Андрей Звонков - Любовью спасены будете... Страница 43

– Так, – сказала Вилена.

– А чтобы он перестал работать, совершенно не обязательно снова нажимать на кнопки и крутить ручки, достаточно выдернуть вилку из розетки. Просто сжечь веревочку, на которую сделан заговор. Понятно?

– Ага! А что, любой человек может изучить ведовство?

Мария Ивановна усмехнулась. Все-то любопытно ей! И ответила честно:

– Изучить может любой, а вот применять – нет. Ведь для того, чтобы сделать заговор, мало произнести слова… надо их так произнести, чтобы слово стало материальным, чтоб оно изменило вещь, ту же тряпочку или веревочку. А для этого надо иметь силу, или вырастить ее в себе, или получить от другого ведуна во время его смерти.

Вилечку передернуло. Она поежилась и спросила:

– Это как?

– Да в общем не сложно, достаточно умирающего ведуна взять за руку или прикоснуться к нему, в момент смерти сила перейдет к прикоснувшемуся.

– Мам, ты сама-то веришь в это? – Вилечка смотрела на Марию Ивановну круглыми от изумления глазищами. – Я всегда думала, что колдуны только в сказках бывают.

– Ну и думай дальше. Я ж просто ответила на твои вопросы.

Вилечка очень озадачилась. О том, что мама может что-то особенное, она знала давно, еще с детства, но вот таких разговоров никогда не было. Что это мама разоткровенничалась?

И снова дни потекли за днями. Только уже Марии Ивановне не приходилось ходить в Сбитнево, потому что каждый вечер приезжал тот же мотоциклист и привозил новую корзину с продуктами, а старую забирал с пустой банкой из-под молока.

Утром последнего воскресенья Мария Ивановна проснулась от какой-то непонятной возни. Она выглянула за дверь и отпрянула: по огороду топталось несколько диких кабанов. Маша через щелку смотрела на перепаханное копытами и пятачками поле: кабаны, а точнее, кабаниха с кабанятами дружно выкапывали картошку. Вот свиньи! Желудей им мало! Вон какая дубрава рядом. Иди и собирай! Так нет, надо на поле обязательно картошку выкопать!

Вилечка приподнялась на лежанке, удивленно смотрела на маму.

– Что случилось?

– Гости у нас, – тихо ответила Мария Ивановна. – Не шуми!

– Какие гости? – удивилась Вилечка.

– Очень неприятные. И главное, непонятно – откуда?

– А кто?

– Кабаны.

– Кто?!

– Дикие свиньи! – пояснила Мария Ивановна. – Кабаны.

– Из леса?

– Естественно. – Мария Ивановна продолжала стоять у двери и наблюдать за наглыми хрюшками. – Пришли и жрут нашу картошку!

Мария Ивановна привстала на чурку, служившую стулом, выглянула в окошечко, стараясь осмотреть как можно больше пространства, нет ли рядом секача? Вроде бы нет. Она спустилась к Вилечке, сидевшей на лежанке, и сказала:

– Сейчас все будет зависеть от неожиданности. – Она дала Вилечке кастрюлю и сказала: – Стучи и ори как можно громче!

– А ты?

– Я тоже!

Увлеченные кабаны бродили по огороду, хрюкали, толкались, чавкали и, казалось, не думали ни о чем, кроме еды.

Дверь избушки с треском распахнулась, мама с дочкой вылетели с громом и визгом, стуча деревяшками по кастрюлям, и орали. Кабаны, дружно подхватив визг, сметая все на своем пути, рванули через поляну и скрылись в лесу.

– Ну вот, – сказала Маша, – главное – неожиданность!

Они пошли разбираться с огородом. Делянка погибла почти вся. Маша осмотрела не выкопанные кустики, повыбирала изжеванные и потоптанные. Странное состояние: обидно и смешно… обидно оттого, что сколько труда было вложено в эту делянку и за полчаса все ушло свинье под хвост, а смешно оттого, что справиться с непрошеными гостями оказалось легко. Повезло, что кабаны были только с мамашей и, как все свиньи, были насколько наглы, настолько же и трусливы. Вилена походила вокруг избушки, то тут, то там виднелись ямки от копыт и пятачков. Мария Ивановна разобралась с огородом, сложила погибшие кусты в кучу. Осталось меньше половины. В разрыхленной земле виднелись желтенькие горошинки молодой картошки. Чтобы копать ее, надо было ждать еще недели две-три. С какой стати свинюшки приперлись? В лесу для них гораздо больше еды. Совпадение, случайность? Поняв, что ее затея с порчей молока и наветом на Машу с Вилечкой провалилась, Людка с Евдокией прибегнули к более изощренным способам? Они могли. Вполне. Вилечка спросила:

– А что, это опять тетка Люда?

– Не знаю. Не знаю, – проговорила Мария Ивановна. – Управление дикими животными дело нелегкое. Я могу одно сказать наверняка: если это стадо заговоренное, то оно вернется.

– Мам, я не понимаю, ну что, тетя Людмила нашла этих свиней в лесу и уговаривала их прийти к нам?

– Зачем? Достаточно либо кусочек помета от них взять, либо след копыта вынуть аккуратно, а лучше и то и другое. – Маша неохотно объясняла. – А дальше дело техники.

– И какая связь между этими вещами и самим стадом? – Вилечка, прагматик, изображала Фому неверующего не столько оттого, что не верила, сколько из банального упрямства и стремления понять то, что понять невозможно.

– Связь самая что ни на есть прямая, – ответила Мария Ивановна. – Я не специалист такой уж, но связь есть между всеми вещами, иногда прямая, иногда косвенная… Но использовать, как говорит папа, колдовские штучки можно и лучше всего на прямых связях…

Вилечка задумалась, она вспомнила, как старательно замела за собой глиняные следы между калиткой и асфальтовой дорогой мама, когда они уезжали на озеро. Как же все сложно! Она вспомнила, как Виктор однажды на вызове сказал: «Знания преумножают скорбь. – И пояснил: – Так сказано в Библии у Екклесиаста». Да, а к чему он это сказал?

Они приехали к женщине на боли в груди. Дверь им открыла девочка лет восьми, с удивительно красивым личиком и не по-детски спокойными и красивыми глазами. Пока Носов осматривал женщину, пока Вилечка мыла руки и набирала шприц, девочка выполняла любую их просьбу, она все делала очень спокойно и серьезно. В ее движениях и поведении не было ничего от детской шаловливости или, наоборот, бестолкового страха перед врачами. Перед ними был маленький взрослый человек с детским голосом и недетской речью. Вилена поймала себя на мысли, что ей не хочется отрывать глаз от симпатичной девчушки.

У матери ее оказалась межреберная невралгия, штука болезненная, но не смертельная. Они тогда обезболили женщину, Носов написал рекомендаций на пол-листа, и они уже уходили, когда девочка вдруг в коридоре, провожая бригаду, сказала:

– Это все из-за меня.

Носов и Вилечка удивленно посмотрели на ребенка.

– Почему это из-за тебя?

– А у меня хронический лейкоз, – спокойно ответила девочка, – я знаю, мне недолго жить осталось. А мама переживает очень. – Она произнесла эту фразу так спокойно, что у Вилечки, понимавшей истинность и неотвратимость ее слов, защемило в груди. Она вдруг поняла, откуда взялась такая красота в этой девочке, это красота безысходности.