Дин Кунц - Безжалостный Страница 46

Еще один массивный трейлер начал обгонять наш «Маунтинер», его мощные фары прорезали струи дождя. Пенни ослабила давление ноги на педаль газа, чтобы грузовик быстрее проскочил мимо, и я чуть не попросил ее не снижать скорость.

– Но девочки спали, как я их и оставил. А на второй кровати… на покрывале сверкали кольца Мардж, обручальное, свадебное. Я знал, что она мертва, или я могу считать ее мертвой. Он бы не стал мучить меня кольцами, находись она где-нибудь поблизости, там, где я мог ее найти. Объяснять все это копам в незнакомом городе – пустая затея. Они бы подумали, что она ушла от меня. Возвращенные кольца это доказывали. Ни один похититель не вернул бы кольца. Ваксс похитил Мардж, он мог похитить и девочек. Я мог думать только о них…

Его голос переполняло чувство вины. Он верил, что предал Мардж. И пусть ничего такого не было и в помине, я понимал, что он будет верить в это до конца жизни.

– Успокойтесь, – предложил я. – Слишком много накопилось у вас на душе, вы можете позвонить мне позже. Не надо все и сразу.

– Нет. Я должен вам рассказать. Вы не понимаете. Я должен вам рассказать. – Он глубоко вдохнул. – Я побросал в чемоданы то немногое, что мы достали из них. Эмили и Сара так крепко спали, что едва шевельнулись, когда я перенес их в наш внедорожник и пристегнул ремнями безопасности на заднем сиденье. Когда уехал от мотеля, никто нас не преследовал. Но никто не преследовал нас и пока мы ехали от дома до мотеля, больше сотни миль…

– Кредитная карточка, – я вспомнил его предупреждение.

– Да. Я так и подумал… в мотеле я расплатился по «Америкен экспресс». Вы видите это в кино, они могут вас выследить. Но это же не ФБР. Всего лишь полоумный рецензент книг, у которого не больше ресурсов, чем у меня. Возможно, он что-то подложил в наш внедорожник…

– «Маячок», – предположил я.

– Поэтому я нашел тихий район, застроенный жилыми домами, где автомобили стояли и у тротуара, и на подъездных дорожках. Начал искать ключи за щитками, под сиденьями. Не мог поверить, что иду на такой риск. Обезумел от страха за девочек. Я украл «Крайслер ПТ Круизер». Перенес в него чемоданы, перенес девочек. Эмили начала хныкать, но я ее успокоил…

Пенни вглядывалась в залитое дождем ветровое стекло. Внезапно автомобили исчезли. В зеркалах заднего вида темнела ночь. И впереди не краснели чьи-либо задние огни. Автострада превратилась в вену в мокрой плоти ночи, и мы мчались по ней, словно пузырек воздуха, навстречу неведомой, но неизбежной гибели.

– Все это происходило на Восточном побережье, в штате Нью-Йорк, но, проехав сто миль, мы оказались в Пенсильвании. В «ПТ Круизер» я поехал на юг. Мой агент, Джерри Саймонс, жил на Манхэттене, но в округе Бакс ему принадлежал участок земли в четыре акра, где он проводил летние уик-энды. Как-то раз мы с Мардж гостили там неделю. Стоял поздний июль, и я не знал, где сейчас Джерри. Позвонил на сотовый, выяснил, что он в Нью-Йорке, придумал байку о том, что мне нужно тихое место, чтобы закончить роман. Он разрешил воспользоваться его домом. Я знал, где спрятан запасной ключ. Мы с девочками добрались туда за три часа…

Я уже прекрасно понимал, что Джон Клитрау впервые за прошедшее время, почти три года, делится воспоминаниями о происшедшем, и нужда выговориться очень остра. И вроде бы чувствовалось, что он хочет как можно скорее поделиться со мной сведениями, которые помогут мне избежать таких же утрат, какие постигли его.

Но после того, как он прибыл в тот дом в округе Бакс (естественно, в воспоминаниях), интонации изменились. Неотложность ослабла, не столь сильно ощущалось и чувство вины. Печаль перешла в леденящее кровь безразличие, голос стал унылым, лишился эмоциональной окраски.

– В ту ночь я не смог уснуть. Сидел в кресле спальни, разрываемый горем, виной и страхом. Я презирал себя, свою беспомощность. Ненависть к себе изматывала. Я заснул, когда рассвело. Проснулся и увидел, что девочек нет. Как пьяный, принялся бродить по дому, искать их. Перед тем, как найти в маленькой гостиной, примыкавшей к кухне, услышал их крики…

Безразличие в голосе Клитрау не звучало как стоицизм или подавление эмоций. Это была апатия, последняя соломинка сломала спину. Слишком много и долго он переживал и теперь лишился даже желания что-либо чувствовать.

– В гостиной Эмили и Сара, по-прежнему в пижамах, подбежали ко мне, плача, крича. Я хотел их обнять, но они оттолкнули мои руки, выбежали на кухню, начали подниматься по лестнице на второй этаж. И я увидел, что они смотрели телевизор. И я увидел на экране… мою жену, обнаженную, прикованную цепями к стене. И мужчина, его лицо скрывал капюшон… он… он… резал ее…

Пока я слушал Джона Клитрау, мобильник в моей руке стал влажным, грозя выскользнуть. Я крепче его сжал.

– Я уже не слышал криков девочек, – продолжил он. – Пошел наверх, чтобы их найти. Не нашел в спальне, где они спали, где я просидел рядом всю ночь. Не нашел в соседней комнате. Не нашел на втором этаже. На первом. Во дворе. Они исчезли. Я уже никогда их не нашел…

Внезапно мне захотелось, чтобы Пенни свернула с автострады и поехала прочь от того места, куда мы направлялись. Мы не были детективами, мы не знали, как собирать улики и выстраивать из них обвинительное заключение. А кроме того, если бы мы поехали туда, где бывал Ваксс, если бы стали ворошить прошлое, он, скорее всего, сумел бы нас найти. Тень хищника – не то место, где может спрятаться дичь.

Джон Клитрау продолжал бубнить о кошмаре, который не становился менее страшным из-за монотонности голоса:

– И я вернулся в маленькую гостиную у кухни, где на экране телевизора продолжали резать мою жену. А на полу перед телевизором лежали пижамы, в которых мои девочки выбежали из этой комнаты. Их вернули мне, так же как кольца жены. Я попытался достать дивиди из плеера, но никакого дивиди не было. Я попытался переключить канал. Она умирала на всех. И тогда что-то со мной случилось. Точно не помню, но вроде бы я разбил телевизор настольной лампой. И я знал, что Джерри держит в доме пистолет. Отправился на поиски, нашел и зарядил одним патроном. Я собирался покончить с собой…

Я уже давно ничего не говорил Джону. Мои слова не могли ничего изменить. И он не нуждался в подтверждении того, что я его слушаю.

Голос стал еще более безжизненным:

– Может, мне не хватило духа, чтобы покончить с собой, может, все эти годы я продолжал верить в святость жизни и потому не мог пойти на самоубийство. Но, главное, желание убить Ваксса перевесило желание свести счеты с жизнью. Поэтому я вставил в обойму еще девять патронов. И начал его ждать. Прошло три дня. Зазвонил телефон. Ваксс сказал одно слово: «Крыльцо». И на заднем крыльце я нашел дивиди…