Валерий Иванов-Смоленский - Последнее искушение дьявола, или Маргарита и Мастер Страница 47

— Да, венценосный.

— Вели немедленно задержать его. И пусть постараются обойтись без чужих глаз. Он, наверное, находится еще в порту. Другого пути из Рима в Иерусалим нет, а корабли после полудня на восток уже не идут, чтобы не быть застигнутыми темнотой в коварных порожистых верховьях Тибра. Если же он успел отправиться на каком-либо судне, его следует догнать на быстроходной военной галере.

— Я бегу исполнять твой приказ!

Проницательный Тиберий был прав. Троица приютилась на холмистом берегу Тибра, в тени недостроенной триремы и поглощала нехитрый обед. На расстеленной прямо на земле тряпице лежали куски вяленого мяса, овечий сыр, жареные бобы и большие овсяные лепешки. Сбоку стоял неизменный пузатый кувшин с иберийским вином, подле которого притулился кот, любовно обнимающий его лапой.

Судов, отправлявшихся на восток, действительно уже не было. На рейде стояли, в основном военные галеры и рыбацкие лодки, да вдалеке у причала по направлению к императорскому дворцу, находилась роскошная галера римского императора. На ее палубе суетились несколько человеческих фигурок, драивших многочисленные медные и бронзовые части судна и выполнявшие другие подготовительные к плаванию работы. Паруса на ней были полностью спущены. На причалах было безлюдно.

Цокот копыт заставил жевавших друзей насторожиться. На холм выехал первый всадник со сверкавшими в лучах солнца знаками различия центуриона. Заметив обедавших путников, он галопом направил своего коня в направлении к ним. Следом показались еще два всадника. Все они были вооружены короткими римскими мечами, и первый из скакавших уже обнажил его.

— Кажется, это по нашу душу, — недовольно заметил кот, собиравшийся, уже, в очередной раз приложиться к кувшину, — пообедать спокойно не дадут.

Фагот утвердительно кивнул головой и повел вокруг глазами, подыскивая подходящее для сопротивления оружие. Бежать было некуда. Кот напоследок все же успел сделать пару хороших глотков и принялся хозяйственно сворачивать тряпицу со всем ее содержимым в аккуратный узелок.

Обломок реи, валявшийся поодаль, показался Фаготу вполне подходящим орудием обороны, и он подхватил его с земли, примериваясь поудобнее прихватить его ладонью правой руки. Кот, воинственно растопырив усы, присоединился к боевому соратнику, став в трех шагах правее.

Зато с Азазелло, имевшим пока облик иудейского первосвященника, стало твориться что-то непонятное. Его тело внезапно охватили резкие судороги, лицо приобрело землистый оттенок, в уголке рта появилась белая пена. Его плечи, то становились шире и мощнее, то опадали бессильно, изо рта, то появлялся, то исчезал безобразный желтоватый клык, черная борода чередовалась со скудной рыжей порослью на подбородке. Проглядывавшие ненадолго черты лица Азазелло, имели жалкое измученное выражение. И даже грозный клык беспомощно свешивался за губу, утратив свой устрашающий вид.

Друзья зачарованно уставились на него, с удивлением и нарастающей тревогой наблюдая за совершающимися изменениями.

— Что с тобой, старый и верный мой товарищ? — Фагот смотрел на превращения с неподдельным, никак не присущим ему ужасом.

— Не знаю… — с протяжным стоном, извиваясь, прохрипел Азазелло, — личина первосвященника не отпускает меня. По-видимому, он является сильным колдуном и в этот миг обращается к своим богам, моля их о моей гибели.

Он упал ничком на каменистую землю, корчась в невыносимых муках.

Тем временем центурион оказался уже рядом. Походя, он небрежно рубанул длинную фигуру в клетчатом халате мечом, не ожидая сопротивления — ему нужен был живым человек, валявшийся сейчас на земле. Однако Фагот ловко подставил под удар подобранный кусок реи, и меч намертво застрял в твердой древесине, а, затем резко рванул рею на себя. Нападающий, не желая расставаться с привычным оружием, вынужден был сильно наклониться в сторону, едва удерживаясь в седле.

Тотчас кот, неожиданно пружинистым и легким для его неуклюжей стати, прыжком вспрыгнул сзади на круп лошади. Испуганное животное взбрыкнуло задом, и всадник кувырком вылетел из седла и гремя начищенными до блеска доспехами, свалился наземь.

Освободившийся от рывка меч со звоном упал на покрытый мелкими камешками склон. Фагот завершил дело грамотно и безупречно, с противным чмоканьем угодив концом реи в незащищенную сбоку шею центуриона, и тот, коротко всхлипнув, впал в беспамятство.

От удара шлем слетел с его головы и, немедленно завладевший им кот, водрузил его на свою голову, сразу став похожим на диковинного сказочного персонажа.

Фагот подобрал меч и вступил в схватку с подоспевшими всадниками. Его рост позволял биться с конниками почти на равных. Первого из них он одолел с легкостью и некоторым воинским изяществом — коротким ударом выбил оружие, а вторым ударом ловко снес со лба нападавшего широкую полосу кожи, благо тот почему-то пренебрег шлемом. Рана оказалась болезненной, непонятной и вызвавшей обильное кровотечение. Ослепший от крови и ошалевший от неясности серьезности раны всадник, бесполезно гарцевал, кружа на месте и подвывая, силясь определить, жив он или уже мертв.

Но третий преторианец оказался старым, закаленным в сражениях, настоящим рубакой, искусно владевшим мечом. Непрерывный каскад ударов, следовавших во всех направлениях, поначалу ошеломил Фагота. Он вертелся ужом, отбивая мощный натиск и понемногу отступал к корпусу недостроенной галеры.

Кот, как всегда, не сказался сторонним наблюдателем, а пришел на выручку. Он сдернул трофейный шлем со своей головы и с необычайной силой запустил его в представителя старой гвардии. Шлем угодил сзади в затылок конного противника и, столкнувшись с его бронзовым кассисом, вызвал такой звон, что летавшие у берега чайки моментально притихли и сели на воду. Лихой рубака, оглохнув от последовавшего звенящего грохота, явно потерял всякую ориентацию и начал медленно сползать с седла. Меч выпал из ослабевшей повисшей руки. Фагот с готовностью подхватил его на руки и, заглянув в закатившиеся глаза поверженного врага, осторожно опустил тело на землю.

Бой был закончен, но с Азазелло, по-прежнему, было плохо. Его уже не корчило, он лежал на спине, имея облик иудея, и медленно покрывался восковой бледностью. Грудь его подрагивала, а дыхание было сиплым и надсадным, будто ему не хватало воздуха.

Фагот поднял тело товарища на руки и беспомощно осматривался по сторонам. Кот, по приобретенной уже привычке, кинулся было собирать трофейное имущество, но вовремя опомнился. Вид Азазелло не предвещал ничего хорошего, а помощи ждать было неоткуда. Такая ситуация у них возникла впервые.