Сергей Алексеев - Кольцо «Принцессы» Страница 40

И мгновением позже, перенося ногу через порог, увидел возле плиты Агнессу. Она кухарила, как у себя дома, невозмутимо и с проворностью заправской хозяйки одновременно делала сразу несколько дел – посматривала в духовой шкаф, что-то искала в открытом шкафу и рядом стояла еще плошка с теркой и очищенной морковью.

– Вот так встреча! – нарочито весело сказал Шабанов. – Здравствуй, Ганя.

Она улыбнулась, что-то обронила, глянув мельком, словно расстались пять минут назад, – Герман не расслышал.

– Говори громче! Я старый глухой человек!

Это ее рассмешило, и все-таки она приподнялась на цыпочки и прокричала в подставленное здоровое ухо:

– Садись за стол, сейчас будет готово! – и опять засмеялась. – Твое любимое блюдо, мясо по-французски!

Ему действительно нравилось приготовленное по такому рецепту мясо, но ел он его раза два-три, на свадьбах и праздниках у друзей, и чтоб отнести к любимым блюдам, по крайней мере, надо было есть его почаще. Вот жареная с чесноком картошка, это да… Но дареному коню в зубы не глядят. Коль ей так хочется – пожалуйста…

– Обожаю! – воскликнул он, отметив, что Агнесса на сей раз явилась без восточного наряда – в ярко-желтом, шуршащем комбинезоне, а волосы связаны в легкомысленный пучок. И лицо наконец-то рассмотрел – слегка удлиненное, с высоко поднятыми, выгнутыми бровями и чуть великоватым, но типично греческим носом. Во всем облике ее проглядывало благородство, и она потянула бы, пожалуй, на светскую львицу, однако все портила простота и детскость выражения ее лица. Она гримасничала, сопровождая всякое свое действие, будто подчеркивая его чувственной мимикой: так обычно ведут себя девочки-подростки, еще не вертевшиеся у зеркала и не испробовавшие материнских украшений и нарядов. Или психически больные в Белых Столбах, куда однажды пришлось отвозить зама по тылу с белой горячкой.

А на вид – лет двадцать, не меньше…

Она открыла духовку и выхватила оттуда противень со скворчащим мясом. «И когда успела прожарить его? Отсутствовал я всего-то четверть часа…»

– Ты откуда здесь взялась?

Агнесса ни с того ни с сего расхохоталась, и Герман вспомнил пословицу бабушки: смех без причины, признак дурачины…

– Откуда и ты!

– Я приплыл на лодке!

– И я тоже!

– Случайно не на белой шлюпке?

Это ее развеселило еще больше, однако, закатываясь от смеха, она случайно коснулась противня и обожгла пальчик.

– Ой!.. На самой белой-пребелой!

Похоже, у нее было запоздалое развитие, точнее, отставание в развитии, причем значительное, и родители ее жалели, наряжали красиво, чтобы не отличалась от сверстниц.

– Признайся честно, – потребовал он. – Вчера, когда я плыл по озеру, это ты в моей лодке была?

– А ты заметил, да? Заметил? – обрадовалась она и затанцевала. – Я боялась, не заметишь! А тебе понравилось земляничное мыло?

«Ведь точно она была! – про себя изумился Герман. – Откуда бы ей знать, что я в лодке нашел?»

– Спасибо за мыло! Очень кстати! – Он немного помедлил, отвернувшись и пережидая приступ боли в голове, и спросил: – Это ты привязала мне к руке прибор?..

– Я! – поторопилась она с признанием. – Это я!.. Потому что ты меня обманул!

– Как же я тебя обманул?

– А так! Ты сказал, принцесса погибла в самолете! А она оказалась с тобой!.. И еще обманул – это не настоящая принцесса, а прибор, который так дурно пахнет.

– Откуда ты узнала? Кто тебе сказал?

– Дедушка… Глупая, говорит, летчик тебя обманул. Принцесса у него не человек, а такая штука, которая делает самолет невидимым.

– Догадливый у тебя дедушка, – похвалил Шабанов, мысленно теряясь: если ее дед охотится за прибором, или она сама охотница, то что же не стащить «принцессу»? Ведь ничего не стоило!

Или он сам кольцо во сне надел, опасаясь ее? И тогда она убралась, несолоно хлебавши?..

– Ты мне кольцо на палец надела? – спросил он.

– Конечно я! – с удовольствием призналась Ганя. – Ты же ее так любишь!

– И жгутом привязала к руке?

– Привязала… Чтобы во сне случайно не выдернул колечко и не взорвался.

Спрашивать, откуда ей известно о таких подробностях устройства «принцессы», после таких заявлений не имело смысла.

Вообще-то трудно было представить себе Ганю в роли похитительницы, вряд ли слабоумную пошлют на такое ответственное дело. А вот свести его с ума – лучше исполнителя не найдешь. Все ее внезапные появления, попадания в десятку – и с молоком, и с мылом, и французским мясом, а если учесть белую шлюпку, которая провела его сквозь убийственные пороги…

Но что они хотят?! Что за странная логика у них?..

Она расставляла приборы на столе, доставая их из шкафчиков. Будто век тут хозяйничала.

– Почему же не разбудила меня? Там, в лодке?..

– О-о! – пропела Ганя со смехом. – Ты так крепко спал! Пушками не разбудишь! Я хотела пробудить, брызгала водой, щекотала нос и губы лентой…

– Лентой?

– Да-да, лентой от шляпки!.. Ты не проснулся. И я любовалась, как ты спишь. – Она на миг смутилась. – Это нехорошо – смотреть, как спит мужчина. Маменька говорит, совсем стыдно… Я забыла и смотрела! О, это был богатырский сон!

– Храпел?

– Нет-нет, очень тихо спал! И как крепко! – Она закончила сервировку стола тем, что положила рядом с тарелкой белую, накрахмаленную салфетку. – Прошу к столу, Герман! Сними свою ношу и садись!

«Ага, сейчас, разбежалась!» – подумал он, однако сказал иное и совсем серьезно:

– Это не ноша, Ганя… Это «малямба».

– Малямба? Что такое – малямба?

– Такой специальный заплечный корсет, – объяснил он. – Исправлять позвоночник.

– Тебе нужно исправлять?

– Ну да! У меня с детства искривление, вот и ношу.

Бабка Шабаниха еще говорила – дураку дураково говори, скорее поймет…

– Но оружие ты можешь не брать за стол! – Ей нравилось кричать ему в ухо. – Здесь нечего опасаться. Вокруг друзья! Когда ты спал, был очень доверчивый…

Шабанов не стал делиться своими соображениями на этот счет, снял ремень с плеча, повесил пистолет на спинку своего стула.

– Я воин, Агнесса. И всегда должен быть при оружии.

– Это я знаю – воин! Все воины с оружием.

– А какой сегодня праздник, знаешь?

– Праздник?.. Нет… Не знаю… – смутилась она.

– Почему-то я решил, что ты сготовила праздничный обед, – вздохнул Герман. – Хотя обедать еще рано, а вот позавтракать в самый раз. У нас такое блюдо готовят лишь по праздникам.

– Скажи, какой это праздник? – осторожно спросила она.

– День Победы! Я бы по такому случаю даже выпил стакан! Или два!

– День Победы?.. Какой Победы?

– Над фашистами! Слышала, была Отечественная война? Самая страшная война в мире? Пятьдесят четыре года назад?..