Бекка Фитцпатрик - О Чем Молчат Ангелы Страница 45

— Посмотрим, что я смогу сделать, — сказал он, выходя из машины.

Патч оставил работать печку и не вытащил ключ из замка зажигания. Пару минут я прокручивала в голове прошедший вечер, и только потом до меня дошло. Я сижу одна в машине Патча. В его личном пространстве.

Если бы я была Патчем и хотела спрятать что-то очень важное, я не стала бы держать это в своей комнате или в школьном шкафчике, даже в рюкзаке, ведь все это могут обыскать или отобрать. Я бы спрятала это в своем сияющем черном джипе с мудреной охранной системой.

Расстегнув ремень безопасности, я покопалась в куче учебников у себя под ногами, чувствуя, как мои губы изогнулись в таинственной улыбке при мысли о том, что я могу обнаружить какой-нибудь секрет Патча. Я не ожидала ничего определенного; меня вполне устроил бы, к примеру, код от его шкафчика. Приподнимая носком балетки школьные бумаги, разбросанные по дну джипа, я нашла старый освежитель воздуха с запахом хвои, диск «AC/DC» «Дорога в ад», огрызки карандашей и чек из супермаркета от 10:18 сегодняшнего дня. Ничего особо удивительного, ничего изобличающего.

Я открыла бардачок, просмотрела инструкцию и остальные документы. В глубине что-то блеснуло, и мои пальцы нащупали металл. Вытащив то, что оказалось фонарем, я включила его, но ничего не произошло. Мне показалось, что он какой-то чересчур легкий, и, отвернув дно, я убедилась, что батареек в нем нет. «Зачем Патчу хранить в бардачке неработающий фонарь?» — последнее, о чем я успела подумать, прежде чем мой взгляд уткнулся в пятно цвета ржавчины, засохшее на одном конце фонаря. Кровь.

Очень осторожно я положила фонарь обратно и закрыла бардачок, говоря себе, что пятну крови есть множество объяснений. Фонарь могли держать пораненной рукой, им могли отталкивать мертвое животное к краю дороги... или с силой бить по телу, пока не порвалась кожа.

На этой мысли я подскочила, а сердце забилось с бешеной скоростью. Патч солгал. Он напал на Марси. Отвез меня домой в среду, сменил мотоцикл на джип и выследил ее. Или, может, их пути просто где-то пересеклись, и он действовал непреднамеренно. В любом случае Марси пострадала, и виновен в этом был Патч.

Умом я понимала, что делаю поспешные выводы, обвиняя Патча, но ставки были слишком высоки, чтобы медлить и все обдумывать.

У Патча пугающее прошлое и множество, множество тайн. Если жестокое и бессмысленное насилие — одна из них, опасно и дальше находиться с ним наедине.

Горизонт осветила далекая вспышка молнии. Патч вышел из ресторана и перебежал стоянку, неся в одной руке коричневый пакет, а в другой — две бутылки газировки. Обежав джип вокруг, он нырнул на водительское сиденье, снял бейсбольную кепку и стряхнул капли дождя с растрепанных темных кудрей.

— Сэндвич с индейкой, без майонеза и огурцов, и вода, чтобы его запить.

— Это ты напал на Марси Миллар? — тихо спросила я. — Мне нужна правда... отвечай.

Патч отвел от губ бутылку «7UP».

— Что?

Его глаза впились в меня.

— Фонарь у тебя в бардачке. Объясни.

— Ты рылась у меня в бардачке? — его голос не звучал сердито, но и радости в нем не было.

— На фонаре — засохшая кровь. Ко мне домой приходили полицейские. Они думают, что я в этом замешана. На Марси напали вечером в среду, сразу после того, как я пожаловалась тебе, что терпеть ее не могу.

Патч коротко и невесело рассмеялся.

— Думаешь, я избил ее фонарем?

Он потянулся рукой за сиденье и вытащил огромное ружье. Я закричала. Тогда Патч наклонился и закрыл мне рот рукой.

— Это ружье для пейнтбола, — объяснил он холодно.

Я переводила взгляд с Патча на ружье, чувствуя, как у меня округляются глаза.

— Я играл в пейнтбол на этой неделе, — добавил он. — Мне казалось, мы с этим разобрались.

— Эт-то... не объясняет кровь на фонаре.

— Это не кровь, — сказал он, — а краска. Мы играли в «Захват знамени».

Мой взгляд вернулся к бардачку с лежащим внутри фонарем. Фонарь был... знаменем. Меня затопило облегчение, смешанное с неловкостью и виной из-за того, что я так поспешно обвинила Патча.

— А, — сказала я глупо. — Тогда... извини.

Но, кажется, было поздновато для извинений.

Патч, глубоко дыша, смотрел прямо перед собой. Я подумала, что ему, наверное, нужно помолчать, чтобы немного остыть. В конце концов, я обвинила его в том, что он избил человека. Мне было ужасно стыдно, но в голове все смешалось в такую кашу, что я не могла даже придумать нормального извинения.

— Если судить по твоему описанию, Марси, должно быть, успела нажить себе парочку врагов.

— Мне кажется, мы с Ви возглавляем список, — отозвалась я в попытке разрядить атмосферу. Но мой ответ был шуткой лишь отчасти.

Патч повернул на подъездную дорожку перед домом и заглушил двигатель. Козырек кепки скрывал глаза, но на губах играл намек на улыбку. Эти губы выглядели такими мягкими и гладкими, что мне пришлось потрудиться, чтобы оторвать взгляд. Больше всего я радовалась тому, что он, кажется, меня простил.

— Мы еще поработаем над твоими навыками игры в бильярд, Ангел.

— Кстати, о бильярде, — я кашлянула. — Мне бы хотелось знать, когда и как ты собираешься получать... то, что я тебе проиграла.

— Не сегодня. — Его глаза внимательно следили за мной, оценивая мою реакцию.

Я металась между облегчением и разочарованием. Пожалуй, больше склоняясь в сторону разочарования.

— У меня кое-что для тебя есть, — сказал Патч и пошарил рукой под сиденьем, достав оттуда белый бумажный сверток с узором из перцев чили. Пакет из «Границы». Он поставил его между нами.

— Что это? — спросила я и попыталась заглянуть в пакет.

Я не могла даже представить, что может быть там внутри.

— Открой.

Я вытащила из пакета коричневую картонную коробочку и подняла крышку. Под ней оказался стеклянный шар с миниатюрной копией заснеженного порта «Дельфы» внутри. Медная проволока, свернутая в кольцо, обозначала чертово колесо, а прихотливо изогнутая — американские горки. Рядом располагался «волшебный ковер» из плоских листов тусклого металла.

— Он прекрасен, — сказала я, пораженная тем, что Патч не только подумал обо мне, но и потрудился купить мне подарок. — Спасибо. Правда. Мне очень нравится.

Он коснулся поверхности стекла.

— Так выглядел «Архангел» до того, как его переделали.

За колесом обозрения тонкая извилистая линия прочертила холмы и долины «Архангела». На самой высокой точке, склонив голову и глядя вниз безглазым лицом, стоял ангел со сломанными крыльями.

— Что все-таки случилось в тот вечер, когда мы на нем катались?

— Ты не хочешь этого знать.