Сергей Москвин - Предельная глубина Страница 45

– Значит, не послушалась? Больше ты туда не пойдешь.

Что он имел в виду, Зоя поняла, когда Севу внезапно отчислили из университета. Отчислили с последнего курса, когда до окончания оставалось всего полгода! «За недостойное поведение, несовместимое с образом советского студента», – было написано в приказе. Уже через несколько дней его забрали в армию. Студенты шепотом рассказывали друг другу, что Сева пострадал за то, что в своих эпиграммах высмеивал Брежнева и других членов Политбюро. Некоторые из Севиных стихов действительно были довольно острыми. Но разве за это отчисляют?! Зоя бросилась к Шелесту.

– А что ты хотела? – спросил он. – Твой приятель болтал что попало и где попало. Да еще наивных дурех, вроде тебя, хотел в это дело втравить. Вот пусть теперь понюхает запах портянок. В армии из него быстро всю блажь выбьют.

– Так ты знал?! – опешила Зоя.

Он даже не смутился.

– Разумеется. Я же должен знать, как проводит свободное время моя невеста и в каких компаниях она бывает.

– Ты что, следил за мной? – От возмущения Зоя даже не среагировала на прозвучавшее слово «невеста».

Шелест улыбнулся своей открытой улыбкой, которая так нравилась ей. Прежде нравилась!

– В этом не было необходимости. У меня есть и другие источники информации.

– И что сообщили тебе эти источники обо мне? – из последних сил сдерживая раздражение, спросила Зоя.

– Что ты будешь мне отличной женой.

Шелест попытался обратить все в шутку, вот только она не собиралась с ним шутить. Ни сейчас, ни потом.

– Значит так, – объявила Зоя. – Никакой женой тебе я не буду. И вообще, держись от меня подальше! Между нами все кончено. Запомни это!

Только на этот кратковременный порыв смелости и хватило. Вот уж действительно наивная дуреха. С кем она вздумала тягаться. Ее жизнь превратилась в настоящий кошмар. Шелест караулил ее возле университета, приходил домой, один раз даже затащил в служебную машину. Все хотел, чтобы она, по его словам, «перестала дурить». Но она не перестала, чем окончательно вывела Шелеста из себя. Вскоре Зоя узнала, что ее поступление в аспирантуру, которое давно было согласовано со всеми преподавателями, находится под вопросом. На комсомольском собрании факультета ее вдруг назвали безынициативной. Прежние университетские друзья отвернулись от нее. Да еще кто-то пустил слух, что это именно она заложила Севу. Скрипя зубами, Зоя все-таки закончила университет и даже получила диплом, увы, не красный. Тройка по научному коммунизму, выставленная ей на экзамене, развеяла мечту о бордовых корочках. Хорошо хоть, что по всем профильным предметам у нее были пятерки. Когда она рыдала над несправедливостью жизни, вновь заявился Шелест со своим предложением. Это было очень странное предложение. Он обрисовал ей будущие перспективы, вернее, их полное отсутствие, и заявил, что ее единственный шанс все исправить – это выйти за него замуж. Но она не последовала его совету, а безрассудно сбежала в Ленинград, где все-таки поступила в аспирантуру! Шелест потерял ее. А может быть, наконец понял, что ему не вернуть ее, что бы он ни делал, и решил не искать. Постепенно все стало налаживаться. Петровский пригласил ее в экспедицию, где она познакомилась с Игорем. Зоя уже решила, что все у нее в жизни будет хорошо. Размечталась дура! Сначала Виктор сошел с ума, а потом… Потом появился Шелест.

– Ничего себе! – воскликнула Маринка, выслушав ее рассказ. – Ну, ты даешь, подруга!

Зоя обреченно вздохнула.

– Это как рок, преследующий меня. Мне никогда от него не избавиться.

– Глупости. Я же с тобой, – заявила Маринка. – Да еще Игорь. Вместе мы не дадим тебя в обиду.

Зоя всхлипнула.

– Марин, я не знаю, что мне делать.

– Для начала давай-ка поедим. Игорь сказал, что договорился насчет нас в их офицерской столовой. Вот и пошли. – Она решительно взяла Зою за руку.

– А Петровский?

– Ой, да куда мы без него? – Маринка всплеснула руками, потом выглянула в коридор и громко крикнула: – Константин Львович, идемте завтракать!

До Читы добирались больше трех часов. Дорога пролегала по красивейшим таежным местам. Но Игорь, погруженный в мысли о состоянии Короткова, мало обращал внимания на красоту окружающей природы. Шелест тоже думал о чем-то своем, поэтому почти всю дорогу ехали молча. Водитель, правда, несколько раз пытался начать разговор, но после того, как Шелест велел ему лучше следить за дорогой, оставил эти попытки.

В госпитале действовал пропускной режим. Игорь сразу вспомнил свое утомительное ожидание в бюро пропусков штаба округа. Однако на этот раз ждать не пришлось вовсе. После того как Шелест показал дежурному на входе свое комитетское удостоверение в бордовой кожаной обложке, их обоих беспрепятственно пропустили внутрь. Судя по пышущему здоровьем контрразведчику, ему не часто приходилось бывать в госпиталях, однако в новой обстановке он чувствовал себя очень уверенно, сразу отыскал регистратуру и спросил у сидящей за окошком пухленькой медсестры:

– Коротков, поступивший к вам накануне, в какой палате?

Вопрос прозвучал довольно сурово, но медсестра нисколько не обиделась и даже приветливо улыбнулась Шелесту.

– Сейчас посмотрю. – Она принялась листать регистрационный журнал. – Коротков… А в каком он отделении?

– Психиатрии, – подсказал Игорь.

Девушка отыскала нужную страницу, пробежала ее взглядом, водя пальцем по строчкам, и растерянно подняла глаза.

– Нет такого.

Игорь переглянулся с Шелестом.

– Но фамилии поступивших больных вы записываете? – повысил голос контрразведчик.

– Да-да, конечно. – Медсестра еще быстрее начала перебирать страницы. – Вот, нашла! Коротков… отделение интенсивной терапии. У нас смена в восемь утра, а его ночью привезли, поэтому записали, как будто поступил позавчера, – начала оправдываться она.

Но Шелест перебил ее:

– В какой он палате?

– В 204-й, на втором этаже.

– А кто лечащий врач?

Она виновато пожала плечами.

– Это надо спросить у завотделением. У нас такого учета нет.

– Спасибо, – торопливо поблагодарил Игорь медсестру, потому что Шелест уже направился к лестнице.

Сегодня он был какой-то не такой. Более мрачный, что ли. Но за последние два дня в части погибло более двадцати человек. Какое уж тут веселье?

Отделение интенсивной терапии предназначалось для тяжелых больных. Дверь запиралась на кодовый замок, а на стену перед входом был выведен электрический звонок. Шелест позвонил, и через минуту на лестничную площадку вышла другая медсестра с седыми волосами, выбивающимися из-под медицинской шапочки, и хмурым морщинистым лицом. Игорь подумал, что молодые просто не выдерживают тяжелого режима работы в этом отделении.