Гордон Далквист - Химическая свадьба Страница 46

И все же он смотрел на них снова и снова, напряженно вглядываясь…

А потом понял: дело было в краске, вернее, в том, что граф вставил в картину фрагменты синего стекла, а иногда не просто фрагменты, но целые плитки, подобные мозаике и наполненные яркими воспоминаниями. Вся поверхность блистала и переливалась ощущениями, как волнующееся море. Масштаб был поразительным. Сколько душ было выжато, чтобы художник реализовал свою цель? Кто мог объять эту разрывающую сознание целостность и сохранить разум? Его мозг обуревали алхимические ассоциации – представляла ли каждая фигура химический элемент? Небесное тело? Это ангелы? Демоны? Он видел буквы, написанные на иврите, и карты цыганок-гадалок. Он видел все подробности анатомии: органы, кости, железы, сосуды. Цикл снова начался. Он ощутил героическую решимость графини сохранить именно эту запись.

Наконец Свенсон сумел сфокусировать взгляд на центральной паре – собственно, на «химической свадьбе». Внешне оба казались невинными, но их чувственность выдавала сексуальный голод – не было сомнений в плотской основе этого союза. Платье невесты было тонким, как вуаль, каждая деталь ее тела была отлично видна. Одна ступня была босой и касалась ярко-голубой воды в бассейне (Свенсон поморщился, потому что этот бассейн был переполнен воспоминаниями), а на другой была оранжевая мягкая туфелька с загнутым арабским носком. В одной руке невеста держала букет стеклянных цветов, а в другой на открытой ладони лежало золотое кольцо. Рыжие волосы струились по обнаженным плечам. На верхней части лица у нее была полумаска, и на ней были изображены, в этом не было сомнения, черты графини. На губах играла притворно-застенчивая улыбка, а зубы были ярко-синими.

Жених также стоял в прозрачном одеянии – оно напомнило Свенсону наряды для обряда инициации тех, кто проходил Процесс, и его кожа была настолько же черна, насколько бледна кожа невесты. Одна его ступня по щиколотку погрузилась в землю, а вторую покрывала сверкающая сталь. В правой руке он держал кривой серебряный клинок, а в левой – сверкающий красный шар размером с голову новорожденного ребенка. Его волосы, длинные, как у невесты, были синими, а лицо скрывала полумаска из белых перьев, такая же, как у графини, вот только на глазах виднелись яркие стеклянные овалы. Свенсон знал, что в каждом из них заключены воспоминания, более важные, чем в любой другой области картины, способные объяснить ее смысл. Но графиня не решилась в них заглянуть. Цикл закончился, и доктор не мог ничего поделать, он снова был отброшен в головокружительное начало.

Он моргнул и увидел комнату в башне, а стеклянную пластинку, теперь не представлявшую опасности, крепко держал кардинал Чань рукой в перчатке. Рядом с Чанем стояла озабоченно хмурившаяся мисс Темпл. Доктор Свенсон вскочил, как нашкодивший щенок, но вдруг обнаружил, что его одежда в полном порядке. Пистолет лежал на диване рядом с ним. Они уставились на него как на сумасшедшего.

– Что случилось? – спросил он хриплым голосом.

– Что случилось с вами? – ответил вопросом на вопрос кардинал.

Свенсон посмотрел в проход под аркой – там никого не было, потом показал на гобелен, закрывавший дверь на лестницу. Он увидел, как Чань раздраженно фыркнул, а мисс Темпл смутилась. Не они подтянули его брюки – это сделала графиня. Но когда? Возбуждение прошло – он осторожно посмотрел на свой пах, – но при каких обстоятельствах?

Кардинал Чань поднял в руке и показал ему синюю пластинку.

– Где вы взяли это?

– Получил от графини. – В присутствии товарищей его сообщничество с этой женщиной выглядело абсолютно недопустимым. – Я встретил ее…

– Как вы могли оказаться настолько глупы, чтобы посмотреть в эту пластинку?

– Я пытался убить ее – у меня не получилось, – потом вышло так, что мы вместе убегали от стражников.

Мисс Темпл взяла его за руку и села рядом.

– Вы должны нам все рассказать.

Она перевела взгляд на пластинку в руке Чаня.

– Расскажите нам обо всем, что вы видели.

Доктор Свенсон избегал в своем рассказе непристойных подробностей – помогало то, что его слушатели и вообразить не могли того, чем он занимался с графиней. Каждый раз, когда рассказ прерывался, мисс Темпл или Чань задавали вопросы, это давало ему время, чтобы уйти от скользких тем. Его товарищи не только задавали вопросы, но и рассказывали о том, что в это время происходило с ними. Пока Свенсон прикрывал их, отстреливаясь из пистолета, они убегали все дальше по залам дворца. На каждом этаже было много солдат, но друзьям удалось спрятаться. Когда Селеста упомянула это, Свенсон заметил, что она покраснела.

– Где вы спрятались? – спросил он.

– В платяном шкафу, – пробормотал Чань. Но покрасневшая мисс Темпл решила покончить со всеми недосказанностями:

– Проблема в том, что, если шкаф заполнен одеждой, в нем нет места для двух прячущихся людей, а пустой шкаф не спрячет их, если дотошный преследователь откроет его. Также не поможет, если выкинуть из шкафа половину содержимого: куча одежды, валяющейся на полу, просто кричит о том, что здесь стоит поискать.

– Трудная задача, – подхватил доктор.

Селеста снова покраснела.

– Мы не видели ни Фелпса, ни Каншера, – резко сменил тему кардинал, который не хотел больше обсуждать достоинства и недостатки шкафов.

– И я не видел, – сказал Свенсон. Он описал смерть лорда Понт-Жюля, порабощение графиней принцессы Софии и мистера Харкорта, а также два похищенных ими документа.

– И вы оставили ее в живых. – Чань произнес это абсолютно спокойно, подчеркивая, что поступок Свенсона говорит сам за себя. – А она пощадила вас. Почему?

– По той же причине, по какой она присылала красные конверты в отель Селесте. Она недостаточно сильна, чтобы в одиночку победить графа, особенно теперь, когда он стал Робертом Вандаариффом.

– Каких действий она хотела от вас? – спросила мисс Темпл.

– Не знаю, и все же ответ в этом куске стекла. В нем ее воспоминания.

– Странно, – сказал Чань. – Такое выкачивание воспоминаний – для низших слоев, а не для посвященных.

Свенсон кивнул.

– Это сложно объяснить. Вам нужно заглянуть в пластинку.

Сидевшая мисс Темпл заглянула туда первой. Свенсон находился рядом. Хотя никаких негативных эффектов не было заметно, он хотел увериться в том, что мощное воздействие карточки не спровоцирует их. Селеста тихо вздохнула, когда цикл закончился – доктор не заметил ничего тревожного: ни бледности, ни дрожи. Чань наблюдал за ней с кислым выражением лица.