Сага о Мрачных Водах. Призраки Перламутра - Илья Сергеевич Ермаков Страница 47

«Но не в этом году», — печально подумал Скальд.

Пройдя через железные ворота, он заметил, что здесь не оказалось никаких брешей в заборе, никаких подкопов, с помощью которых пациенты могли сбежать. Вероятно, в другой части территории может найтись лазейка, но в этом Скальд уже начал сомневаться.

В парадном холле клиники, окрашенном в белые цвета, Скальда встретил главный врач больницы — Иасо Лойс.

Белый халат, невысокий рост, рыжие волосы, завязанные в хвост, светлые голубые глаза и угловатые черты лица. Лойсу за пятьдесят. Иасо не переставал поглядывать на карманные часы: ожидал появления Людо Ксавьера. Его сопровождала миленькая молоденькая медсестра с кипкой бумаг и папок в больших круглых очках с толстыми линзами.

— Скальд Серпентес!

Иасо распахнул руки для объятия, но такового не случилось. Скальд и психиатр только пожали друг другу руки.

— Это Линси, — Иасо кивнул в сторону медсестры, — она меня сегодня повсюду сопровождает. Надежных помощников в это время днем с огнем не сыщешь. А Линси отлично со всем справляется.

— Спасибо, доктор Лойс! Рада с вами познакомиться, доктор Серпентес.

— Давно не виделись, мистер Лойс, — дружелюбно ответил Скальд, — надеюсь, вы поможете мне разобраться, что творится с этим городом.

— Боюсь, что я сам в смятении, Скальд. До города мне дела нет. Из больницы сбежало двенадцать пациентов этой ночью. И никаких следов побега не обнаружено.

— «Следов»?

— Во всех смыслах, Скальд. Территорию лечебницы и сад неоднократно осматривали. Ни распиленного забора, ни подкопов, ни вытоптанных клумб, ни следов на дорожках… ничего нет. Двери палат целы. И окна… тоже целы.

— Значит, кто-то помог им уйти? Кто-то из персонала? Открыл палаты, выпустил пациентов, усадил в машину и…

— Была бы машина, Скальд, остался бы и след.

— Ну, значит, не в машину… а вывел их и…

— Следы, Скальд. Следов нет.

— Бахилы надели! Что угодно! Ты понимаешь, к чему я веду. Персонал.

Иасо Лойс обреченно вздохнул, покачав головой.

— За этим Ксавьер сюда и явится — допрашивать моих людей.

— Он еще не приехал?

— Пока ждем. Скальд, я хочу, чтобы ты кое-что понял.

Скальд внимательно слушал. Иасо в упор глядел на него. Прямо в глаза. И говорил твердо и уверенно.

— Я ни в ком не сомневаюсь. Мои люди не могли предать меня. Все мои санитары, медсестры и врачи верны своему делу. Мы — одна команда. Я знаю историю каждого. По четвергам у нас всегда проходят собрания, где мы делимся своими мыслями и переживаниями. В нашей работе это необходимо, чтобы не оказаться по ту сторону двери, ведущую в палату. Каждый, Скальд. Слышишь меня? Каждый мой сотрудник: будь то повар, санитарка, токарь или палатная медсестра — верны мне и своей работе. Здесь все трудятся на благо пациентов. Мы любим их. Даже тех, кого сюда госпитализировали принудительно. Им более других нужна помощь, потому что они могут причинить вред себе из-за своего заболевания. В их смерти будет виновата болезнь, Скальд. Ты, как никто, лучше всех понимаешь меня. И поймешь меня лучше Ксавьера. Стоит голосам приказать, и они это сделают. Из страха. Под угрозой.

— Императивные голоса.

— Да, Скальд. Они приказывают и угрожают. И у человека не остается выбора. Он вынужден им подчиняться. Мы же помогаем им бороться с ними. Бороться за жизнь. За нормальную жизнь. Я всегда верил, что это возможно, Скальд. Верил в то, что смогу вернуть такого человека в социум, в семью, подарить ему работу, нормальную жизнь, которую он, как и все мы, заслуживает. Не меньше нас с тобой, Скальд, заслуживает. Ради этого я здесь. И эта вера помогает мне делать то, что я делаю. Я собрал вокруг себя верных мне людей. Профессионалов. И я сделал это сам, Скальд. Отбор проходит через меня. Я и есть отдел кадров, понимаешь? И никто не мог помочь сбежать тем, чья жизнь в опасности.

Скальд не только понимал, о чем говорит Иасо Лойс, но и доверял этому человеку. Он видел в глазах психиатра непоколебимую веру в свои принципы и в свое дело.

Он безоговорочно убежден в том, что никто из персонала клиники не мог способствовать побегу.

— Пропали пациенты, находившиеся на принудительном лечении, верно?

— Да, — кивнул Лойс, — никто из тех, кто госпитализирован на добровольной основе, не исчез.

— Пропали все, — Скальд подчеркнул слово «все», — пациенты, госпитализированные принудительно?

Лойсу было непросто ответить на этот вопрос, но, собравшись с мыслями, сделал это:

— Да, Скальд. Все пропали. Все те, кого госпитализировали согласно статье «опасен для себя и окружающих». Причем, все они были буйными. В значительной степени.

— И изолятор…

— Пуст, Скальд. А выбраться из него невозможно, кроме как через дверь.

— Покажи мне это место.

Лойс без лишних вопросов развернулся и повел Скальда по коридорам клиники. Тут и там сновали обеспокоенные санитары и медсестры, занимаясь своим привычным делом — уходом за оставшимися пациентами. Скальд видел в их лицах сильную тревогу и обеспокоенность. Теперь и они чувствовали себя в опасности.

Если враг смог очистить палаты с особо-опасными пациентами и не оставить никаких следов своего преступления, на что еще он способен?

— Я слышал про новые случаи Алого Вопля, — неожиданно заговорил Иасо на другую тему.

«И зачем?».

— Прости, Скальд. Не хотел…

«Но сказал!».

— Мне жаль. Это ужасно, правда. Такого не было уже… семь лет, если не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, мистер Лойс.

— Семь лет… и вот ужас опять повторяется.

«Ужас повторяется. Вот тут он прав».

— Вопрос в том, кто его повторяет и почему, — добавил Скальд.

— Ты всегда умел задавать правильные вопросы, Скальд. В нашем деле это хорошее качество, нужное. Нам сюда.

Они пришли в мужское отделение. По коридору гуляли пациенты и внимательно рассматривали появившееся новое лицо — Скальда. Кто-то просто гулял, кто-то смотрел к окно, кто-то следил за стрелками часов. Санитары и медсестры, проходя мимо, здоровались с Иасо Лойсом.

— Вы не закрыли палаты? — удивился Скальд.

— Эти люди ни в чем не виноваты, — ответил Лойс, — они даже не знают, что случилось. Я не могу ограничивать их свободу, которая у них и так ограничена. Они не являются пациентами строго режима, а потому вольны ходить по коридорам, как раньше. Я не боюсь, что из них кто-то сбежит. К тому же… они здесь на добровольной основе и могут уйти в любой день по своему желанию. Смысла запирать их в палатах я не вижу.

— Ксавьеру это