Челси Ярбро - Костры Тосканы Страница 45

Сандро быстро заскочил за кровать и сорвал остатки многострадального полога. Когда Эстасия подступила к нему, он накинул на нее тяжелую ткань и кое-как затянул узлом оба конца портьеры. Женщина продолжала биться, но вырваться уже не могла. Сандро усадил ее на кровать и застыл в ожидании.

Когда наконец истерические рыдания стихли, он подошел к окну и рванул на себя закрытые створки. Ночная прохлада наполнила комнату, запахи лета смешались с ароматами пролитых косметических средств.

— Господи, защити меня и спаси, — все еще бормотала донна, пытаясь освободиться.

— Послушай, Эстасия, — строго заговорил Сандро, от его мягкости не осталось следа. — Объясни, что с тобой происходит. — Он нервно вздохнул и задал вопрос, мучивший его в последнее время: — Ты ждешь ребенка? В этом причина твоих истерик?

Она зашлась в приступе дикого хохота.

— Ребенка? — Смех просто душил ее. — Я жду ребенка?

Сандро нахмурился, теряя терпение.

— У тебя было по крайней мере два любовника в прошлом году. Ты вполне могла от них понести. Что тут смешного?

Его слова не произвели на Эстасию должного впечатления. Она вновь рассмеялась, на этот раз ее смех походил на сдавленные рыдания.

— Я не хочу ребенка. Я хочу… Я хочу…

Лицо ее исказилось, и она опять бы ударилась в плач, если бы Сандро не отпустил ей пощечину.

— Я не намерен долее терпеть твои штучки! — Он ждал, она продолжала всхлипывать. — Скажи, что тебя мучает? Если не беременность, тогда что же? — Лицо его снова смягчилось. — Не бойся меня, Эстасия. Расскажи мне, что сейчас было с тобой.

Она отвернулась.

— Я побывала в аду. Я была там, и дьяволы забавлялись со мной. Они хлестали меня шелковыми плетями. Они протыкали меня горящими кольями. — Донна судорожно сглотнула, дрожь прошла по ее телу.

— Эстасия, сними грех со своей души, сходи в церковь и исповедуйся. Тогда ночные видения оставят тебя.

Она вновь рассмеялась, уже томно, и повалилась боком на скомканные подушки.

— Я не могу рассказать священнику, что эти демоны творили со мной. Он не поймет, а если поймет… — Ее дыхание сделалось частым — Это был сладкий кошмар. Он измучил меня. Мне показалось, что от меня ничего не осталось! — Она потянулась всем телом и засмеялась.

В дверь постучали, Сандро обернулся.

— Да?

Симоне — строгий, серьезный — стоял на пороге, с ним был молодой монах.

— Я привел помощь.

— Это очень разумно с твоей стороны, Симоне, — ответил Сандро, подавляя желание выбранить брата. Впрочем, возможно, поступок его и вправду разумен. Сами они с ней уже ничего не могут поделать. Он обратился к прислужнику: — Нам удалиться?

Монаху было не больше шестнадцати лет. Он бросил на связанную Эстасию опасливый взгляд.

— Я… Я не… Она одержима?

— Сейчас нет. Припадок уже прошел.

Сандро и в самом деле так думал, но, словно бы издеваясь над ним, Эстасия вновь принялась кричать:

— Священник! О господи! Тут еще и священник!

Юный монах вздрогнул.

— Успокойтесь, почтенная донна, — сказал он, но Эстасия опять закричала. Монах умолк и беспомощно оглянулся на Симоне.

— Грехи терзают ее душу, — торжественно провозгласил тот. Он слегка подтолкнул монаха к кровати. — Как только она исповедуется, адские видения покинут ее.

— Адские видения? — переспросил юноша, недоуменно глядя на Сандро.

— Так она говорит, — Сандро понял, что нужно разрядить обстановку. — Сейчас она успокоится. А ты, Симоне, помолчи.

Эстасия принялась напевать непристойную песенку, усмехаясь и выразительно двигая бедрами. Трое мужчин, словно завороженные, не сводили с нее глаз. Допев куплет до конца, донна заговорила:

— Демоны ада знают, что делать с женщиной. Не то что ты, Симоне. На тебя мало надежды. Но, Сандро, ах, дорогой Сандро! Если бы ты захотел, я ни о ком больше бы не мечтала. Ты умеешь ценить женскую красоту! Твои полотна всегда меня возбуждают! Ты получишь огромное удовольствие, взглянув на меня. Развяжи эту тряпку. Обнажи мои груди! Они благоухают, как плоды в урожайную пору. Прикоснись к ним. Попробуй на вкус…

— Прекрати это, Эстасия, — сказал Сандро, медленно отступая. Он видел все — и румянец стыда на щеках молодого монаха, и ханжеское негодование в глазах Симоне. Художник вздохнул и обратился к иноку: — Если вы все же решитесь попробовать, я отблагодарю вас. Кто знает? Исповедь должна ей помочь.

— Я… Я постараюсь, синьор. Но если она одержима… — Юноша явно смутился. — Демонов изгоняют доминиканцы. Монахи нашего ордена служат молебны во здравие, воздают хвалу праведникам, благословляют на добрые дела.

Сандро задумался, потом махнул рукой.

— Поступайте как знаете. Но если у нее снова начнется истерика, я ее придушу. — С этими словами он повернулся, оттолкнул плечом Симоне и вышел.

— Вы должны усмирить ее, брат. — Симоне сделал большие глаза. — Вы же слышали, что она распевает.

Эстасия рассмеялась.

— Уговори его, Симоне! Сандро от меня отказался. Но монах, возможно, и не откажется. — Она заворочалась на неприбранном ложе, стараясь рассмотреть инока лучше. Ее карие глаза заблестели. — Знаешь ли ты, чего я хочу, мальчик? — Голос донны сделался томным. — Усмири меня, если сможешь. Я буду счастлива следовать твоим наставлениям.

Симоне нахмурился. На лице его появилось свирепое выражение.

— Ты следуешь наставлениям дьявола, Эстасия. Берегись! Я с тобой церемониться не намерен. Искупление даруется через страдание. Посмотрим, что ты сейчас запоешь! — Он шагнул к ложу и сел на его край, осколки стекла захрустели у него под ногами. Устроившись поудобнее, Симоне схватил женщину за волосы и резким рывком запрокинул ей голову. Эстасия захрипела. — Вот видите, — обратился он к иноку. — Куда подевалась вся ее наглость? Плоть страдает, и дьявол молчит. — Мучитель вновь дернул женщину за волосы, и Эстасия взвыла от боли.

— Перестаньте! — вскрикнул монах. Несмотря на молодость, он понял, что означают огоньки, загоревшиеся в глазах Симоне.

— Мы не должны миндальничать с сатаной, — пробормотал Симоне, неохотно разжав руку.

— Но мы не можем карать невиновных. Сначала следует убедиться, что она одержима нечистым. Тот, кто считает, что знает все наперед, повинен в гордыне. — Юноша принял решение и указал Симоне на дверь — Оставьте нас на какое-то время.

Однако тот не хотел уходить.

— Но… она настоящая фурия и может наделать хлопот. Что, если с ней снова случится приступ?

— Она крепко связана, синьор Филипепи, — мягко ответил инок. — Если что-то случится, я вас позову. Вы ведь будете рядом? — Он облегченно вздохнул, когда дверь за рассерженным Симоне плотно закрылась.