Алексей Атеев - Черное дело Страница 45

– У меня для вас есть кое-что интересное.

– Не понял.

– Касательно ваших занятий.

– Выражайтесь яснее.

– Вы же занимаетесь расследованием убийства Валентина Сокольского?

– И что же?

– И, как я слышал, задержали убийцу. Честь вам и хвала. Редкое мужество! Я потрясен! Просто героизм. Гениально.

«Он что, издевается?» – Осипов уже было собрался бросить трубку.

– У меня для вас есть нечто в высшей степени интересное, – продолжал ворковать Джордж. – Приезжайте! Есть разговор. Приезжайте, друг мой, не пожалеете! Очень занимательные факты. Касательно преступления… Не хочу показаться навязчивым, но…

– К вам в студию? – решился Осипов.

– В студию? Нет, не стоит. У меня срочная работа. Чехи, знаете ли, заказали. Платят валютой. Поэтому дело не должно стоять. Приезжайте на Волхонку.

– Куда?!

– В Музей изобразительных искусств. У меня съемка. Сочетаю приятное с полезным. Давайте через час. Найдете меня наверху. Знаете, где импрессионисты висят?

В музее, несмотря на лето, было не особенно много народу. Группа аборигенов Полесья внимательно слушала экскурсовода, рассказывающего о фараонах Среднего царства, стайка китайцев склонилась над витриной с микенскими древностями, угрюмый немец в кожаных шортах впился взглядом в работу Кранаха.

На втором этаже было более оживленно.

– Так. Зиночка, повернись левее, руку приподними, покажи страсть. Больше страсти! Ты вся в танце! Экспрессивней. Руку на излом…

Голос было явно знаком.

Джордж работал. Он суетился возле картины Матисса «Танец», пытаясь придать натурщицам позы, воспроизведенные на полотне. Две модели – худосочные красотки – безуспешно старались понять задумку фотомастера. Вокруг собрались посетители и на все лады комментировали происходящее.

– Зиночка, это невозможно! – Джордж всплеснул руками и в отчаянии забегал вокруг своей треноги. – Ну почему я не пригласил мужчин? Объясняешь этим бабам, объясняешь… Кошмар!

– Ну работали бы, Юрий Иванович, с мужиками! – сказала более худосочная красотка. – Чего зря время отнимать?

– Я попрошу!!! – Джордж насупился и наклонился к камере. – Еще дубль.

– Ничего не получится, – сказал какой-то зритель, – на картине голые, а эти одетые. Надо бы раздеть.

– Раздеть! – уловил подсказку Джордж. – Именно!!! Вот это правильно. Девочки, раздевайтесь!!!

– Вот еще! – фыркнула Зиночка. – Мы так не договаривались. Обнаженная натура оплачивается по более высокой ставке.

– Зина, – с упреком пропела другая фигурантка, видимо, сочувствующая мастеру.

– Молчи, Лорка. На обнаженку не договаривались. Оплата сдельная, а этот конь нас обуть хочет.

– Я заплачу! – воскликнул Джордж. – Раздевайтесь, девушки.

– Верно ли, заплатишь?

– Зи-на! – с упреком произнес фотомастер.

– Ладно. Лорка, давай. Коли он обещает, то никуда не денется. Слышал, Жорик? Не отвертишься, коли наколешь. – И Зина, ни минуты не медля, стянула через голову платье.

– Послушайте, гражданин, – пробилась сквозь образовавшуюся толпу старушка-смотрительница. – Ведь это же храм. Храм искусств! Что вы себе позволяете! Сейчас же прикажите девушкам одеться. Какой срам! В храме!!!

