Дом на краю ночи - Уильям Хоуп Ходжсон Страница 43

с места деревянную крышку, закрывавшую широкую щель в надстройке. В ту же секунду мы поняли, что вызвало столь сильное смятение среди находившихся на судне моряков, ибо трава под бортом вдруг зашевелилась, и взметнувшиеся над ней чудовищные щупальца потянулись к тому месту, где только что было отверстие, но щель, к счастью, была уже закрыта, и людям на борту ничто не грозило. При виде твари и те из нас, кто предлагал добираться до судна на шлюпке, и те, кто был против этого, разразились громкими криками ужаса, а я подумал, что, вздумай мы прибегнуть к этому способу, люди на судне были бы обречены на гибель.

Потом мне пришло в голову, что если я хочу убедить товарищей в достоинствах моего плана, то лучшей возможности мне не представится; тогда я заговорил, обращаясь в первую очередь к боцману. Я рассказал, что в книгах, которые мне приходилось читать, описаны баллисты и катапульты, которые строили еще древние и которые могли метать тяжелые камни весом с двух взрослых мужчин на расстояние до четверти мили; больше того, существовали особо мощные баллисты и аркбаллисты, метавшие огромные копья и стрелы еще дальше. Эти мои слова удивили боцмана: ни о чем подобном он никогда не слышал и потому сомневался, что мы сумеем построить подобное оружие, но я ответил, что для меня это не составит труда, ибо у меня в голове прочно запечатлелся чертеж одной такой метательной машины; кроме того я добавил, что, во-первых, на нашей стороне ветер, а во-вторых, мы находимся на довольно значительной высоте, что позволит стреле пролететь намного дальше, прежде чем она упадет в воду, или, в нашем случае, в водоросли.

В конце концов я подошел к самому краю утеса и, попросив боцмана смотреть внимательно, наложил стрелу на тетиву и, натянув лук, пустил ее высоко в воздух. Благодаря подхватившему стрелу попутному ветру и высоте утеса, она упала в воду на расстоянии более двухсот ярдов от того места, где мы стояли, покрыв таким образом почти четверть расстояния, отделявшего нас от судна. Столь наглядная демонстрация сразу же привлекла боцмана на мою сторону, хотя он и заметил, что стрела упала бы гораздо ближе, если бы к ней была привязана веревка. Со столь справедливым утверждением я тотчас согласился, хотя и позволил себе, в свою очередь, указать на то, что этот мой лук сделан кое-как, на скорую руку, и что сам я почти не умею стрелять. Но, добавил я, если мне помогут построить большой лук, то перебросить через корабль стрелу с привязанным к ней тросом не составит труда.

Теперь, с высоты приобретенного опыта, я готов признать, что мое обещание было слишком поспешным и самонадеянным, но тогда я верил в свой план, и мне не терпелось привести его в исполнение, что, после горячих споров за ужином, мне позволено было проделать.

Постройка большого лука

Наша четвертая ночь на острове прошла спокойно — впервые нас никто не потревожил. Правда, на корабле снова появлялся свет, но теперь, когда мы получили представление о его обитателях, этот факт уже не волновал нас так сильно и не приковывал к себе столько внимания. Что касалось долины, где отвратительные твари прикончили нашего Джоба, то и там все было тихо и ни одна тень не шевельнулась в серебристом свете луны, в чем я имел возможность убедиться своими глазами, ибо еще с вечера решил про себя, что во время своего дежурства буду поглядывать в ту сторону как можно чаще; вместе с тем, опустошенная огнем долина выглядела столь сверхъестественно-уныло и рождала столь беспокойные мысли, что я старался скорее отвести взгляд. В конце концов, здесь, на вершине утеса, мы могли не опасаться нападения дьявольских тварей; мне даже представлялось, что пожар в зарослях грибов научил их бояться нас или вовсе прогнал обратно в морскую пучину, из которой они, по всей вероятности, явились, но насколько эти мои предположения соответствуют — или не соответствуют — истине, мне суждено было узнать лишь впоследствии.

Должен признаться, что, пока я стоял на вахте, мысли мои были заняты не столько долиной или продолжавшим мерцать на судне огнем, сколько моим планом постройки гигантского лука или аркбаллисты; всевозможным деталям этого плана я уделил столько внимания, что к моменту, когда меня пришли сменять, я уже твердо знал, как нужно действовать и с чего следует начать завтрашним утром.

На следующий день, сразу после завтрака, мы приступили к работе над нашей метательной машиной: я объяснял, что нужно делать, а боцман командовал матросами. Согласно моему плану, в первую очередь следовало поднять на утес пятнадцатифутовую половинку стеньги (другая половина пошла на батенс для ремонта шлюпки).

Для этого мы все спустились на пляж, где лежали обломки мачты, и, взяв нужный нам кусок, перетащили к подножию утеса. Затем послали наверх одного из матросов, и он спустил нам канат, с помощью которого во время шторма мы крепили плавучий якорь; крепко привязав конец каната к стеньге, мы снова поднялись в лагерь и ценой многих усилий втащили ее наверх.

Прежде чем я мог действовать дальше, плоскую часть полукруглой заготовки нужно было выровнять, чтобы она стала прямой и ровной; за эту работу боцман взялся сам, а я с несколькими матросами спустился к тростниковой роще, в которой с великим тщанием выбрал самые прочные стволы для плеч гигантского лука; затем отыскал несколько прямых и тонких тростин, из которых намеревался сделать стрелы. Срубленные стволы мы отнесли в лагерь, где я собственноручно очистил их от листьев, отложив последние в сторону, ибо и для них нашел применение. Выбрав с дюжину тростин, я опилил их до длины двадцать пять футов и сделал на концах углубление для тетивы. Двух человек я еще раньше послал на пляж, чтобы они срезали с мачты пеньковые ванты; когда они вернулись, я велел им расплетать принесенные канаты, чтобы извлечь скрытые под слоем просмоленного шкимушгара белые мягкие каболки.[91] Когда эта работа была закончена, я с удовлетворением убедился, что каболки нисколько не подгнили, и тут же приказал самым искусным в такелажных работах матросам сплести из них юзень,[92] предназначавшийся мною