Энн Райс - Слуга праха Страница 47

«Всего, о чем мечтаешь? А каковы твои желания? Я не могу…»

«Не волнуйся, сын мой. Речь идет главным образом о книгах, — успокоил меня Зурван. — Богатство нужно мне лишь для того, чтобы создавать вокруг себя красоту. То, что ты видишь, свидетельствует о моем немалом благосостоянии. Однако прежде всего меня интересуют рукописи. Я хочу получать их из всех уголков света — от каменных пещер на севере до египетских городов на юге. И ты поможешь мне. Я научу тебя всему, и к моменту моей смерти ты обретешь достаточную силу, чтобы противостоять повелителям, которые будут ее недостойны. А теперь отправляйся в прах».

«Я люблю тебя, повелитель», — сказал я.

«Ладно, ладно, — отмахнулся он. — Я тоже полюблю тебя со временем. Настанет день, и ты будешь свидетелем моей смерти».

«Ты любишь меня? Я имею в виду именно меня… Меня ты любишь?»

«Люблю, люблю, мой юный сердитый дух. Именно тебя. Ты больше ни о чем не хочешь спросить, прежде чем я отправлю тебя спать?»

«А должен? О чем?»

«О ханаанской табличке, с помощью которой тебя сделали тем, что ты есть. Ты ни разу не поинтересовался, что там написано, не попросил меня прочесть тебе или разрешить прочесть самому. Ты ведь умеешь читать?»

«Да, умею, на многих языках. Но я не желаю ее видеть. Никогда».

«Что ж, понимаю. Иди-ка обними меня и поцелуй — в губы, как делают персы, и в обе щеки, как принято у греков. И не появляйся, пока я тебя не призову».

Тепло его тела доставило мне неизъяснимое удовольствие. Я потерся лбом о его щеку и, чувствуя себя почти счастливым, усилием воли возвратился в прах и погрузился во тьму.

10

— Как я уже говорил, эта часть повести — о двух моих повелителях — будет самой короткой. Но о Зурване, о том, кем он был и чему научил меня, я хочу рассказать полностью. Сейчас я не вспомню всех, кто повелевал мной после Зурвана, но уверен, ни один из них не обладал его силой. Но что еще важнее, ни один не испытывал такой жажды знаний и желания поделиться ими. Именно его страстное стремление обучить меня и полное отсутствие страха передо мной и моей независимостью коренным образом повлияли на все мое последующее существование, включая те времена, когда я не мог воскресить в памяти его образ, его внимательные голубые глаза и растрепанную седую бороду.

Иными словами, уроки Зурвана навсегда остались со мной и помогали даже в самые мрачные периоды моей жизни.

Благодаря щедрости Кира Зурван был богатым человеком и мог позволить себе все, что хотел. Но главными своими сокровищами он считал рукописи. Много раз по его поручению я отправлялся в путь, чтобы разыскать в тайниках редчайшие манускрипты и либо украсть их, либо сообщить о них своему учителю, и тогда он покупал те, которые его заинтересовали. Библиотека Зурвана представлялась поистине огромной, а его любознательность — неиссякаемой.

Однако после первого пробуждения мне предстояло усвоить урок гораздо более интересный, чем умение путешествовать невидимым.

Мое появление стало поистине незабываемым. В нарядной, сшитой по вавилонской моде одежде с длинным рукавом я стоял в его кабинете, и мой телесный облик ничем не отличался от облика обыкновенного человека. Лучи солнца только начали проникать в комнату, и мраморный пол светился, отражая их сияние. Я так залюбовался этой картиной, что не сразу осознал, где и зачем нахожусь, и только по прошествии времени вспомнил, что имя мое — Азриэль и я мертв.

Я отправился путешествовать по дому в поисках его обитателей. Открыв дверь в спальню, я увидел расписанные стены, однако не прекрасные фрески и не изящные арочные окна поразили мое воображение, а стайка полупрозрачных существ, с пронзительными визгами и воплями отпрянувших от меня и бросившихся к постели Зурвана. Маг, как мне показалось, все еще спал.

Рассмотреть призраков было нелегко: я видел то нечеткие силуэты, то вспышки света, то оскаленные лица и не мог составить четкое представление. До меня доносились то короткие вскрики, то рычание. В конце концов я пришел к выводу, что эти существа похожи на людей, только мельче, слабее, и ведут себя словно расшалившиеся дети.

Все они собрались вокруг постели — то ли охранять Зурвана, то ли просить у него защиты. Зурван открыл глаза и долго смотрел на меня, а потом взволнованно вскочил и вновь устремил на меня полный недоумения взгляд, как будто не верил тому, что видел.

«Разве ты не помнишь, что было вчера, мой повелитель? — удивился я. — Ведь ты, конечно, не забыл, как я пришел в твой дом, и ты отправил меня спать, пообещав, что утром снова призовешь?»

Он кивнул и замахал руками, отгоняя тех, кто столпился возле постели. Наконец обставленная по всем греческим канонам комната с чудесными фресками на стенах опустела. Я остался стоять в ногах постели.

«Что я сделал не так, учитель?» — спросил я.

«Я звал тебя во сне, и ты услышал — вот в чем дело. А это значит, ты обладаешь гораздо большей силой, чем я предполагал. Я лежал в полудреме, размышляя о тебе, и этого оказалось достаточно, чтобы ты восстал из праха. Кстати, твой прах вон там. — Он ткнул пальцем в шкатулку возле постели. — Я к нему не прикасался. Ты пробудился в ответ на мои мысли».

Зурван повернулся на бок, спустил ноги на пол и встал, завернувшись в простыню, словно в длинную тогу.

«Мы найдем применение твоей силе, однако она не станет средством достижения моих или чьих-либо еще целей».

Зурван погрузился в размышления.

«Отправляйся обратно в прах, — наконец заговорил он. — И возвращайся во плоти по моему зову. Приходи на агору в полдень. Буду ждать тебя в таверне. Я хочу, чтобы ты явился во плоти, полностью одетый, самостоятельно добрался от моего дома до агоры и отыскал меня, лишь повторяя мое имя».

Я сделал все, как он велел, однако, окунувшись в пуховую мягкость тьмы, не переставал недоумевать, почему вдруг пробудился в другой комнате — не там, где оставил Зурвана накануне… Но вскоре я заснул. Сон приходил урывками, как бывает, когда человеку не удается провалиться в беспамятство и он только дремлет, но тем не менее я хорошо отдохнул.

Почувствовав, что наступил полдень, я, во плоти и одетый как положено, вернулся в гостиную. Чтобы убедиться в том, что руки и ноги у меня на месте, а волосы и борода аккуратно расчесаны, мне достаточно было быстро провести по себе руками и мысленно пожелать этого. Но в комнате стояло большое отполированное зеркало, и я несказанно удивился, заметив собственное отражение, ибо прежде считал, что призраки и духи не отражаются в зеркалах. И тут мне пришла в голову мысль: «Да, конечно, я обязан немедленно предстать перед повелителем, но почему бы прежде не повидать еще кое-кого?»