Андрей Дашков - Странствие Сенора Страница 43

Сенор уже потерял им счет, когда Тойнгха догнал отряд. Его лошади, казалось, была неведома усталость – так быстро она неслась. Никто из всадников не повернул головы в сторону графа и не проронил ни слова. Сенор почувствовал, что сейчас Крысиный Хвост внушает им суеверный страх.

Лицо Тойнгха по-прежнему было бледным и непроницаемым. Обгоняя карету, он неожиданно улыбнулся, как обязательный хозяин, отдающий гостям всего лишь долг вежливости. Но в этой ледяной улыбке содержалось и нечто большее – обещание мести за безвозвратно потерянную сегодня часть неведомого достояния.

Глава двадцать пятая

Слепая Королева

Когда они выехали наконец из Стеклянного Леса, бледные кони повлекли карету к видневшемуся вдали замку, из узких окон которого сочился тусклый свет. Судя по всему, это и был замок Грах.

Его вырубили прямо в скале, и островерхие башни носили лишь едва заметные признаки вмешательства нынешних Детей Гриба в древнюю архитектуру. Из нескольких труб поднимался к невидимой тверди густой жирный дым.

Слепые лошади, почуяв близость стойла, еще более ускорили свой удивительно быстрый бег, и вскоре отряд оказался перед подъемным мостом, переброшенным через глубокий ров, который окружал замок. Многочисленная графская челядь, поражавшая непривычный взгляд разнообразием врожденных уродств, высыпала на мост поглядеть на пришельцев из Верхнего Мира, но скакавший впереди Тойнгха сделал властный жест рукой, заставив слуг в спешке разбежаться.

Карета и всадники въехали через арку на вымощенный камнем двор, окруженный со всех сторон высокими стенами, которые местами представляли собой обнажившийся монолит горной породы.

Граф спешился; слуга с глазами рептилии принял у него поводья слепой лошади.

– Вам покажут ваши комнаты, – бросил Тойнгха сидящим в карете. – Королева Мелхоэд примет вас завтра.

Слуги провели их по внутренним помещениям замка к той его части, где сейчас временно находился тронный зал Королевы подземелья.

Внутри замок поражал роскошью и незнакомым ранее Сенору великолепием.

В отделанных камнем и металлами залах они встречали многочисленных придворных и воинов, которые жили здесь вместе со своей Королевой, но их мысли, чувства и суеверия не отличались особым разнообразием.

Гриб был их фетишем. Они поклонялись ему. Он олицетворял для них случайный конфликт природных сил, давший толчок появлению первых Уродов, началу их времен, болезненным родам Праматери, в результате которых появились существа столь ущербные и – все равно – столь не любимые ею. Их ущербность делала это поклонение источнику страданий противоестественным; впрочем, не менее удивительной казалась их любовь к своей Королеве.

Сенор улавливал витавшие в здешней атмосфере намеки на эту любовь, которая была странным образом смешана со страхом. Повсюду – в украшениях вельмож, в предметах обстановки, в сюжетах, изображенных на сумрачных гобеленах, в диких и ни с чем не сообразных статуях, в округлых изгибах колонн подземных покоев – была воплощена их Королева, но нигде не присутствовала явно, но лишь как часть целого, ускользающая тень, манящий запах.

В замке Грах Уроды тоже не обходились без машин, однако механизмы были почти бесшумными и весьма изящными. В большинстве своем они предназначались для того, чтобы заменить Детям Гриба магию и отсутствующие конечности. Протезы поражали своим совершенством; некоторые из них демонстрировали изощренные таланты создателей и очевидные претензии обладателей на исключительность.

Сенор и его спутники приблизились к арке из черного камня, служившей входом в длинный полутемный зал. Холодный Затылок увидел впереди силуэт графа Тойнгха, перед которым почтительно расступились придворные. Крысиный Хвост оглянулся и обвел «гостей» злобным и напряженным взглядом. Он явно не догадывался, чего от них можно ожидать.

Они вошли в тронный зал. Дети Гриба, сопровождавшие их, застыли в ритуальном столбняке. В глубине мрачного помещения Сенор увидел высокий трон со спинкой в виде гигантского гриба. В тени этого гриба восседала Королева Уродов Мелхоэд.

Она была одета в сети из драгоценного металла, чрезвычайно тонкой работы; на ее голове сверкал прозрачный обруч, в который вросли густые длинные волосы. Дама Нижней Земли была слепа, слепа от рождения. Ее глаза не имели зрачков; белки поблескивали в узких щелях между почти соединившимися веками.

Однако Сенор сразу же ощутил мощный натиск, сравнимый разве что с атакой Хозяина Башни. Волна отражений обрушилась на его мозг и опрокинула почти все заслоны. Оправившись от неожиданности, он начал возводить защиту, о которую должны были разбиться попытки Мелхоэд подчинить его своей воле.

Теперь ему стала ясна природа почти безграничной власти, которой обладала над своими подданными Королева Уродов – слепая, как улитка, и все-таки «видевшая» в тысячу раз больше любого из жителей Мургуллы. От чудовищного сознания Мелхоэд не могло укрыться здесь ни одно случайно брошенное слово и ни один черный помысел; от него не было спасения. Но мало кто избегал черных помыслов – и она умело пользовалась этим, уничтожая врагов лишь тогда, когда их заговоры заходили слишком далеко. Так она добилась того, что ее влияние стало абсолютным.

На глазах у придворных Сенор и Мелхоэд вели настоящую войну, недоступную пониманию остальных Детей Гриба. Он не поддавался давлению Королевы, но и не представлял собой угрозы для ее незримой власти. Ему почти нечего было скрывать.

Он позволил Даме Нижней Земли проникнуть туда, куда считал нужным, – и она жадно вторгалась в эти области, сразу погрузившись в темные пещеры тайн, пропасти отчаяния, трясины страха, могилы утраченных надежд; смакуя прошлое Люстиг, видения чудовищ Тени, медленное умирание Кобара, насилие, которому подвергалось тело Черной Летрод; явно наслаждаясь редкими для Королевы мгновениями, когда во всю силу раскрывался, играл и питался чужими жизнями ее бесценный дар…

Потом она ослабила натиск, наткнувшись на глухую стену, поспешно воздвигнутую Сенором, а тот сумел наконец отвести свой сосредоточенный взгляд от ее бельм и рассмотреть Мелхоэд целиком. Фигура Королевы была полускрыта в густой тени гриба, но он использовал магическое зрение.

Она знала, что он «видит» ее обнаженной, однако не возражала. Ей даже нравилось это. У нее оказалось поразительно правильное тело без малейших признаков какого-либо внешнего уродства. Более того, ей была присуща та бледная, порочная и роковая красота ночи, в которой не оставалось ничего от подлинной нежности и света. В этой вызывающей красоте Сенор обнаружил еще одну причину для неискоренимой зависти, которую – кроме преданности и страха – питали к своей Королеве Дети Гриба.