. В такие минуты он был на грани паники, не способный что-либо воспринимать и тем более соображать.

Но хуже всего было по ночам, когда невыносимый звон будил его в такой уютной (раньше, до несчастного случая) кроватке. Он в ужасе, покрытый липким, горячим потом, раскрывал глаза и, весь дрожа, всматривался в темноту. Как часто он молил хотя бы о недолгом облегчении, о тишине в раскалывающейся от звона голове, уже и не надеясь когда-нибудь снова услышать человеческие голоса, смех, все богатство звуков окружающего мира!

Он так был одинок в своем аквариуме...

Одиночество – вот начало, середина и конец его страха. Одиночество и невыносимая какофония в голове. Душа его превратилась в пленника глухого, страдающего тела.

Как смог малыш вынести такое? Иногда по ночам он рыдал, как ему казалось, совершенно беззвучно. Тогда вбегали в его комнату родители, зажигали свет и, конечно же, старались как-то помочь ему, утешить его, вот только их встревоженные, склонившиеся над ним лица напоминали ему морды огромных, безобразных рыб, бесшумно разевающих рты. В конце концов мать научилась успокаивать его, по крайней мере ее прикосновения прогоняли охвативший мальчика ужас.

Слух вернулся к нему внезапно, за неделю до седьмого дня рождения. Вернулся он, конечно, не полностью, но и это казалось чудом: он вернулся в мир, каким тот был раньше и вместе с тем другим, полным новых звуков и новых красок.

Долгие месяцы мальчик вновь учился воспринимать этот мир, доверять своим органам чувств. И долго еще он просыпался по ночам, в страхе от раскалывающего голову звона и грохота.

Время от времени у него в ушах слегка звенело, из-за чего, например, Стив был не в состоянии посещать с одноклассниками рок-концерты. Слабая тугоухость осталась, но он ее едва замечал.

Однако он, конечно, ничего не забыл: ни охватывавшую его панику, ни бетономешалку в голове. А еще страх темноты и одиночества остался навсегда.

Но кто же не боится одиночества? Горького, безысходного одиночества?

Теперь у Стивена появился новый источник страха, бороться с которым оказалась куда труднее. Этим источником был Куэйд. Однажды, в пьяном недоумении, Стив разоткровенничался перед Куэйдом, поведав ему о детстве, о глухоте и о ночных кошмарах.

А значит, эта его слабость – первопричина его страха – была известна Куэйду и, при случае, могла бы ему послужить отличным оружием против Стивена. Возможно, именно поэтому Стив решил воздержаться от разговора с Черил (быть может, предостеречь ее), и уж конечно по этой причине он старался избегать Куэйда.

Теперь у Стива не было сомнений относительно злобной сущности Куэйда, запрятанной настолько глубоко, что распознать ее было непросто.

Стив распознал. Наверно, за четыре месяца глухоты у него выработалась привычка внимательно наблюдать за людьми, подмечал каждый взгляд, усмешку, необычное выражение лица, каждый мимолетный жест. По тысяче подобных признаков он раскусил Куэйда, почти проникнув через лабиринт его души к самому сокровенному.

Следующий этап проникновения в тайный мир Куэйда наступил лишь без малого три с половиной месяца спустя, когда начались летние каникулы, и студенты разъехались кто куда. Как обычно, Стив решил поработать в отцовской типографии. Рабочий день был долгим, труд изнуряющим физически, но после утомительной учебы Стив в типографии по-настоящему отдыхал душой и, в первую очередь, головой.

Чувствовал он себя прекрасно, практически позабыв о Куэйде.

Вернулся Стив в университет в конце сентября, когда до начала занятий на большинстве факультетов оставалась неделя, студентов было еще мало, и в кампусе царила обычная для этого времени атмосфера легкой меланхолии.

Стив заглянул в библиотеку отложить для себя несколько нужных книг, пока другие школяры не наложили на них лапы. Такая возможность была лишь в самом начале учебного года, сразу после библиотечной инвентаризации, когда еще все мало-мальски стоящие книги не успели растащить. Для Стивена тот год был выпускным, и он задался целью подготовиться к нему как следует. Неожиданно он услыхал знакомый голос:

– Ранняя пташка...

Стив оглянулся, встретившись с колючим взглядом Куэйда.

– Ты, Стивен, меня потряс.

– Чем же?

– Энтузиазмом, – улыбнулся Куэйд. – Что ищешь?

– Что-нибудь из Бентама.

– У меня есть его «Основы морали и права». Сгодится?

Это была явная ловушка: отказаться Стивен просто-напросто не мог, а принять предложение... Хотя, какого дьявола? Он предлагает такую нужную Стиву книгу безо всякой задней мысли...

– Раздумываешь? – Улыбка стала шире. – Ну, подумай-подумай. Экземпляр, если я не ошибаюсь, библиотечный, так что почему бы тебе его и не взять?

– Хорошо, спасибо тебе.

– Как провел каникулы?

– Благодарю, прекрасно. А ты?

– Я-то? Чрезвычайно плодотворно.

Улыбка медленно погасла под его взглядом.

– Усы отпустил? – только теперь заметил Стивен.

Жидкие, клочковатые, грязно-русые усы совершенно ему не шли и казались приклеенными. Из-за них Куэйд, судя по всему, и сам испытывал неловкость.

– Это из-за Черил, да?

Теперь Куэйд уже явно смутился.

– Да понимаешь...

– Похоже, каникулы у тебя выдались и в самом деле неплохими.

Неловкость сменилась чем-то другим.

– У меня есть несколько великолепных фотографий, – сказал Куэйд. – Хочешь, покажу?

– А на какую тему?

– На тему каникул...

Жуткая догадка озарила Стива: неужели Черил Фромм стала миссис Куэйд?!

– От некоторых снимков, Стивен, просто обалдеешь.