Лорел Гамильтон - Обсидиановая бабочка Страница 43

– Где-то есть.

– Существует ли ацтекское божество, которому жрецы приносили бы жертвы, содрав с них кожу? Или это было у майя?

Он пожал плечами:

– Профессор связи не видит, поэтому я ничего и не говорил тебе. Полиция этот ацтекский след пережевывала несколько недель. И без толку. Я тебя привез сюда, чтобы ты нашла новые мысли, а не мусолила старые.

– Все равно я хотела бы поговорить с профессором. С твоего позволения, конечно.

Я постаралась, чтобы моя язвительность до него дошла.

– Сначала просмотри отчеты, может, мы что-нибудь упустили, а с профессором я тебя познакомлю потом.

Я подняла на него глаза, попыталась прочесть что-то в этой младенческой синеве – как всегда, безрезультатно.

– И когда меня представят профессору?

– Сегодня.

Тут я подняла брови:

– Ну и ну, это таки да скоро, особенно если учесть твое мнение, что я зря трачу на это время.

– Она почти все ночи проводит в Альбукерке в одном клубе.

– Она – то есть профессор Даллас, – уточнила я.

Он кивнул.

– И что в этом клубе такого особенного?

– Если бы ты изучала ацтекскую мифологию и историю, то не упустила бы возможности побеседовать с настоящим живым ацтеком.

– Живой древний ацтек в Альбукерке? – Я даже не пыталась скрыть удивления. – Как это может быть?

– Ну, может, и не живой.

– Вампир, – догадалась я.

Он снова кивнул.

– У этого ацтекского вампира есть имя?

– Принцесса города называет себя Итцпапалотль.

– Это имя какой-то ацтекской богини?

– Правильно.

– Да, говори после этого о бреде величия. – Я смотрела в лицо Эдуарда, пытаясь что-нибудь уловить. – Копы с ней говорили?

– Да.

– И?..

– Она ничем не могла помочь.

– Ты ей не веришь?

– Копы тоже не поверили. Но во время трех последних убийств она была на сцене клуба.

– Так что с нее подозрения сняты, – заключила я.

– Вот почему я и хотел, чтобы ты сперва прочитала отчеты, Анита. Мы в них что-то упустили. Может, ты это найдешь, но только если не будешь гоняться за ацтекскими пугалами. Под этот камень мы заглянули, и как ни хотела полиция, чтобы виновной оказалась Принцесса города, – у них не вышло.

– Так почему ты предложил мне сегодня ее увидеть?

– Если она не совершала убийств, это еще не значит, что она не владеет полезной для нас информацией.

– Полиция ее допросила. – Я не спрашивала, а констатировала факт.

– Ага. Просто смешно, как вампиры не любят говорить с полицией, но они не прочь были бы поболтать с тобой.

– Ты ведь мог мне сказать, что сегодня мы встречаемся с Принцессой города.

– Я бы тебя туда не повез сегодня, если тебя так сразу не осенило бы. Честно говоря, я надеялся, что ты не ухватишься за ацтекский след, пока не прочтешь все.

– Почему?

– Я тебе говорил: это тупик. Нам нужны новые идеи. То, о чем мы еще не догадались, а не то, что полиция уже «вычислила».

– Но ты ведь еще до конца не вычислил же эту Итцпа-как-ее-там?

– Богиня позволит тебе произносить ее имя в переводе – Обсидиановая Бабочка. Кстати, ее клуб тоже так называется.

– Ты думаешь, что она здесь замешана?

– По-моему, она знает нечто такое, чем готова поделиться с некромантом, но не с истребителем вампиров.

– Так что я туда являюсь, так сказать, в неслужебном качестве.

– Так сказать.

– Я – слуга-человек Жан-Клода, треть его маленького триумвирата власти. Если я нанесу визит Принцессе города без полицейских верительных грамот, мне придется играть в вампирскую политику. А я этого не выношу.

Эдуард посмотрел на меня через стол:

– Когда прочтешь сотый протокол свидетельских показаний, у тебя мнение переменится. Ты даже вампирской политике будешь рада как поводу вылезти из этой бумажной кучи.

– Ну и ну, Эдуард! У тебя голос почти желчный!

– Анита, я эксперт по монстрам и здесь ни одной гребаной зацепки не вижу.

Мы переглянулись, и снова я ощутила это его чувство страха, беспомощности – то есть чувств, которые Эдуард испытывать не способен. Во всяком случае, так я думала.

Вошел Бернардо с кофейными чашками на подносе. Наверное, он почуял что-то в воздухе, потому что спросил:

– Я чего-то пропустил?

– Нет, – ответил Эдуард, возвращаясь к бумагам, разложенным у него на коленях.

Я встала и начала раскладывать документы.

– Нет, пока ничего не пропустил.

– Больше всего на свете люблю, когда мне врут.

– Мы не врем, – ответила я.

– А чего тогда такая гроза в воздухе повисла?

– Бернардо, заткнись, – сказал Эдуард.

Бернардо не оскорбился. Он заткнулся и раздал чашки.

Я выбрала все протоколы допроса свидетелей, которые мне удалось найти, и следующие три часа их читала. Один из них я перечитала, прикинула факты так и этак и не нашла ничего, что еще не знали бы полиция и Эдуард. Я выискивала не замеченные никем нюансы. Может, с моей стороны самонадеянно так считать, но Эдуард был убежден, что мне удастся что-то найти, чем бы «это» ни было. Хотя я уже начинала сомневаться, а уверен ли он в моих силах или просто с отчаяния хватается за любую соломинку. Знаю одно – я сделаю все, что смогу.

Поглядев на несколько пачек протоколов свидетельских показаний, я уселась читать. Многие обычно берутся читать каждый протокол целиком или частично, потом переходят к следующему, но в серийном преступлении ищешь систему. Я усвоила, что при расследовании серийного преступления надо все папки группировать: в одну стопку откладывать свидетельские показания, в другую заключения судебно-медицинских экспертов, затем – фотографии с места преступления… и так далее. Иногда я сначала занималась фотографиями, но сейчас я их отложила. В больнице я достаточно насмотрелась, и меня до сих пор мороз пробирает по коже. Так что фотографии подождут, ведь у меня работы, по существу, невпроворот и без этих ужасов. Преднамеренно спланированная волокита – вот как это называется.

Бернардо продолжал готовить нам кофе и изображать хозяина, хлопотал и суетился, когда кофе кончался, предлагал еду, от чего мы оба отказались. Когда он притащил мне надцатую чашку кофе, я не выдержала.

– Бернардо, я, конечно, тебе благодарна, но ты не производишь на меня впечатление домовитого мужика. Зачем ты так корчишь из себя хозяина? Это ведь даже не твой дом.

Он воспринял мои слова как приглашение придвинуться к моему креслу поближе, так, чтобы его затянутое в джинсы бедро коснулось подлокотника. Но не меня, поэтому я и не стала возникать.

– Ты хочешь попросить Эдуарда сходить за кофе?