Питер Хэйнинг - Они появляются в полночь Страница 40

Почему бы не узнать подробнее об этом пресловутом филадельфийском случае заживо погребенной и о самой восставшей из мертвых? Это бы придало остроту его сочинению, он мог бы написать кульминацию, привязанную ко времени и месту, что обеспечило бы успех рукописи, уж тогда-то ее непременно напечатают. Помимо всего прочего, он бы удовлетворил наконец свое собственное любопытство, которое, чего там скрывать, терзало его так же, как и вечные муки голода. Отложив перо в сторону, По встал из-за стола, снял с крюка черную шляпу с широкими полями и видавший виды военный плащ, который он носил со времен своей неудачливой кадетской юности в Вест-Пойнте. Завернувшись в него, он открыл входную дверь и очутился на улице. Март ворвался в природу и в жизнь Филадельфии радостно, шумно и могуче. Холодная сухая пыль ударила в глаза; По крепче сжал губы под темно-русыми усами. Ноги его отчаянно мерзли под слишком легкими для погоды брюками в полоску, ботинки давно уже нуждались в по-чинке.

Так в какую же сторону направиться?

Он припомнил название улицы, что-то ему еще вроде говорили о пришедшем в беспорядок садике возле дома.

Вскоре он все-таки нашел это место или то, что могло бы им быть, сад и в самом деле был совершенно запущен: кругом торчали стебли сухих прошлогодних сорняков, собравшихся в неопрятные узоры. По не без труда отворил скрипучую калитку, прошел по тропинке, вымощенной грубыми плитами, к крыльцу. На двери висела бронзовая табличка с именем владельца: Гаубер. Он взял молоток, висевший у двери, и громко постучал. В доме вроде бы послышалось какое-то движение, однако дверь оставалась запертой.

— Никто не живет там теперь, мистер По, — заметил стоявший на улице мальчик-рассыльный из бакалейной лавки с тяжелой корзиной в руках.

По сошел вниз по ступенькам. Он хорошо знал парнишку: как-никак он задолжал бакалейщику одиннадцать долларов.

— А ты уверен? — спросил он паренька.

— Как же, — словоохотливо пояснил тот, переложив тяжелую ношу из одной руки в другую. — Кабы там кто жил, так они бы покупали в нашей лавке, правда ведь? А я бы доставлял покупки, не так ли? Но я работаю здесь уже шесть месяцев, а покупки сюда ни единого разу не приносил.

По сказал парню «спасибо» и пошел по улице, но не к своему дому — нет. Он решил разыскать контору своего приятеля, некоего Пембертона, издателя по профессии, чтобы провести с ним время и, чем черт не шутит, одолжить немного денег.

Перехватить у Пембертона не удалось ни доллара, и у того наступили тяжелые времена, но он предложил глоток-другой виски, от которого По скрепя сердце отказался, однако с благодарностью разделил с хозяином трапезу из супа, галет, сыра и чесночной колбасы. Дома он был бы вынужден ограничиться хлебом с черной патокой, разве только теща что-то бы одолжила или выпросила у соседей. Солнце уже успело зайти за горизонт, на улице темнело, когда писатель с чувством пожал руку Пембертону и произнес благодарственную речь за оказанное гостеприимство. Предстоял путь домой по вечерним улицам Филадельфии.

Дождя, благодарность Небесам, не было. Грозы часто настраивали По на печальный лад. Ветер утих, и мартовское небо было чистым, если не принимать во внимание небольшой кучерявой тучки и ретировавшейся к горизонту темной полосы. Поднималась полная луна цвета замороженной сметаны. По внимательно изучал узор из пятен и теней на белом диске. А разве не мог бы он, к примеру, написать еще один рассказ о путешествии на Луну — вроде того, о Гансе Пфаале, но только на этот раз уже вполне серьезно. Размышляя, он шагал по улице в сгущавшихся сумерках, пока не оказался как раз напротив того самого дома с запущенным садом, со скрипучей калиткой и надписью на дверях «Гаубер».

Парнишка-то был, оказывается, неправ! В окне фасада виднеется какой-то водянисто-голубой свет — или нет, показалось. Нет, нет, не показалось! Определенно видна фигура в окне, вот человек наклонился, прильнул лицом к стеклу и, похоже, смотрит прямо на него.

По прошел через калитку к входной двери и, решив попытать счастья еще разок, постучал.

Ожидать ответа ему пришлось довольно долго, затем раздался скрежет открываемого старого замка. Дверь открывалась внутрь медленно и со скрипом. По успел подумать, что насчет света он, видимо, обманулся, потому что перед ним зиял черный проем двери. Из темноты прозвучал голос:

— Что вам угодно, сэр?

Голос был хриплый и тихий, как будто открывший дверь произнес эти слова при последнем дыхании. По смахнул с головы широкополую шляпу, и сделал один из своих учтивых поклонов.

— Простите великодушно за непрошеное вторжение… — По растерянно замолк, потому что не знал, к мужчине он обращается или к женщине. — Извините, здесь живут Гауберы?

— Здесь, — был ответ, тихий, хриплый и по-прежнему бесполый. — Что вам угодно, сэр?

По заговорил официально и решительно; тогда ему еще не стукнуло двадцать один, а он уже был как-никак старшим сержантом артиллерии, и уж кому как не ему знать, как следует разговаривать с людьми.

— Я по официальному заданию, — заявил он. — Я, видите ли, журналист. Мне поручено разобраться со странным отчетом.

— Журналист? — удивился его собеседник. — Странный отчет? Заходите, сэр.

По воспользовался приглашением и шагнул в темноту, услышав в тот же миг за спиной режущий ухо щелчок закрывавшегося замка. Точно такой же сразу припомнился ему: когда он как-то угодил в тюрьму, за ним точно так же резко захлопнулась дверь камеры. Не самое приятное воспоминание его жизненных передряг! Однако глаза его понемногу привыкли к слабо струившемуся через окно лунному свету.

Он стоял в темной прихожей, отделанной деревянными панелями, но не украшенной ни мебелью, ни драпировкой, ни картиной, на худой конец. Но не один, а в компании женщины в длинной юбке и завязанном под подбородком чепце с кружевами; женщина была примерно одного с ним роста, с напряженным взглядом будто бы изнутри светящихся глаз. Она стояла неподвижно и молчала, ожидая, пока он поподробнее объяснит, зачем все же пришел.

По именно так и поступил: назвал себя и, немного покривив душой, представился редактором отдела «Доллар Ньюспэйпер», получившим задание провести в числе прочего и личную встречу.

— Итак, мадам, история, о которой идет речь, касается преждевременного захоронения…

Женщина подошла к нему почти вплотную, но он повернулся к ней лицом к лицу, и она неожиданно отшатнулась. По отметил, что от его дыхания ее отнесло словно перышко. И нечего удивляться, решил он, принимая во внимание чесночную колбасу Пембертона; его это наблюдение расстроило. Как бы в подтверждение его мыслей женщина предложила ему вина — для того, видно, чтобы перебить чесночный аромат.