Лиза Дероше - В объятиях демона Страница 47

— Я не то, что ты думаешь.

— Я вообще не считаю тебя «чем-то».

Люк поднимает глаза, чуть ли не улыбаясь.

Я поеживаюсь.

— Не это я хотела сказать. В смысле, мне не важно, что ты такое. Или что-то в этом духе. Так чего я не знаю?

Люк встает и берет меня за руку, притягивая к себе. Я хочу оттолкнуть его, но не делаю этого.

Он вздыхает, зарывшись в мои волосы.

Я поднимаю голову и смотрю на него.

— Ты можешь рассказать мне.

Его взгляд полон обещаний, и хотя я знаю, как это глупо и что он, бесспорно, снова ранит меня, все равно тянусь для поцелуя.

Когда я снова смотрю ему в глаза, они по-прежнему полны негодования.

— Я не был полностью честен с тобой, — говорит он. Затем отходит и смотрит в окно. — Да поможет мне Сатана, но я совершенно не был честен с тобой.

— Расскажи, — прошу я, делая к нему шаг.

Он снова тяжело вздыхает, опускается на стул, будто ноги больше не держат его. Затем поднимает взгляд на меня. Выглядит он мрачным, но настроенным решительно.

— Белиас, Аваира, я… — медленно говорит он, будто каждое слово причиняет ему боль. — Мы все из…

— Фрэнни? — от подножия лестницы доносится мамин голос. Как же я не услышала, что она пришла?

Я вздрагиваю и отстраняюсь от Люка.

— Да, мам.

— Это… машина Люка перед домом? — Она с трудом выговаривает его имя.

На лице Люка появляется тревожная мина.

— Да, мам.

Ее голос становится на октаву громче, а шаги по лестнице — быстрее.

— Он наверху?

— Да, — говорю я, хватая его за руку и таща к двери.

Когда мы выходим в коридор, мама с округлившимися глазами появляется наверху лестницы.

— Привет. Мы всего лишь делали уроки по математике, — говорю я, бросая его руку и прогоняя краску с лица.

— А-а… — Она сердито смотрит на Люка. — Разве за кухонным столом не больше места?

Как раз в этот момент хлопает дверь черного входа и раздается хриплый голос дедушки.

— Эй! Чья это «шелби» припаркована перед домом?

Мое сердце подпрыгивает.

— Дедушка! — визжу я, когда он появляется у основания лестницы. Его голубые глаза улыбаются.

— Должно быть, моя, — говорит Люк.

— Реставрированная или оригинальная?

— Все оригинальное.

Мама делает шаг в сторону, давая Люку пройти. Он кивает ей и улыбается — доброй, дружелюбной улыбкой.

— Кто занимается ремонтом? — спрашивает дедушка, когда Люк спускается по ступенькам.

— Я.

— Она просто красавица, — говорит дедушка, хлопая Люка по спине. — Не против, если взгляну под капот?

— Валяйте. — Люк взволнованно оборачивается к нам, затем вместе с дедушкой выходит на улицу.

— Что он здесь делал? — сердито спрашивает мама. — Мы, кажется, прояснили это. Тебе запрещено видеться с ним — особенно наедине.

— Мам, ну хватит. Ты не говорила, что мне нельзя видеться с ним. Не знаю, почему ты его так невзлюбила, но мне бы очень хотелось, чтобы ты была более снисходительна к нему.

— Фрэнни, мы это уже обсуждали. Позволь я скажу все предельно ясно. Ты не будешь встречаться с этим парнем.

Это просто невероятно.

— Ты так нелепо ведешь себя.

И к тому же ты опоздала.

Я иду к окну и смотрю, как Люк поднимает капот и они вместе с дедушкой заглядывают под него. В чем его проблема? «Белиас, Аваира, я, мы все из…»? Откуда же они? Что может быть такого страшного? Мы из тюрьмы? Из психушки?

Откуда?

Из космоса? Или будущего?

Я опираюсь локтями о подоконник и наблюдаю за ним и дедушкой. Может ли он сказать что-то такое, что изменит мое отношение к нему? Не думаю. И кроме того, не только у него есть секреты. Знает бог, и у меня парочка найдется.

Например, Гейб. Как я целовала его. И как бы снова поцеловала.

Застонав, я закрываю лицо руками. Что, черт побери, я творю?

Но тут же я вновь поднимаю голову и подпираю подбородок руками. Люк смотрит на меня с улицы, и внутри все гудит.

«Белиас, Аваира, я, мы все из…»

Я ничего не знаю ни о нем, ни о Гейбе. Они оба появились из ниоткуда и перевернули мой мир. Почему я не могу перестать думать о них?

«Белиас, Аваира, я, мы все из…»

Сегодня ночью я не усну. Я уже знаю это наверняка.

— Ну ничего себе. Это же классика. Какой пробег?

— Всего тридцать тысяч, — отвечаю я.

Он наклоняется сильнее, чтобы получше взглянуть.

— Святой боже. Эта малышка стоит немалых денег. Все оригинальное — и почти новое. Сколько она уже у тебя?

— Купил новой.

Он отрывает взгляд от мотора и громко хохочет.

— Ее сделали, сынок, когда тебя еще и в помине не было.

Ах да.

— В смысле, мой дед. Он купил ее в шестьдесят восьмом.

Мужчина кивает на кабриолет 1965 года, стоящий на подъезде к дому.

— Фрэнни могла бы подсобить с ремонтом. Она лучший механик винтажных «мустангов», какого я только знаю.

Я поднимаю глаза на окно и улыбаюсь, видя, как она стоит там, облокотившись на подоконник, подперев щеку рукой и наблюдая за нами. Меня одолевает желание стать этой рукой — и прикасаться к ее щеке. Да поможет мне Сатана, для меня непереносимо быть так далеко от нее. Я отрываю от Фрэнни взгляд, вновь сосредотачиваясь на ее деде.

— Да уж, это часть жизни, которой она не делится.

Он серьезно смотрит на меня.

— Надеюсь, она не делится не только этим.

Я делаю вдох и смотрю ему в глаза.

— Фрэнни особенная. Я бы не рискнул совершить нечто подобное.

Вот только чуть не позволил Белиасу высосать ее душу и затащить в преисподнюю. Но кроме этого…

— Она и вправду особенная. Слишком хороша для кого-либо из вас, — говорит он, неопределенно махнув рукой. И он даже не знает, насколько прав. — Веди себя с ней порядочно. — Его взгляд пролетает до окна и опускается обратно.

— Вы правы. Она слишком хороша для меня. Я пытался сказать ей это.

— Но она не желает слушать, — улыбается он. — Она упрямая. Вылитая бабушка.

— Я не допущу, чтобы с ней что-нибудь случилось, — обещаю я.

Он сурово смотрит мне в глаза.

— Беру с тебя слово. А если не сдержишь, то знаешь, с кем будешь иметь дело.

— Да, сэр.

— Ты любишь ее? — вдруг спрашивает он, застигнув меня врасплох.

Я лишь секунду смотрю на него. В желудке ворочается что-то острое. Я поднимаю взгляд на Фрэнни, застывшую в окне. Как бы я ни пытался отрицать или хотя бы убеждать себя, будто это неважно, я знаю о своем чувстве так же хорошо, как знаю, что попаду из-за него в раскаленную яму.

— Да, сэр.

— А ей сказал?

— Нет, сэр.

— И когда планировал?

— Скоро, — с улыбкой говорю я.