Бентли Литтл - Идущие Страница 40

Большинство колдунов даже не сознавали, насколько они одиноки, и буквально каждый проявлял живой интерес к существованию Волчьего Каньона, предлагающего чувство подлинной сообщности. Изабелла не оказалась исключением. Она продолжала расспрашивать, и Уильям с удовольствием рассказывал ей о земле и людях, представлял ей тех, с кем ей предстояло познакомиться. К тому времени, когда они закончили длинный путь до Территории Аризона, она, наверное, уже знала город не хуже, чем его обитатели.

День прошел быстро. Изабелла оказалась замечательным компаньоном, и чем больше времени он проводил с ней, тем большее впечатление производили на его ее ум, сообразительность и удивительная красота.

Ближайшей ночью она отдалась ему на земле, под звездами. Была какая-то темная странность в ее желаниях, в стремлении утвердить себя; это вызывало у него некоторое смущение и неловкость, но он охотно с этим смирился.

Она трогала его так, как его еще никто никогда не трогал – в буквальном и фигуральном смысле, и к тому времени, как все завершилось и они лежали на глинистой почве, которая успела превратиться в пыль, он понял, что любит ее.

Джеба завоевать оказалось не так просто, равно как и большинство других жителей города. Они были вежливы к Изабелле, демонстрировали определенное дружелюбие, но она вызывала подозрения и предчувствия такого толка, каких никогда не было по отношению к прежним поселенцам. Уильям относил это по большей части на счет ревности. В конце концов он был лидером и основателем города и, совершенно естественно, что старые друзья могли почувствовать себя обделенными общением из-за того количества времени, которое теперь он проводил с ней.

Но этим объяснялось не всё, и напряженность, которую, как он чувствовал, испытывали все, находясь рядом с Изабеллой, не совсем, надо признаться, была чужда и ему лично.

Девочка.

Но она была одной из них, и он был готов с легкостью закрыть глаза на то, что в ком-нибудь другом могло стать серьезным основанием для подозрений.

Кроме того, он... любил ее.

Она приехала прямо к нему домой, и хотя он из вежливости предложил ей отдельное помещение, Изабелла прямо поставила его в известность, что они будут спать вместе.

У нее не было периода привыкания. Если она и замечала некоторую настороженность со стороны, то не подавала виду. Она вела себя так, словно родилась здесь, моментально внедрившись в общественную жизнь; она сделала так, что вдоль городских улиц моментально появились цветы, она приложила свои значительные силы к городскому яблоневому саду, превратила дом Уильяма из спартанского жилища холостяка в прекрасное и счастливое гнездышко.

Она гораздо больше, чем другие женщины города, стремилась проявить себя и в этом походила на мужчину, что, по-видимому, тоже нервировало многих жителей. Величественность в манерах и самоуверенность, граничащая с грубостью, тоже выделяли ее из остальных, как бы она ни старалась приспособиться. Поэтому когда она начала брать на себя дополнительные обязательства, это показалось совершенно естественным.

По правде говоря, Уильям был рад появлению рядом человека, с которым можно было разделить груз своего положения. Джеб был его правой рукой, они все обсуждали друг с другом, но окончательное решение всегда приходилось принимать ему лично. Он был благодарен Изабелле, благодарен за то, что появился кто-то более близкий, чем друг или советчик, кто способен понять и разделить его чувства, а зачастую и помочь принять то или иное решение.

Она прожила почти полгода в Волчьем Каньоне, когда впервые решила проявить свою независимость. Поселение располагалось вдали от наезженных дорог, и гости из внешнего мира попадали сюда редко, но все же пару раз такое происходило. На этот раз в город решили завернуть трое мужчин, направлявшихся в Юту.

Как всегда, обитатели проявили максимум доброжелательности. На городских собраниях они неоднократно обсуждали возможность такой ситуации и единогласно решили скрывать все проявления магических сил от посторонних, не желая распространения слухов. Их права были юридически защищены правительством Соединенных Штатов, но эти Территории находились далеко от Вашингтона, и тут юридическая защита и реальная защита зачастую означали далеко не одно и то же.

Поэтому люди на улицах приветливо улыбались и махали руками проезжающим всадникам, делая вид, что не происходит ничего необычного и они сами – самые типичные поселенцы.

Уильям стоял с Джебом у ворот извозчичьего двора, когда услышал возбужденные голоса и обернулся посмотреть, как трое незнакомцев идут через увеличивающуюся толпу горожан. Те явно направлялись в салун в надежде промочить горло, и Уильям почувствовал немалую гордость за то, что у них естьместо, где путешественники могут запросто выпить виски.

Он посмотрел на Джеба, и оба двинулись вдоль по улице.

– Только ничего не говори, – напомнил Джеб.

– И не собирался.

Мужчины оставили лошадей у коновязи и уже были готовы войти в салун, как вдруг откуда ни возьмись появилась Изабелла и преградила им путь. Мужчина, идущий впереди, здоровяк с курчавой бородой и трехдневным слоем пыли на кожаной шляпе и одежде, резко остановился.

– Пардон, мэм, – пробормотал он, кивнув и прикоснувшись кончиками пальцев к полям шляпы.

Изабелла стояла на месте.

– Простите, – продолжал мужчина с улыбкой, – но мы хотим пройти в салун.

– Не пройдете, – заявила Изабелла. – Лучше вам отправляться туда, откуда пришли.

Слова отчетливо прозвучали в тихом воздухе, и в переговаривающейся толпе воцарилось молчание.

Впервые с того момента, как оказался в Волчьем Каньоне, Уильям растерялся. Он не знал, то ли вмешаться, остановить Изабеллу и извиниться перед мужчинами, то ли пустить ситуацию на самотек. Первым импульсом было желание куда-нибудь скрыться и сделать вид, что вообще ничего не видел – и это его обеспокоило. Он никогда не был трусом и никогда раньше не избегал конфронтации, но сейчас внутренний инстинкт подсказывал, что лучше держаться от этого подальше.

Бородатый мужчина оглянулся на своих спутников, потом опять посмотрел на Изабеллу.

– Простите?

– Прочь! Здесь нет места таким, как вы.

Это было сказано с величайшим презрением, и Уильям не сомневался, что именно в таком тоне ей самой всю жизнь приходилось выслушивать подобные слова в собственный адрес, но что-то здесь всё-таки было обескураживающее. Уильям и на себе испытывал предубеждения – как и все они, – но не ощутил ни малейшего чувства удовлетворения, услышав такие слова из уст одного из себе подобных. Судя по реакции публики, можно было сказать, что большинство горожан разделяют его мнение.