– Спокойно, бабуся. У меня заказ Министерства культуры. Екатерина Алексеевна в курсе. Ты слышишь, старая? Сама Фурцева! Тащи своего директора. Пардон, девочки. Продолжаем работать. Служителей тоже понабрали! Искусства не видят. Заслонились от народа размалеванными задниками! Что, мне в министерство звонить?! Нижнее белье тоже снимайте. Чтобы как у Матисса! Товарищи, товарищи, не мешайте работать. Сдайте назад, пожалуйста. Зина, посмотри на полотно. Где экспрессия? Я тебе плачу за голую задницу, а у тебя что? Лариса, вздымайте руки над головой. Снято! Переходим к Дега.

Толпа зачарованно двинулась вслед за натурщицами.

– Юрий Иванович, – позвал Осипов.

Фотограф обернулся и узнал журналиста.

– Ой, голубчик! Вы видите. Никак не могу оторваться. Миль пардон. Еще несколько дублей.

Примерно через час фотодейство было завершено.

– Работать не с кем, – пожаловался Джордж, собирая аппаратуру. – Натурщицы – деревяшки. Ни одна с точностью не может воплотить замысел. Бьешься с идиотками, бьешься… Все впустую. А фирмачи, они донельзя требовательны. Придираются. К тому же время поджимает. Вот и приходится работать с кем попало. Конечно, отвлек вас. Думал, управлюсь быстрее. Вы уж извините.

Осипову до чертиков надоел музей, его посетители, а главное, было жалко потерянного времени.

– Не расстраивайтесь, – фотограф положил ему руку на плечо, и Осипов едва сдержался, чтобы не стряхнуть потную ладонь. – Сейчас поедем в кабачок, посидим…

– Какой кабачок?!

– Да любой, на ваш выбор. Ну хотя бы «Якорь». Любите рыбную кухню?

– До «Якоря» пилить и пилить.

– Обижаете. В тачку, и мы там. Заливная осетрина с хренком… О! – Фотомастер облизнулся. – Люблю, черт возьми, перекусить после напряженной работы. Да вы не волнуйтесь. Плачу я.

В ресторане оказалось совсем пусто.

– Отлично! – прокомментировал Джордж. – Никто не помешает побеседовать по душам.

– По душам? – Осипов непонимающе уставился на фотографа.

– О деле, конечно. Коньячок?

– Я предпочитаю пиво.

– Плебейский напиток. Водку, семечки и пиво не употребляю. Ну, не обижайтесь. Шутка. А я, тем не менее, глотну коньячку. Армянский. Конечно, не «Двин», но все же. Вы настаиваете на пиве? Зря! Хотя, конечно, креветки… Понимаю. Не смею противодействовать. Итак, за ваш успех.

– О чем вы хотели со мной поговорить? – стараясь говорить спокойно, спросил Осипов.

– Обижаете! Да ни о чем. Просто хотел поздравить. Такая удача! Обезвредили гада. Какая, однако, сволочь. А ведь я его знал.

– Вы знали Шляхтина?

– Конечно.

– И остались жить?

– Да зачем ему было меня убивать? Я был вне сферы его интересов. Наоборот. Он не раз приходил ко мне в студию. Интересовался фотоискусством. Я давал ему уроки. К сожалению, не знал, чем он, мерзавец, занимается. Вытурил бы. В три шеи вытурил! Впрочем, поздно. Вы оказались проворнее. За ваше здоровье. – Джордж поднял рюмку.

Осипов отхлебнул пива, очистил креветку.

– А вы действительно думаете, что Сокольского убил именно физрук? – Джордж склонился над рыбным ассорти, и потому вопрос прозвучал глухо и невнятно.

– Не понял? – Осипов вопросительно взглянул на своего собеседника.

– Ну этот мальчишка. Валентин, по-моему. Вы думаете, он пал жертвой Шляхтина?

– А кого же?

– Не знаю.

– Я вас не понимаю?

– Неплохая форелька. – Джордж причмокнул. – А вот осетринка припахивает, или мне кажется? Нынче, знаете, с осетринкой беда. Уж не ведаю почему. Могу и ошибаться. Ну да ладно. Я, конечно, понимаю: Шляхтин – негодяй, убийца. Но имею большие подозрения, что не он убил мальчишку.