Чарльз Уильямс - Сошествие во Ад Страница 43

Слово «Гоморра» окатило ее холодом. Она вспомнила вопрос из своего видения: «А те, кто не имеет?» Стенхоуп словно услышал его и ответил:

— Слава Господня падет на города равнины, Содом и другой. О Содоме мы многое знаем, но об этом другом, наверное, еще больше. Мужчины могут быть влюблены в мужчин, а женщины в женщин, могут говорить что-то, суетиться… Но знаете ли вы, как спокойны улицы Гоморры? Там водоемы вечно отражают лица тех, кто ходит со своими собственными призраками, но у призраков нет отражений. В Гоморре все всем довольны, Периэль, им не знакомы трудности. Там не бывает перемен, по крайней мере, до огненного дождя Славы Господней в конце. Они моногамны, у них нет детей — в их существование не вторгаются ни херувимы, ни младенцы, крикливые и утомительные, как у нас здесь, там нет рождения, а есть только вторая смерть. Они сосредоточены только на себе, и Творение, милость Господня, им незнакомо. Но мы почти не вспоминаем о Гоморре, уж не знаю, хорошо это или плохо.

— Но где о ней вспоминать? — воскликнула она.

— Где же, как не здесь? Когда все кончается, остаются только Сион[37] и Гоморра, — ответил он. — Но не думайте об этом сейчас, лучше идите, поспите, если сможете, а то будете нервничать днем.

— Ни за что, — сказала она. — Не буду.

— Всякое бывает, — ответил он. — Все же вам лучше поспать. Суббота и все такое… Будьте агнцем и поспите.

Она кивнула, послушно вошла в калитку и, задержавшись, спросила:

— Я вас скоро увижу?

— Да, мне придется выйти в конце, — сказал он. — Если Господь Сам не надумает явиться. До тех пор, Периэль — ступайте с Богом!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

День миссис Парри начался с рассветом. Впереди ее ждали великие дела. «Режиссер и постановщик», как именовали ее журналисты, старалась не вспоминать каждую минуту о газетах, где фотокорреспондент запечатлел ее рука об руку со Стенхоупом. К завтраку пришла короткая сухая записка от Уэнтворта. Историк извещал, что подхватил простуду и не появится на премьере.

Несмотря на лаконичный стиль, сочинение отняло у Лоуренса Уэнтворта много сил. Но желание во что бы то ни стало оберечь свое одиночество заставило его с утра пораньше разделаться с этой работой и вернуться в кабинет с наглухо закрытыми шторами. Здесь ему было легче бороться с простудой.

«Хм, это же надо ухитриться подцепить простуду в такую погоду, — подумала миссис Парри, наблюдая в окно за игрой солнечных зайчиков на траве. — Между прочим, мог бы вернуть билет и хотя бы пожелать удачи». Она едва ли догадывалась, что удачи-то как раз Уэнтворт не стал бы желать никому даже под пыткой.

Она отправила в оргкомитет записку с сообщением, что одно место освободилось. Если больше никто не откажется, если никто из актеров не угодит под машину, не провалится в тартарары или еще каким-нибудь экзотическим способом не выйдет из строя, ну, значит, повезло. Днем раньше, после репетиции, миссис Парри разговаривала с Паулиной. До нее дошли слухи, что миссис Анструзер совсем плоха, и «режиссеру-постановщику» надо было точно знать, не повлияет ли это на премьерный прогон. Все-таки Периэль — одна из центральных фигур, не хотелось бы рисковать спектаклем из-за здоровья престарелой бабушки. Однако тревоги оказались напрасны. Паулина продемонстрировала редкую разумность и заверила миссис Парри, что будет играть в любом случае, дескать, они с бабушкой специально говорили на эту тему и все решили. Миссис Парри не очень-то доверяла господней пунктуальности, но ответом удовлетворилась и ничего менять не стала. Если случится такое несчастье… лучше бы уж тогда оно случилось со Стенхоупом, вот им-то сейчас пожертвовать совершенно не жалко. Миссис Парри с готовностью принесла бы автора в жертву на любой алтарь, окажись у нее хоть какой-нибудь, лишь бы обеспечить присутствие остальных и успех пьесы. Именно эта черта и восхищала в ней Стенхоупа. Естественно, она хотела громкого успеха, но процесс его достижения прельщал ее даже больше, чем результат. Она предпочла бы дать совершенное представление перед пустым залом, чем далекое от совершенства — перед полным.

Пока, вроде бы, все шло нормально. Даже фотограф не подвел. Сам же Стенхоуп об этом и позаботился. Он устроил так, что ее сфотографировали в разгар постановочного процесса, они со Стенхоупом живо обсуждают что-то на фоне сцены с декорациями. Подпись оказалась тоже вполне на уровне: «Мистер Стенхоуп обсуждает с постановщиком (миссис Кэтрин Парри) эпизод своей пьесы». Миссис Парри тогда же напомнила Стенхоупу его обещание сказать несколько слов после спектакля, «о-о, так, совершенно неформально». Он заверил ее, что готов: «высказаться совершенно неформально. Чтобы высказаться формально, — добавил он, — понадобился бы как минимум архангел с трубой».

— Вы сами просто ангел, мистер Стенхоуп, — сказала она, тронутая его вежливостью, но он только улыбнулся и покачал головой.

Перед началом спектакля газетчики опять снимали их, главных исполнителей и Хор. Стенхоуп руководил съемкой, а потом подошел к Паулине.

— Миссис Парри — просто молодец! — искренне сказал он. — Посмотрите, все спокойны, все на своих местах! Обычно премьерам свойственна куда более суматошная обстановка.

— Да, наверное, — задумчиво ответила Паулина, — но я думаю, дело не только в ней. Питер, разве вы не чувствуете, как вообще спокойно вокруг?

— Я рад, что вы это чувствуете, — улыбнулся он.

— Я сама удивляюсь. Бабушка умерла сегодня утром — через пять минут после моего возвращения. Хотелось бы знать, может ли смерть принести такое умиротворение?

— Смерть, конечно, приносит покой, — задумчиво ответил Стенхоуп, — но сейчас происходит что-то еще. Тишина как в раю — счастливая тишина. Но мне все равно хотелось бы, чтобы мы ставили «Бурю», а не мою чахлую пьесу!

Про все поведаю. И обещаю

Безбурный путь домой и свежий ветер

Попутный; он позволит нам догнать

Флот королевский, далеко уплывший.[38]

Его голос стал певучим, рука взлетела вверх, будто он взывал к стихиям, и рука эта показалась Паулине рукой волшебника. Слова свободно парили над лужайкой: в них отчетливо слышался и свежий ветер, и безбурный путь. Паулина даже оглянулась посмотреть, далеко ли они отстали от королевского флота. Все сказано, обо всем поведано, всему свой черед.

— Нет уж, вам, может, и хочется «Бурю», но я предпочитаю вашу пьесу, — ответила она.

— Между прочим, в «Буре» тоже есть роль для вас. Угадаете, какая? — мягко спросил он.