Наталья Александрова - Талисман египетской царицы Страница 42

– Рад твоему визиту, Асменис, – проговорил Цезарь сухо и указал евнуху на свободный стул. – Передай царю мою благодарность. Что угодно твоему повелителю?

Прежде чем ответить, Асменис уселся напротив полководца и взглянул на него исподлобья:

– У нас в Александрии неспокойно. Сестра царя Клеопатра замыслила заговор. Она намеревалась убить законного правителя, своего брата и супруга, и захватить трон. К счастью, царь вовремя узнал о готовящемся покушении…

– Думаю, он узнал о нем от тебя! – насмешливо произнес Цезарь.

– Не буду возражать, – Асменис скромно опустил глаза. – Я верный слуга своего государя.

– Если заговор провалился, чего же твой повелитель хочет от меня?

– Дело в том, великий Цезарь, что заговорщица Клеопатра…

– Царица Клеопатра, – добавил римлянин. Асменис, однако, сделал вид, что не расслышал его реплику.

– Дело в том, что заговорщица бежала из дворца. По слухам, она нашла прибежище в римском лагере.

– Мне об этом ничего не известно! – отрезал полководец.

– Не спеши с ответом, великий Цезарь! – вкрадчиво проговорил евнух. – Царь Птолемей – твой друг. Ты не забыл, я полагаю, что по приказу царя был казнен Помпей, твой враг, который попытался скрыться от тебя в Египте…

– Я не забыл, – мрачно ответил Цезарь. – Едва я ступил на египетскую землю, слуги твоего царя поднесли мне голову Помпея на золотом блюде. Не могу сказать, что этот подарок порадовал меня. Мы, римляне, даже к своим врагам относимся с уважением. Особенно к таким достойным врагам. Помпей был славным полководцем и мужественным человеком. Он не заслужил такой позорной смерти.

– Мой царь хотел порадовать тебя. – На лице Асмениса проступило некое подобие смущения. – У разных народов разные обычаи. Мой царь думал, что смерть врага доставит тебе удовольствие…

– У разных народов разные обычаи, – согласился Цезарь. – В обычае римлян благородство и достоинство. Здесь, на Востоке, возможно, в ходу коварство и жестокость.

– Это всего лишь другое название для практичности! – возразил Асменис. – Политика, великий Цезарь, – грязное занятие. С чистыми руками не добьешься власти…

– Это теоретический спор. Прости, Асменис, но у меня много дел. Ты передал мне все, что хотел сообщить твой царь?

– Почти все, великий Цезарь! – Асменис угодливо склонился перед полководцем. – Не буду занимать твое драгоценное время, но добавлю только, что политика – не только грязное, но и дорогостоящее занятие. Ты борешься за высшую власть, Цезарь, а значит, тебе понадобятся деньги. Мой царь богат. Он хотел бы сделать тебе подарок…

– Такой же, как голова Помпея?

– Нет, более весомый. Птолемей хотел предложить тебе двадцать талантов золота…

– Огромная сумма! – протянул Цезарь. – Должно быть, это налоги за целый год с Верхнего Египта?

– Совершенно верно, – Асменис с уважением взглянул на полководца. – Ты и впрямь великий политик, Цезарь. Ты умеешь считать не только солдат, но и деньги. Так вот, царь хотел предложить тебе двадцать талантов, что очень помогло бы тебе справиться со своими противниками в Сенате. Ваши сенаторы любят деньги…

– Кто же их не любит! Однако я так понимаю, что за свой дар Птолемей рассчитывает что-то получить взамен?

– Совершенно верно! – Асменис хитро улыбнулся. – С тобой приятно иметь дело, великий Цезарь. Ты слышишь то, что еще не произнесено. Действительно, мой повелитель, законный царь Верхнего и Нижнего Египта Птолемей, земное воплощение бога Осириса, владыка Черной Земли Кемет…

– Опусти все эти титулы! – поморщился Цезарь. – Переходи к делу!

– Итак, мой господин надеется, что в благодарность за его дар ты найдешь в своем лагере и возвратишь ему беглую мятежницу, его бесчестную сестру Клеопатру.

Произнеся эти слова, Асменис покосился на походную кровать полководца.

– Ты удивил меня, Асменис! – проговорил Цезарь, и лицо его побагровело от гнева. – За кого ты меня принимаешь? За торговца рабами? За ланисту, хозяина гладиаторской школы, который продает галлов и германцев по сходной цене? Передай своему царю, что Гай Юлий Цезарь не торгует людьми!

С этими словами он подошел к кровати, сдернул с нее пурпурный плащ и сел на край рядом с Клеопатрой. Царица потянулась, приподнялась, обняла полководца за плечи и, высокомерно взглянув на Асмениса, проговорила:

– Эй, Бледнолицый, подай мне фиников. Я проголодалась, слушая твои подлые речи.

Евнух позеленел от злости. Он шагнул вперед, к Цезарю, но затем передумал, опустил глаза и попятился. Остановившись на пороге, проговорил сквозь зубы:

– Это большая ошибка, великий Цезарь. У тебя всего один легион, а у царя в двух днях пути огромная армия. Двадцать тысяч солдат из Верхнего Египта, десять тысяч нубийцев, конный отряд царя Аравии, десять тысяч вспомогательного войска…

– Спасибо, Асменис! – Цезарь протянул Клеопатре яблоко, другое надкусил сам. – Спасибо, мои шпионы сообщали мне примерно такие же цифры, но я не был в них вполне уверен. Теперь, после твоих слов, я больше не сомневаюсь…

Асменис побледнел еще больше, плюнул под ноги и стремительно вышел из шатра.

– Стоило бы убить его, – задумчиво проговорила Клеопатра, вонзив зубы в яблоко. – Но вообще-то, милый, я просила финик.

Девять из десяти клиенток Ады были женщины. Надо сказать, что мужчины вообще гораздо реже обращаются к знахаркам, гадалкам, целительницам и потомственным колдуньям. То ли они не верят во всякую мистику и магию (как черную, так и белую), то ли просто жалеют денег на такие непонятные вещи.

Но сегодня в черный кабинет вошел мужчина.

Это был сутулый долговязый тип с длинными руками и ногами, длинным шмыгающим носом и глубоко посаженными, красными от постоянной простуды глазами.

Ада посмотрела на неказистого посетителя с сомнением. Ей казалось, что этот тип ничуть не подходит для ее целей. Впрочем, Герман говорил другое, а Герману она привыкла верить, он ее еще ни разу не обманул и не подвел.

Долговязый прошел через кабинет, споткнулся, едва не свалившись посреди комнаты, но все же добрался до стола и плюхнулся на стул. Сцепив длинные пальцы, он уставился на Аду умоляющим взглядом только что остриженной овцы.

– Я надеюсь только на вас! – проговорил он гнусавым, простуженным голосом. – Все остальное я уже испробовал!