Мойсес Пабло - Последний элемент Страница 46

— А что случилось с людьми, находившимися в здании? — полюбопытствовал Боско.

— К счастью, было уже девять вечера. Музей закрылся. Внутри оставались только двое сторожей, ответственных за безопасность.

— И что они сделали?

— М-м… — Директор замялся, искоса поглядел на агентов и начал рассказывать; видно было, что он сам до конца не верит своим словам. — Когда полицейские вошли, они увидели, что сторожа лежат на полу без сознания. Потом ребята сказали, что пол вдруг встал вертикально, а дальше они ничего не помнят. Очнувшись, сторожа увидели медперсонал, который приводил их в чувство. Они клянутся и божатся, что ни капли спиртного в рот не брали. И я им верю.

— А что тут у вас в музее такого интересного? — не удержавшись, спросил Боско.

Директор нахмурился. Вопрос прозвучал довольно резко: дескать, неужели у вас есть что-то стоящее?

— Для таких, как вы, — ничего… Но у нас хранятся вещи, принадлежавшие Алессандро Вольта, одному из самых гениальных ученых в истории человечества. Конечно, не считая Леонардо да Винчи.

— Может, исчезло что-то особенное, специфическое? — примирительным тоном спросила Джулия.

— Нет. Все осталось на своих местах, как было при закрытии музея. У вас есть какое-то объяснение случившемуся? — Вопрос в устах директора звучал по-детски: так испуганный ребенок спрашивает взрослого.

— Это типичная массовая галлюцинация. Иногда людям что-то кажется, а они убеждены, что это происходит на самом деле. Понимаете? Бывают такие редкие случаи внезапного гипноза, под воздействие которого попадают целые группы людей. Почему так происходит, неизвестно, но это факт.

— Да? Правда? — Директор разинул рот от изумления.

— Забудьте о происшествии. Уверяем вас, чем раньше вы это сделаете, тем лучше будет для вас и для остальных. Право же, дело не стоит выеденного яйца, — промурлыкала Джулия.

Виктор хотел было высказать свое мнение на сей счет, но побоялся, что агент Сальдивар запинает его под столом ногами.

Уходя, посетители оставили директора в еще более удрученном состоянии.

Бедняга вообще ничего не понимал.

ГЛАВА 21

Агенты зашли перекусить в тратторию. Джулия заказала небольшую порцию итальянской пасты и салат с сыром из молока буйволицы. Виктор — хлебцы и грибы.

— Превосходное кьянти! — сказал профессор, с видом знатока глядя в свой бокал.

Джулия посмотрела в его глаза и улыбнулась.

— Ты знаток вин?

— Ну, не то чтобы… — начал было Боско, однако спутница прервала его на полуслове.

— Я спрашиваю, потому что мы с тобой пьем бароло, а не кьянти.

Виктор был посрамлен. Джулия продолжала:

— В его аромате переплетены запахи увядающих роз, лесных ягод и лакричника. А на вкус, — она поднесла бокал к губам, — вино сухое, но насыщенное, и градусов ровно столько, сколько необходимо. Очень хорошее вино.

— Вот это да! Я и не знал, что ты у нас еще и винодел. С каждым днем ты удивляешь меня все больше.

— Ты еще многого обо мне не знаешь.

Виктор растерялся. Эта женщина умела его обезоружить, напомнив об их общем прошлом, в котором все могло бы быть по-другому… Не говоря уже о том, что, повзрослев, Джулия стала гораздо привлекательнее, чем была во времена их бесшабашной юности.

Разумеется, Джулия. Столько лет прошло с тех пор, как мы составляли прекрасный тандем, но, быть может, у нас осталось что-то общее. Ведь мы с тобой понимали друг друга с полуслова! Порой мне казалось, что я читаю твои мысли.

— Послушай, Виктор, те времена не были столь прекрасны, как тебе кажется. Мы склонны идеализировать прошлое. Думаю, лучше поговорить о случившемся в музее Вольта и сделать что-то полезное, а не пить вино и набивать себе живот за счет правительства.

— Согласен, — сухо сказал Боско; Джулия словно окатила его ведром ледяной воды. — Но я не знаю, что тебе сказать. Столько ездим по миру и слушаем всякие странные истории, но мы по-прежнему в тупике. По-моему, с нами играют в кошки-мышки и…

Он осекся, услышав характерный звук, который уже начинал ненавидеть.

— Если это звонит О’Коннор, чтобы рассказать нам об очередном ограблении, отключи телефон. Как можно вести расследование в такой обстановке? Мы все время мечемся туда-сюда, не успевая даже подумать.

Джулия властным жестом заставила Виктора замолчать и ответила на звонок.

Разговор продолжался более десяти минут. Лицо Джулии все больше мрачнело. В ответ она отделывалась короткими «да» и «нет». Видя такую реакцию, Виктор был заинтригован, в голове у него роилась сотня предположений. Наконец Сальдивар нажала «отбой».

— Еще одна кража? — встревоженно спросил Боско.

— Не одна, а целых три. Они произошли почти одновременно и очень далеко друг от друга, — ответила Джулия.

Агенты молча понуро поплелись в отель.

В углу номера их поджидал компьютер. Включив его, агенты связались с одним из самых загадочных и умных людей на планете.

— Как дела, красавица?

К самому вопрошавшему слово «красавец» было неприменимо ни при каких обстоятельствах.

Еще раз здравствуй, А, — ответила Джулия, с облегчением убедившись, что эксцентричный хакер пребывает в хорошем расположении духа.

— Насколько я понимаю, вы вызвали меня не для приятной беседы, а чтобы я снабдил вас информацией об ученых, с которыми связаны последние ограбления. Или я ошибаюсь?

— Ты невероятно догадлив, — съехидничала Джулия, но ее тут же охватило чувство вины. Хакер А был богат, умен, обладал огромными возможностями и связями, однако в глубине души оставался ребенком. Он боялся мира, который был для него непонятен и которым он даже не интересовался.

Джулия пообещала себе, что непременно навестит А, когда расследование закончится. Он всегда ее об этом просил, а ведь А никогда ни о чем не просит: он или сам берет то, что ему нужно, или покупает.

Крик с экрана вернул Джулию к действительности.

— Эй! Проснись, красавица! Пора браться за работу во славу дяди Сэма. Предлагаю вашему вниманию досье на датского ученого Ганса Христиана Эрстеда. На этот раз я не буду вас задерживать. Вот нужные сведения.

Родился 14 августа 1777 года в датском городке Рюдкобинг.

Учился в Университете Копенгагена, изучал химию, но затем преподавал в родном университете физику.

В 1820 году открыл явление электромагнетизма.

Эрстед получил много премий и был осыпан почестями. В 1829 году его назначили директором Политехнической школы в Копенгагене, он был избран пожизненным секретарем Датской академии наук. В 1842 году ученый стал иностранным членом Парижской академии наук. В 1844 году он написал учебник по механической физике. Умер Эрстед в Копенгагене в 1851 году.